И первое, что она услышала, был громкий возглас, точно такой же, как во сне:

– Вставай сейчас же, иначе опоздаешь, и тебе влетит от Галины Борисовны! У вас история первым уроком!

Под действием этого возгласа Маша встала, пошатываясь, и только тогда осознала, что она вовсе не послушная школьница Маша, а взрослая женщина Мария Рыбникова, преподаватель и писательница, и давно уже не ходит на уроки истории к грозной Галине Борисовне, а сама ведет занятия в университете. А громкий голос, который ее разбудил – это не мамин голос, а ее собственный. Такой грозный текст она записала на свой мобильный в качестве будильника, потому что знала – он ее точно разбудит… И он ее разбудил.

Тут Мария подумала: раз она уже взрослая и давно не ходит в школу, то может еще немножко поспать – а спать ей хотелось невыносимо – и уже опустилась в кресло и закрыла глаза, как голос из телефона снова грозно воскликнул:

– Вставай сейчас же, иначе опоздаешь, и тебе влетит от Галины Борисовны! У вас история первым уроком!

Черт! Прежде чем заснуть, придется отключить этот злополучный будильник…

Мария потянулась к телефону, но тут почувствовала тошнотворный запах кухонного газа. И вместе с этим ужасным запахом к ней вернулась – хотя бы отчасти – память. Она вспомнила, как впустила в квартиру курьера, который оказался переодетым убийцей. Как он отключил ее при помощи какого-то баллончика, потом заставил выпить таблетку… Наверняка именно от этой таблетки ее так клонит в сон.

А спать хотелось ужасно… но нельзя, никак нельзя, потому что в квартире стоит ужасный запах…

Кухонный газ! Мария вспомнила название этого запаха, вспомнила, что он очень опасен. И это чувство смертельной опасности заставило ее окончательно проснуться.

Мария встала и на дрожащих ногах поплелась на кухню… вернее, попыталась это сделать, но колени тут же подогнулись, она мягко опустилась на пол и хотела уже лечь и заснуть, но усилием воли заставила себя ползти. Однако смогла продвинуться меньше чем на метр. Да, если она будет двигаться с такой скоростью, то просто умрет, надышавшись газом…

Мысли в голове двигались медленно, как шестеренки в ржавом механизме, и все-таки она сообразила ухватиться за кресло, чтобы встать. Компьютерное кресло тут же поехало, потащив за собой Марию. Таким образом они и докатились до кухни.

Здесь запах был просто невыносимый, даже глаза заслезились. Мария схватила кухонное полотенце, обвязала им лицо, кое-как доплелась до плиты… Торопливо, почти теряя сознание, закрутила краны, потом дотащилась до окна и трясущимися руками открыла его…

В окно хлынул холодный и сырой осенний воздух. Мария вдыхала его и не могла надышаться.

В голове от немного прояснилось, но силы ее окончательно оставили, и она упала грудью на подоконник, свесившись в окно. Так и пролежала несколько долгих минут, пока наконец свежий воздух и холод окончательно не привели ее в чувства.

Мария с трудом поднялась, но услышала в прихожей какие-то странные звуки и, схватив сковородку (единственное подвернувшееся под руку орудие самообороны), поплелась туда.

В полуоткрытых дверях стояла ее соседка, немолодая девушка Людмила, одетая в розовый махровый халат. На лице ее было выражение удивления и испуга.

– Маша, ты в порядке? – проговорила она неуверенным голосом. – А то я чувствую – вроде газом пахнет… подошла, хотела позвонить, а тут вспомнила, что как раз звонить нельзя: в одном сериале так девушку взорвали… не знала, что делать, а потом смотрю, у тебя дверь не закрыта… так ты в порядке?

– Да я ничего… – ответила Мария, пряча сковородку за спиной. – Кофе убежал, а я задремала… вот и напустила немножко газа…

– Немножко? – переспросила Людмила. – Такой запах стоит – мама не горюй… Так ты точно в порядке? А что это у тебя сковородка в руке?

– А это я яичницу поджарить хотела.

– Сейчас ничего жарить нельзя. Может рвануть так, что полдома разнесет. Сначала нужно в квартире как следует проветрить. Так ты точно в порядке?

– Да в порядке я, в порядке! – и едва произнеся эти слова, Мария рухнула на пол.

