Не смотреть сложно. Она хрупкая и потерянная, как вчера в машине. Кусает губы, глядя, как уезжает её муж. Тонкие пальчики сжимаются на перилах и тут же отпускают.

У меня в кармане вздрагивает телефон. Сообщение от Магомеда:

«Катерину ко мне в офис привезти к двум часам. Без опозданий!»

Катерина

Растерев запястья, возвращаюсь в ванную и наношу заживляющий крем на широкие красные полоски от туго затянутых кожаных браслетов. Сверху бинты, а на них стильные манжеты, похожие на спортивные. Значит сегодня никаких платьев.

Выбираю узкие белые брючки, к ним розовую футболку и плетёные босоножки на танкетке. Волосы заплетаю в низкую косу, выпустив от висков пару прядей. Подкручиваю их, отпускаю. Они пружинят, щекотно касаясь лица.

Наша спальня всё ещё приторно пахнет сексом. Открываю окно и распахиваю на всю балконную дверь. Спотыкаюсь о свои порванные трусики, валяющиеся рядом с кроватью. Там же покоится красивый кружевной пеньюар и эти проклятые наручники.

Это было жёстко. Хотя, когда с Шалиевым бывает иначе? Тут скорее надо ориентироваться по шкале, скажем, от одного до десяти. То, что Мага делал со мной прошлой ночью, можно оценить на шесть с половиной примерно. Самые серьёзные следы только на запястьях. На бёдрах есть несколько синяков от его пальцев. Засосы он не оставляет. Если только случайно. Его член побывал во мне, во рту и попытался побывать в заднице, но не вышло. Я была совсем не готова его принять. Мага отступил и прекрасно оторвался, имея в своём распоряжении два всегда доступных ему отверстия. Поэтому балл жести снижается.

Ходить дискомфортно. Мне всё ещё кажется, что его член распирает меня изнутри и давит сразу на все стенки.

Поморщившись, спускаюсь по лестнице на первый этаж. Сворачиваю в столовую.

– Света, сок и круассаны вынеси в беседку, пожалуйста, – прошу одну из наших домработниц. – Остальное убирай. Ничего не хочу.

Выхожу на улицу. Под деревьями прямо на бордюре сидит Рома. Глаз не видно за зеркальными стёклами тёмных очков-авиаторов. В ладони зажат мобильный. Смотрит в экран, улыбается.

Из-под ворота футболки на шею ползёт чёрный узор татуировки.

– Доброе утро, Екатерина Евгеньевна, – спускает очки на переносицу и смотрит на меня своими серыми глазами. Его взгляд задерживается на моих запястьях. Тёмные густые брови сдвигаются к переносице.

Поднимается с бордюра, прячет телефон в карман. Отряхивает обеими ладонями светлые джинсы на заднице. В карманах что-то звякает.

– Доброе, Роман, – вспоминаю, что не ответила.

Разворачиваюсь. Медленно иду в сторону беседки. Она расположена на задней части двора. Увитая виноградом, а столбики на входе опутала вьющаяся роза. Уже через пару часов сидеть здесь будет невозможно. А пока жара ещё не набрала силу, можно немного подышать ароматами трав, растущих здесь же, неподалеку.

Света уже принесла мне завтрак и тактично удалилась. Зато моя новая тень деваться никуда не планирует. Рома прислонился к стене дома и снова делает вид, что смотрит в телефон, но я кожей чувствую, что спрятанный за стёклами очков взгляд направлен на меня.

Делаю глоток свежевыжатого сока.

– По территории дома за мной можно не ходить, – решаю уточнить.

– А вдруг вертолёт? – светит белыми зубами в ответ.

– Как-то я об этом не подумала, – не могу сдержать ответной улыбки.

– Вам и не надо. Это моя работа, – засовывает обе руки в карманы, оттопыривая джинсы спереди.

– Думать? – приподнимаю бровь.

– И это тоже, – спустив очки ниже, подмигивает он. – Екатерина Евгеньевна, мне бы дом осмотреть. Я периметр обошёл, а внутри ещё не был. Магомед Гасанович просил предложения по усилению систем безопасности. Да и мне проще работать, если я буду лучше знать вверенную мне территорию.

– У него же там целая бригада тех, кто следит за этим, и тех, кто следит за теми, кто следит. Вы будете ещё одним звеном?

