Но и этот план лопнул, как мыльный пузырь, когда в один прекрасный день к нам приехал представитель фирмы и объяснил, что радиус действия сконструированного ими магнитометра составляет только два дюйма. Инструмент же достаточно чувствительный, чтобы обнаруживать слабое поле меток, обойдется нам в девять раз дороже, чем выходило по предварительной смете, и, даже работая с ним, обследуемую черепаху рекомендовалось прощупывать повсюду. Тело морской черепахи в процессе роста претерпевает сильнейшие изменения, а крохотные магнитики, скорее всего, должны были в нем перемещаться. Шансы обнаружить такой магнитик в черепахе величиной с теленка, которая могла оказаться единственной меченой среди двух десятков немеченых, были весьма малы, и строить систематические исследования на столь шатком основании не представлялось возможным. Тем более что нужную черепаху, одну из горстки помеченных, приходилось бы разыскивать вслепую среди несметного количества ее ровесников, которые не получили никаких меток.
Хотя привычки взрослых морских черепах, принадлежащих к пяти разным родам, резко различаются между собой, их молодь одинаково исчезает из поля зрения наблюдателя. Как истолковать этот факт, я не знаю. В этой главе речь шла почти исключительно о зеленой черепахе, но лишь потому, что о ней известно больше, чем о других. Местопребывание молодых морских черепах остается тайной, о каком бы роде ни шла речь. Поэтому возникает вопрос, следует ли искать общую гипотезу, которая охватывала бы все пять родов, или попробовать проследить молодь каждого рода по отдельности. На мой взгляд, надо заниматься одновременно и тем и другим.
В настоящее время наиболее отдаленная от гнездового пляжа точка, где были обнаружены черепашки, отстоит от него на сто тридцать пять миль, хотя, возможно, это ровно ничего не означает. Речь идет о трех новорожденных логгерхедах. Их извлекли из желудка акулы, пойманной научно-исследовательским судном «Атлантис» в открытом море прямо на восток от острова Камберленд (штат Джорджия). Может быть, акула съела черепашек там, где ее поймали, а может быть, она проглотила их возле гнездового пляжа и потом уплыла. Установить это невозможно. Но даже если бы место их гибели было определено точно, тайна исчезновения черепашек не стала бы яснее. Пусть акула и съела этих черепашек там, где ее поймали, но что они делали в этих водах и куда направлялись?
Однако где бы черепашки ни скрывались, они обязательно должны находиться в каком-то самом подходящем для них месте, хотя зоологи еще не придумали, где его надо искать. И пока оно не будет найдено, в биологии морских черепах останется зияющий пробел. В неизвестных нам местах черепашек подстерегают неизвестные нам опасности, и способы их предотвращения тоже неизвестны. В неведомом убежище им угрожают голод и бури, но там же им обеспечен хороший корм и тихое море. И пока этот жизненно важный, чреватый множеством опасностей период в жизни морских черепах останется скрытым от нас, до тех пор нельзя будет получить исчерпывающий ответ на вопрос, почему самка откладывает именно сто яиц.
Глава пятая
Свет погас. Раздался щелчок, и на экране вспыхнула панорама снятого с воздуха длинного ровного пляжа, окаймленного широкой полосой прибоя, который плел сверкающие кружева между бледно-желтым песком и глубокой синевой покрытого барашками моря.
Затем вместо моря возник стоящий на пляже самолет, а над ним заходил на посадку второй. Когда второй самолет остановился, из него выпрыгнул человек, прошел несколько шагов и начал выкапывать из песка черепашьи яйца. Неведомо откуда появилось еще несколько человек — они встали рядом с ним возле внушительной пирамиды черепашьих яиц, которые успели выкопать.
Такого количества черепашьих яиц в одном месте мне видеть еще не приходилось. Они были слишком мелкими для зеленой черепахи или логгерхеда, и следующий кадр объяснил — почему. На экране появилась черепаха, роющая гнездо. Это была атлантическая ридлея. Да, перед нами находилась самка Lepidochelys kempi, которые, по утверждению некоторых людей, яиц вообще не откладывают! И более того: она рыла гнездо под ослепительными лучами утреннего мексиканского солнца, нарушая неизменный обычай морских черепах откладывать яйца только с наступлением темноты. Таким образом, это была не просто первая риддея, которую мне довелось увидеть за рытьем гнезда, но рыла его она днем, словно не могла выбрать лучшего времени.
