Что-то похожее приходило в голову и мне.

В самом деле, он предложил единственный реальный метод проникновения в империю Гордона. Можно было бы еще забраться в один из грузовиков, но поскольку они представляли собой контейнеровозы или автоцистерны, то такая задача выглядела не проще, чем штурм заграждения.

Завести разговор с Либерти было жестокой ошибкой. Открыв рот, он уже не останавливался. Ему необходимо было знать: как называется место, где мы проезжаем, каковы основные вехи истории Уэльса и почему море зеленого цвета. Из моих ответов он почерпнул больше, чем узнал бы в школе, но мой мозг по-прежнему лихорадочно искал пути, чтобы от него отделаться. Социальная служба отпадала; прямое обращение к его матери окончилось ничем; требовались более решительные меры. Например, упаковать его в ящик и отправить к Гордону.

Когда мы добрались до Пойнт-оф-Эйр в Северном Уэльсе, нас ждало разочарование. Дороги к бухте не было. Прямо к морю спускались зеленые луга, а за ними начиналась действующая угольная Шахта с вышками и терриконами. За шахтой строился газовый терминал. Мы доехали до конца прибрежной дороги и дальше пошли пешком. Я повесил на шею бинокль.

Видимость была прекрасная, и я принялся рассматривать танкеры, а Джей, чтобы дать выход неуемной энергии Либерти, повел выгуливать его вдоль моря. Танкеры – огромные покрытые ржавчиной длинные коробки – стояли в бухте бок о бок, но даже бинокль не позволял разглядеть детали. Мне следовало бы провести подготовительные исследования заранее, как сделала несчастная Глория Риштон. На танкерах было явно пусто, и скоро мне надоело на них глазеть. Почти никакого движения по морю в сторону Ливерпуля и Сифорта не наблюдалось. Мое внимание переключилось на птиц и богатую растительность острова Хайбр.

Полюбовавшись морским пейзажем около часа, я понял, что зря трачу время. Сырой воздух начинал пробираться под мою многослойную экипировку.

Я пошел вдоль берега, высматривая Джея и Либерти. Впереди стояло несколько машин с жилыми прицепами, а ближе ко мне – еще один караван, ярко-зеленого цвета. Я подошел к нему и обнаружил, что это агитационный пункт Королевского общества защиты птиц и что в нем имеется хозяин, точнее хозяйка. Поскольку я был одет в длинный темный плащ, а на шее у меня болтался бинокль, я понадеялся, что она примет меня за своего «зеленого» собрата. За прилавком сидела полная девушка в очках с толстыми стеклами и густыми коротко стриженными волосами; ее прическа-ежик напоминала грелку для заварного чайника.

На прилавке были разложены книги и брошюры Общества. Заметив такие же наклейки, как те, что я видел на компьютере Глории Риштон в банке – «Не загрязняйте наши пляжи!», «Защити птиц! Нет сливу нефти в море!» – я купил несколько штук.

– И много вы их продаете? – спросил я.

– Конечно, ведь сюда добрались газовщики! – Девушка говорила на смеси валлийского и диалекта долины Мерси с приятным дисайдским акцентом. Она стала объяснять, что рядом строится огромный газовый терминал.

– А от этих танкеров – вон сколько их вдоль берега – наверное, страшная грязь? – подзадорил ее я.

– Интересно, что вы обратили внимание, – ответила она. – Нас самих это удивляет: почему-то нет. Сначала было немного, но… они стоят тут так давно, что, вероятно, все снесло течением.

– А здесь нигде нельзя нанять лодку?

– Надеюсь, вы не собираетесь ловить рыбу? – Выражение ее лица показывало, что рыба принадлежит исключительно птицам.

– Нет, просто думал немножко покататься. – Я потряс биноклем.

– Лодки можно взять только в Риле.

– Тогда последний вопрос. Скажите, несколько недель назад к вам не приезжала красивая блондинка лет тридцати пяти и не расспрашивала вас о танкерах?

– Вы что, полицейский? – Она насторожилась. – В любом случае, я не могу вам помочь. Я работаю только с Рождества, хотя точка здесь постоянная.

Джей и Либерти сидели в машине. Радио орало на всю катушку, а обогреватель вел суровую битву с окружающей средой. Я раздал сэндвичи и вырубил музыку. На обратном пути в Манчестер болтовня Либерти стала так невыносима, что я попросил у Джея наушники и поставил одну из своих любимых каджунских кассет. Где-то за Флинтом я, вероятно, глубоко заснул, потому что когда открыл глаза, Джей уже припарковывал машину у «Атвуд Билдинг». В руке я сжимал экологические наклейки. Время подкатывало к трем – день почти прошел, а результат нулевой.

Я велел Джею отконвоировать Либерти в объятия мамочки, которая, наверное, уже встала с постели, а сам стал подниматься наверх, раздумывая о том, успею ли все-таки сегодня что-нибудь сделать.

Делиз сидела за своим столом. Упрекнуть ее в отлынивании от работы было невозможно.

– Боже мой! Ты опять шикуешь? – всплеснула она руками, увидев мой плащ. – А тебе известно, что у нас не предвидится никаких поступлений, а завтра ты должен платить зарплату работникам и аренду помещения? – Такое возвращение на землю было слишком жестоко. – Звонил Тревоз. Он хочет, чтобы ты немедленно приехал к нему на студию. Ты должен быть там к четырем. Он, кажется, считает, что ты у него работаешь – почему бы тебе не попросить у него немного денег?

Все-таки Делиз никогда не бывает так хороша, как в гневе, в который раз подумал я.

– Когда ты променяешь общество своей матушки на мое? – спросил я, обходя ее стол и радикально меняя тему.

В награду за смелость я получил улыбку.

– Этот вопрос можно решить быстрее, чем ты думаешь. Я рассказала ей о прицепе, который ты подарил своему отцу, и она теперь просто бредит им. Хочет выкупить его у Пэдди и отправиться разъезжать по Англии. Она возьмет с. собой подружку, которая знает все кельтские памятники, священные места, и все такое… Так что тебе надо только чуть-чуть подождать.

Я недоверчиво взглянул на нее. Мне всегда надо будет только немножко подождать, подумал я. Но надежда умирает последней – и я улыбнулся в ответ своей строптивой подруге.