– Ох! – вскрикнула Людмила, достала из кармана телефон, без которого никогда не выходила из квартиры, и позвонила старшей сестре Светлане, которая с самого детства руководила младшей.

Даже сейчас, когда Людмиле было около сорока, она все еще звонила сестре, как только оказывалась в затруднительном положении.

– Ну, что еще у тебя случилось? – спросила Светлана, увидев на экране Людмилину аватарку.

– У меня соседка газом отравилась. Что делать?

– Газ выключили?

– Да вроде выключили.

– Квартиру проветрили?

– Да, окна открыты.

– А что соседка?

– Лежит на полу.

– Так что же ты время тянешь? Зачем мне звонишь?

– А кому мне еще звонить? Ты же моя сестра…

– Ох, сестра… звони срочно в «скорую»!

– Ох, правда… как я сразу не сообразила… сейчас позвоню.

– Телефон помнишь?

– Помню.

Мария только потом узнала, что своим спасением обязана Людмилиному ненаглядному питомцу джек-расселу Снупи.

В этот день у Людмилы был выходной, который она намеревалась провести в свое удовольствие, то есть поспать подольше, поесть чего-нибудь вкусненького и посмотреть четыре серии любимого сериала, валяясь на диване. Однако Снупи требовал утренней прогулки, поэтому она встала пораньше, заодно купила пончиков в угловой пекарне, а потом уже приступила к выполнению своего плана.

И вот когда пончики были съедены, и Людмила с удовлетворением убедилась, что героиня сериала все-таки встретила свою первую любовь, с которой, вернее с которым, ее разлучили в юности злые родственники, Снупи тихонько заскулил. Людмила поначалу даже не расслышала, потому что в сериале как раз в этот момент явился первый муж героини и выстрелил в люстру. Тогда Снупи прибавил оборотов, а потом уже перекрыл своим воем телевизор.

Людмила потащилась в прихожую и увидела, что песик царапает новую дверь и рвется на лестницу. Любимой собаке прощалось многое, но дверь была дорогая, так что Людмила строго сказала Снупи, чтобы тот перестал безобразничать. Это не помогло, тогда она приоткрыла дверь и уловила сильный запах газа. Снупи вырвался на лестницу и безошибочно привел хозяйку к квартире Марии.

После того как «скорая помощь» увезла пострадавшую в больницу, Людмила заперла соседскую дверь и прижала к себе песика.

– Ты мой герой!

Утром Надежда Николаевна позвонила подруге: ей не терпелось рассказать о музее, о квесте, который она так удачно прошла, и о счетах, которых, оказывается, три штуки. Однако Машка трубку не взяла. Ну, стало быть, работает, и беспокоить ее нельзя.

Надежда отвлеклась на домашние дела, потом позвонила еще раз. И снова никто не отозвался. Она написала сообщение: «Ты где? Можешь поговорить?». Ответа не было, и через час Надежда позвонила снова. Отчего-то на душе у нее было неспокойно.

Телефон довольно долго не отвечал, но наконец, в трубке раздался голос. Определенно не Машкин. Мужской.

– Слушаю!

– А вы кто? – осведомилась Надежда подозрительно.

– Алексей Михайлович Соболев.

– А почему у вас, Алексей Михайлович, телефон моей подруги? А где она сама?

– Сама она в палате. Я ее лечащий врач. А телефон у меня на всякий случай – пока она в бессознательном состоянии.

– Ох! В бессознательном?! А что с ней случилось?

– Отравление бытовым газом. Очень, между прочим, частая вещь.

Надежда Николаевна охнула и села на подвернувшийся кстати пуфик.

Пуфик был старый, его доставали из кладовки только осенью и зимой, когда не только за окном были снег, сырость и темнота, но и в квартире временами бывало холодно. Пуфик ставили на кухне рядом с батареей, и кот частенько полеживал там, подремывая. Глядя на такое его времяпрепровождение, даже Надежда ему завидовала. Не всегда, а вернувшись, к примеру, с улицы, где после вчерашнего мороза внезапно наступила оттепель, с неба полил ледяной дождь, и простуженные граждане, едва ли не ползком пробираясь по скользким тротуарам и безуспешно уворачиваясь от грязной и холодной воды, тоннами выливаемой на них из-под колес проезжающих машин, проклинали погоду и Петра Первого, которому втемяшилось в голову построить город на северном болоте.