Камера спанорамировала на вторую роющую черепаху, потом на двух самок, копающих бок о бок, затем на черепаху, заравнивающую песок над кладкой. И тут пошли кадры, без которых вполне можно было бы обойтись: один человек стоял на ползущей черепахе, а другой ловил яйца в ладони, подсунув руки под хвост кладущей самки. По неведомой причине те, кто наблюдает за откладкой яиц, непременно ездят на черепахах и непременно ловят яйца в ладони. Поведение этой пары меня не удивило — просто мне очень хотелось, чтобы они поскорее покончили с обязательным ритуалом. Все, что делали эти черепахи, было для меня чудом, малейшее характерное движение — пищей для воображения. И шутки развеселившихся мексиканцев казались тут совершенно неуместными.
Но они все-таки заняли излишне большую часть драгоценного метража. Из прибоя разом выбралось еще несколько черепах, и другие люди тотчас попытались взобраться на них и томительно долгое время развлекались, катаясь на озабоченных простодушных маленьких ридлеях, которым не терпелось начать рыть свои гнезда. Наконец, когда я уже готов был разодрать на себе одежды, оператору надоели эти нелепые забавы, и он дал общий план пляжа. Так я увидел «аррибаду» (прибытие), как говорят мексиканцы, — невероятную разгадку тайны ридлей. На целую милю пляж, казалось, состоял из одних ридлей.
Не знаю, сколько именно черепах запечатлел фильм. Д-р Генри Гильдебранд, отыскавший эту пленку, произвел тщательные подсчеты и пришел к выводу, что на берегу их было десять тысяч. Пересчитав тех, которых можно было ясно рассмотреть, и учтя время, которое в среднем требуется самке, чтобы вырыть гнездо, а также время, в течение которого черепахи оставались на берегу в этот день Генри пришел к выводу, что в целом в аррибаде участвовало сорок тысяч ридлей. Я не проверял его выкладок, но, даже просто поглядев этот фильм, думаю, что он не преувеличивал. Некоторые писатели, желая дать представление об огромном скоплении животных, говорят, что по их спинам можно было бы пройти через озеро (или реку), не замочив ног, или пробежать милю, не ступив на землю. Так вот, в тот день на мексиканском пляже вы могли бы проделать это буквально, а не метафорически. Вы могли бы пробежать милю по спинам черепах, ни разу не коснувшись ногой песка. Ридлеи подвижнее зеленых черепах и роют гнезда далеко не так флегматично, а потому песок взлетал вверх фонтанами, и создавалось впечатление лихорадочной суеты. Скорее можно было бы подумать, что ридлеи возбужденно что-то разыскивают, а вовсе не занимаются продолжением черепашьего рода.
Например, один попавший в объектив самец настолько поддался общему духу, что последовал за самкой — за одной из десяти тысяч самок — на пляж, всю дорогу назойливо и тщетно пытаясь взобраться на нее. А ведь обычно морские черепахи спариваются только в воде! И эти кадры еще усилили то странное, почти фантастическое впечатление, которое производил весь фильм, увековечивший невиданное, сказочное зрелище.
Впервые я увидел его в затемненной аудитории Техасского университета в Остине. Мне запомнилось, как долго они не могли приладить черные шторы, а потом кому-то пришлось отправиться на поиски кассеты другого размера, и напряжение, с которым я ждал того, что мне обещали показать, уже перешло все пределы. Тогда в Остине предстоял съезд Американского общества ихтиологов и герпетологов. Генри Гильдебранд, профессор биологии в университете города Корпус-Кристи, около двух лет занимался расследованием слухов о массовых откладках яиц на пляжах Мексиканского залива в Техасе и Мексике. Эта сыскная деятельность в конце концов привела его в Тампико к инженеру Андресу Эррере, у которого, как говорили, имелся старый кинофильм о подлинном нашествии черепах. Это случилось как раз перед съездом, что выходило весьма удачно. Слухи о фильме оказались вер-ними, а где, как не на съезде, его демонстрация могла произвести максимальное впечатление?
