– Элизабет… – окликнул меня граф, – поехали домой.

Понимая, что этот сумасшедший аристократ не собирается оставлять меня в покое, я сделала то, что хотела сделать еще ночью.

Я бросилась бежать.

Но едва я достигла задней двери конюшни, как меня повалили на землю, придавив чем-то тяжёлым.

И уже через секунду я узнала, что это за тяжесть…

– Ну уж нет, красотка, иди-ка ты к своему папочке, – жаркое дыхание опалило мою щеку, а злость, сквозящая в голосе Джеймса, заставила меня замереть. – Надеюсь, хоть он тебя выпорет, выбив из тебя дурь.

– Он не мой отец, я клянусь, – прошептала я и… расплакалась. Все эмоции, что я сдерживала все это время наконец-то вырвались наружу.

Герцог поднял меня на ноги и, больно обхватив мое предплечье, потянул к графу, не забывая по пути осыпать меня проклятиями. Я же громко рыдала и сквозь всхлипы шептала о том, что не знаю этого человека.

Но мои слова никак не повлияли на Джеймса. Он отдал меня в руки графу и стремительно направился к выходу.

– Пошли, дитя мое, – старик обнял меня за плечи и поцеловал в висок. – Нам многое нужно обсудить.

– Мой Айри! – закричала я и вновь попыталась вырваться.

Я не собиралась оставлять своего любимца у этого чудовища.

Надо срочно найти этого Капитана и попросить у него защиты.

Я вырвалась из объятий «отца» и бросилась к загону со своим любимым скакуном. Но от резкого движения мир вокруг меня закружился, а в глазах начало двоиться… И сделав еще несколько шагов, я погрузилась в темноту.

Джеймс

Я не смог успокоиться даже тогда, когда экипаж с бесчувственным телом моего «конюха» наконец покинул пределы поместья. Дочка графа! Что она забыла здесь? За тридцать два года я стал участником такого представления впервые.

– Проклятые женщины!

Судя по мертвой тишине, что царила в доме, никто сейчас не желал моего общества. Возможно боясь того, что я сгоню свою злость на случайной жертве.

Твердым шагом направляясь в сторону кабинета, я в тысячный раз проклинал свою глупость. Зачем позволил ей продолжать этот спектакль?!

Стоило мне открыть дверь кабинета, как мой взор тут же устремился к креслу у камина и к вытянутой руке, державшей стакан.

– Чарльз! Ты не успокоишься, пока не опустошишь весь мой бар?! – прогремел я, двигаясь к своему столу.

– Не надо срывать свою злость на мне, Капитан. Я всегда говорил, что баба на корабле к беде, – хохотнул Чарльз, повернув ко мне голову. – Да и не только на корабле.

– Иди хоть для вида в саду прогуляйся, – процедил сквозь зубы, бросив яростный взгляд на своего боцмана. – Из тебя садовник такой же отвратительный, как и помощник. Здесь итак никто работать не хочет! Запустили поместье, черт бы вас побрал!

– Я ж вам сказал, что это девка, а вы: «Дилан бы не ослушался!» – продолжал паясничать Чарльз.

– Заткнись и проваливай отсюда! И оставь в покое мой бар!

– Ну, вообще-то, это не ваш бар, Капитан.

– Это мой бар! И я сказал: проваливай!

Мой боцман все же решил не испытывать судьбу и удалился, как всегда громко хлопнув дверью.

Придушить бы его. Какого черта я не взял с собой Пирса? Нет, пожалел старика решив, что после ранения, ему будет полезно отдохнуть в роскоши. Но, признаться по правде, его правая нога, которую так жаждал отрезать Вилли, предположив, что начнется гангрена, осталась при нем. Правильное лечение и должный уход дали свои результаты. Теперь только легкая хромота напоминала о том, какой ужас пришлось пережить старику.

Я откинулся в кресле и, зажав пальцами переносицу, мысленно попытался взять себя в руки и усмирить своих внутренних демонов.

Я не хотел даже думать о последствиях, которые теперь последуют… Ещё и этот старый черт застал нас не в самый лучший момент, да и к слову, не в самой целомудренной позе.

Дьявол! Надо было выгнать ее сразу же, когда я понял, что она девица!

