Мои каштановые волосы развивались от бега, дыхание сбилось, срываясь с губ судорожно и сипло. Звук от высоких каблуков эхом разносился по пустому коридору дорогого пятизвёздочного отеля, расположенного в самом центре неспящего мегаполиса. На полном ходу я пыталась судорожно застегнуть мелкие жемчужные пуговки на своём алом шелковом платье и натянуть пальто на дрожащие от щкалящих нервов плечи.

Несколько раз оглянулась, от волнения кусая губы почти до крови, но там, позади, никто не пытался меня догнать и вернуть. Пока ещё нет…

Значит, он до сих пор не обнаружил мое отсутствие. И это хорошо.

Я, едва не спотыкаясь, притормозила напротив лифта и стала судорожно жать по кнопке, сглатывая в горле ком. В голове ни одной мысли, кроме: «пожалуйста, приезжай быстрее».

Неожиданно в пустом прохладном коридоре раздался громкий щелчок, я с ужасом ждала, что вот-вот та дверь номера, из которого я нагло улизнула, откроется. И тогда всё кончено! Сердце в груди сжалось, словно в тугой вопящий комочек, но, к счастью, створки лифта наконец-то распахнулись, и я облегчённо вбежала внутрь.

Быстрее! Вниз! Ну же!

Цифры на электронном табло металлической кабины сменяли одну за другой, но я всё же боязливо переминалась с ноги на ногу.

Где-то в недрах сумочки без конца вибрировал мобильный. Это звонил Он. Много. Бесконечное количество раз!

Как только двери лифта распахнулись, я со всех ног помчалась к выходу. Мне мило улыбнулся администратор, что-то спрашивая, но я лишь отмахнулась от его слов и даже не замедлилась. Сейчас было важно как можно быстрее попасть в такси, которое уже поджидало на парковке.

Когда я наконец-то выбежала на улицу и облегчённо вдохнула морозного воздуха, глаза мои заслезились от облегчения. На пылающие щёки упали первые декабрьские снежинки, остужая кипящую кровь: пушистые, они переливались под светом фонаря и напоминали звёзды. Я счастливо улыбнулась.

А в следующее мгновение вздрогнула.

– Котова! – моя фамилия прозвучала, будто пуля, пронзившая грудную клетку. – Я убью тебя! Ты слышишь?! Тебе конец!

В ответ на эту совершенно возмутительную угрозу я только весело рассмеялась, а затем подняла руку и показала средний палец полуголому красавчику, который стоял на балконе третьего этажа гостиницы.

– Разве что только в твоих влажных мечтах, Бессонов!

Волосы парня были растрёпаны, полотенце на бёдрах слегка поднималось из-за прохладного зимнего ветра. А на по-мужски смазливом лице отражалась вся ярость мира.

Довольная собой и произведённым эффектом, я хмыкнула, развернулась и бросилась к такси, уверенная на все сто процентов, что наконец-то утёрла нос этому невозможному гаду, обманщику и совершенно беспринципному бабнику.

Но тогда я ещё не знала, что именно с этого дня для нас всё только начинается…

– Я же говорил, – Стас бьёт меня по плечу и угорает, когда мы выходим из раздевалки. Игра с «Барсами» прошла отвратительно, я должен был забить победные шайбы, а не отсиживаться половину последней двадцатиминутки на скамейке штрафников.

Бесит!

– Обстоятельства, – хмыкаю, закинув сумку с амуницией на плечо.

– Что ж, значит, я загадываю! – на лице Османова большими буквами светится: «ты попал, чувак». Он даже смешно подпрыгивает на одном месте от предвкушения и только что в ладоши не хлопает.

Ладно. Официально заявляю: мой друг – тот ещё придурок.

– Что на этот раз, философ? Голым я уже бегал, – принялся я поднимать пальцы из зажатого кулака, – предлагал твоей девяностооднолетней двоюродной бабушке стать моей женой, и даже своровал у четырёхлетки чупа-чупс, съев его у него же на глазах. О, последнее было особенно больно. Но зато теперь я закалён, так что давай, выдавай очередной поток сознания и разбегаемся.

С минуту Стас молчит, только смотрит по сторонам. Всё дело в том, что перед каждой игрой для большего азарта, мы спорим на финальный счёт, и кто сколько забьёт шайб в ворота. Победитель загадывает желание проигравшему, абсолютно любое, главное, чтобы хоть кому-нибудь из нас было весело.