– Я сам по себе, Екатерина Евгеньевна. У меня свои задачи.

– Их много? – отламываю кусочек нежнейшего, свежеиспечённого круассана со сливочным кремом и закладываю его в рот.

Взгляд Романа неотрывно следит за моими пальцами. Чувствую, как начинаю краснеть. Отодвигаю от себя тарелку, а он опять загадочно улыбается. В этот раз лишь дёрнув правым уголком губ.

– Мне хватит. Так покажите дом?

– Покажу, раз Магомед разрешил.

– Могу позвонить, получить подтверждение, если нужно, – говорит совершенно серьёзно. – Покурю, вы не против?

– Не надо звонить. Курите.

Из заднего кармана джинсов вытягивает пачку Мальборо. Открывает её большим пальцем, губами вытягивает сигарету и оттуда же достаёт простую пластмассовую зажигалку.

Мне хочется спросить у него ещё кое-что, но я побаиваюсь. Роман ведь явно играет на стороне Магомеда, если не считать дерзкого перехода на «ты» и прикосновения к моей руке в машине.

Ставлю на стол пустой стакан из-под сока. Случайно шаркаю по нему рукой, и манжет сползает вместе с бинтом, открывая полоску всё ещё воспалённой кожи.

Я не вижу, куда сейчас смотрит Рома. Он снова натянул очки, спрятав глаза. Нервным движением поправляю повязку.

– Может, стоит заехать к врачу? – серьёзно предлагает он.

Заметил всё-таки. Внимательный какой.

Зато я, кажется, начинаю понимать, почему ревнивый Магомед дал Роману зелёный свет на постоянное присутствие рядом со мной. Мой новый охранник видит то, на что другие даже не пытались обратить внимание. Это не внезапно проснувшееся доверие ко мне со стороны мужа, это более тщательная слежка. И, судя по всему, Шалиеву плевать, увидит этот парень синяки на моём теле или нет.

В голове красным маячком всплывает фраза, брошенная Ромой в машине:

«Я девочек не обижаю»

Так может он изначально в курсе всего?

Боже! Я становлюсь параноидальной истеричкой. На фоне приближающихся месячных, всё обострилось в разы. Мне страшно, что они не наступят. Я пила противозачаточные и проходила осмотр, но тревога по этому поводу – моё ежемесячное, перманентное состояние.

Я не хочу от него детей! Это же на всю жизнь. Ни единого шанса на то, чтобы уйти от мужа. Потому что детей Магомед мне никогда не отдаст. Будет ещё сильнее давить и манипулировать. А кем вырастут дети при таком отце? Он всегда твердил, что сына воспитывать мне не даст. То есть, я буду вынуждена наблюдать, как из моего ребёнка делают ещё одно чудовище.

– Катерина? – Роман в пару больших, резких шагов оказывается рядом.

– Зачем мне к врачу? – делаю вид, что не понимаю, о чём он.

– Ты бледная, – говорит очень тихо, чтобы даже случайно подувший ветер не донёс его наглое «ты» до чужих ушей. – С руками что?

– Ничего, – я даже улыбаюсь. Надрессированная девочка. Надо всегда держать лицо. – Всё хорошо. Пойдёмте, – подчёркнуто возвращаю его на нужную дистанцию, – я покажу вам дом.

Катерина

Обычные люди, попадая в дом Магомеда, смотрят по сторонам с удивлением, восхищением или завистью. Даже мои родители, когда впервые сюда попали, не смогли удержать в себе эти простые эмоции. Здесь всё кричит о статусе владельца и его финансовом положении. Без вычурности, современно, стильно, дорого.

Рома же ходит по первому этажу с непроницаемым выражением лица. Только иногда задумчиво хмурит брови и всё время что-то вбивает в свой смартфон. Его интересует, как открываются окна, есть ли противопожарная сигнализация, обычная сигнализация, как выстроена внутри система видеонаблюдения.

Камеры в доме следят за главным входом и персоналом, ещё одна есть в кабинете Магомеда, но там она включается им при необходимости. В остальном хотя бы здесь за мной нет такого тотального контроля.

Доходим до нашей с мужем спальни. Роман кладёт ладонь на дверную ручку, застывает, словно пытаясь там что-то услышать или увидеть прямо через дверь. Хмыкает. Убирает руку и проходит до конца коридора, чтобы выглянуть в ещё одно окно.