В первый же вечер моего возвращения из Лондона, когда я увидел своего нового чумазого «конюха», сразу же понял, кто передо мной… Даже грязь не портила красивые черты лица, хотя и скрывала большую их часть. А эти испуганные голубые глаза, которые смотрели на меня так, словно у меня выросло две головы? Но делать стремительные выводы в тот момент я был не намерен, чтобы ненароком не обидеть «юнца». Вдруг ошибаюсь?

Ведь Киран, наш юнга, тоже порой смахивал на девицу из-за полного отсутствия растительности и смазливой мордашки.

А вот мой боцман был в этом деле опытный волк. Он за версту чуял женщин, что и стало причиной того, что мне пришлось уволить всех служанок. Этот старый черт мог испортить своей любвеобильностью все мои планы. Именно поэтому я отправил Чарльза занести вещи новому конюху, в надежде на то, что он подтвердит мою догадку. Или же опровергнет.

Вот только этот старый плут не выполнил поручение тем же вечером, как всегда очаровывая свою даму сердца. И тем самым заставил меня в тысячный раз пожалеть о том, что я оставил в поместье кухарку. Но мучить себя отвратительно приготовленной едой я был не намерен.

В итоге Чарльз подтвердил мою догадку лишь утром, когда я вернулся из деревни и уже успел искупаться в озере, продемонстрировав «конюху» свой обнаженный зад. Да и не только его.

Первым моим порывом было вытащить девицу из моей конюшни и раздеть. Чтобы у нее не было сил ни упираться, ни продолжать свой спектакль. Да и к тому же, тогда бы мы были квиты. Я бы тоже с удовольствием взглянул на нее обнаженную.

Но моя ярость исчезла, стоило мне увидеть ее скрюченную фигурку на грязном тюфяке. Она храпела, как семнадцать пьяных матросов!

Я едва сдержал приступ смеха и просто развлекал себя, слушая эту заводную «песню семнадцати матросов» и пытаясь угадать, кто же прячется под этой бесформенной одеждой.

– Какого черта я тогда не прекратил этот спектакль? – вздохнул я, вновь обдумывая всю сложившуюся ситуацию.

Ответ был прост. Когда мой «конюх» проснулся, закончив свой концерт, и показал мне свое чистое лицо во всей красе, я растерялся. Мой Элиот был слишком очаровательным для мужчины. Чересчур. На что она надеялась, пытаясь выдать себя за парня? Голубые глаза, похожие на два огромных сапфира, смотрели испуганно. Бедняжка от волнения прикусила пухлую губу и снова выдала себя с головой. Ну разве мужчины так делают?

Маленькая родинка над губой лишь добавляла «моему конюху» очарования.

Будь она не такой чумазой тем вечером, я бы и без помощи Чарльза понял, что меня пытаются обвести вокруг пальца.

Злость за этот обман заставила меня продолжить игру и нагрузить ее тяжелой работой. Я до последнего надеялся на то, что она выдаст себя неумением. Ну какой из леди конюх? Или жалобами на тяжкий труд, как это сделала бы любая другая девица на ее месте.

Но эта нет. Упрямая, как мул. А ее умение управляться с лошадьми, признаться, было на высоте. И где она только этому научилась?

Даже пропустив обед и завтрак, она продолжала работать, не сетуя на голод. Все-таки не надо было мне жалеть эту упрямицу и просить Марту собрать ей обед, который к слову, она скормила моему Зевсу.

Уже в тот момент мне хотелось встряхнуть ее за худенькие плечи и закричать, что я знаю правду. Попытаться выяснить, кто она такая и зачем появилась в моем поместье.

Но сдержался решив, что выясню это на озере. Там мой «конюх» уж точно должен появиться после тяжелого дня. И она не сможет продолжать свою игру, когда ее женское прелестное тело не будет скрыто одеждой.

Но девушка не появилась там ни вечером, ни утром. И когда я не увидел ее и в новой комнате конюха, уже ненароком подумал, что она сбежала…

Но, оказывается, мой милый конюх уютненько расположился на чердаке и спал мертвецким сном. Грубая шапка сползла, открывая взору темные спутанные пряди волос. Пухлые губы сложены бантиком… И, к моему удивлению, никакого храпа.