Ну, как вы поняли, у моего друга с чувством юмора не очень.

– Переспать с первой встречной, после первого же свидания, – наконец выдаёт Османов. В глазах его пляшут зловещие искорки. Вот же чёрт в хоккейной форме.

– Серьёзно? Оригинальность не твой конёк, бро, – я подталкиваю его в спину, уже представляя, как буду зажигать с милой хоккейной зайкой, коих возле нашей арены круглосуточно вьётся целый табун, если не больше. Да и в общем, у «Ястребов» много поклонниц, достаточно красивых, умелых и на все согласных, чтобы вообще не напрягаться, а только получать удовольствие. Так что с исполнением желания проблем не будет, не у меня так уж точно. К счастью, я у папы с мамой красивый получился. Да и талантами меня мироздание не обидело. Так что, проблем не будет от слова «совсем».

Как бы ещё очередь не собралась, когда я встану перед выбором.

– Смотрю, тебе губозакаточную машинку не мешало бы подарить, Тёмыч. Или ты серьёзно решил, что я ткну в первую попавшуюся из твоих ярых фанаток? Пф-ф-ф…

– Ну, начинается в деревне утро, – закатил я глаза. Ты же сам сказал: «с первой встречной», – медленно веду языком по верхней губе, в ожидании той самой, кто раскрасит мой серый вечер яркими красками.

– Не здесь, – сбавляет мои обороты Стас и я перевожу на него недоумённый взгляд. Он направляется к выходу, явно желая устроить кастинг за пределами ледовой арены.

– Эй, – кричу я ему в спину, – я надеюсь, что ты сейчас просто дурно пошутил! Так?

– Не-а, – смеётся этот придурок, затем поворачивается ко мне и продолжает идти спиной вперёд, приговаривая, – но я разрешаю тебе внести парочку пожеланий, неудачник.

– У неё должны быть сиськи и ноги от ушей, – не задумываясь, выдаю я.

– Ну, – тянет Стас, продолжая хищно улыбаться, – это уже перебор! А как же мозги, бро?

– Нет! – дурашливо ору я и хватаюсь за волосы. – Пощади! Только сиськи, только хард-кор.

– Ты неисправим.

– Ой, ну ладно, – жеманно махнул в его сторону рукой, – я умею быть лапочкой. Выдай мне девочку с талантами.

Сделал я парочку неприличных жестов и проходящая мимо толпа наших же парней из команды загоготала, принимаясь громко улюлюкать, показательно двигать бёдрами и издавать жаркие стоны.

Вот же дебилы. Я так их люблю.

– Бес, – друг останавливается и смотрит на меня так, словно я предложил ему начать ложиться спать после восьми вечера. – Не жирно будет?

– И худышку, ты прав, – щёлкнул я пальцами и довольно улыбнулся.

Стас закатывает глаза и выходит на улицу первым. С неба срывается снег, колючий ветер нагло задувает за шиворот одежды. Я натягиваю шапку на голову и думаю, что не отказался бы от горячего чая. С бабушкиными шанежками. О, да!

Пока доходим до парковки, я промерзаю и вовсе до костей. Ещё и тачку завалил снег. Чищу, проклинаю всё на свете и пытаюсь игнорировать тупые шутки Османова. Всё никак не уймётся, продолжая фантазировать на тему того, какую грымзу он мне загадает.

Ушлёпок!

А затем наконец-то смолкает, когда видит, что я не реагирую на его задушевные подкаты к собственной персоне. Так и разъезжаемся по своим домам. Неделя минула, и я уж было возрадовался, что друг словил склероз и забыл о своём желании.

Но, если бы!

Выходной. Мы с Османовым выдвинулись немного побалдеть на катке в центре города, склеить симпатичных девочек и отлично провести вечер. Всё складывалось так замечательно, а потом…

– Бро, ты чего там замер? – ору я Стасу, который завис у бортика, полируя кого-то взглядом. Тот даёт мне знак рукой подойти ближе, и я со вздохом подчиняюсь.

– Вон та! – оглушает Стас, показывая пальцем мне за спину. Я оборачиваюсь, и даже в начале не понимаю, что именно должен увидеть. А потом как понял, так сразу и решил, что может у друга внезапно поднялась температура, я даже дотронулся ладонью до его лба…