С этими словами она повесила трубку. Я не мог осуждать ее за нежелание возиться с Либерти – но разве он не должен быть сегодня в школе?

Я рассмотрел карту Ранкорна. Планировка города выглядела весьма замысловато: Новый город, Старый город, кольцевая дорога…

Джей появился за несколько минут до Делиз, с Либерти на буксире. Либерти устроил сцену и отказался идти в школу, а Джей не хотел, чтобы он шатался по городу. Вспомнив, что случилось в прошлый раз, я согласился, но когда снова предложил отвезти его к матери, Либерти показал мне ту сторону своего характера, которую мне видеть еще не доводилось. Он бросился на пол и принялся визжать и бить ногами. Джей стоял над ним, вертя запястьями и не зная, куда деваться от смущения.

Чтобы отвлечь его, я спросил, не узнал ли он чего-нибудь нового о Коулмане.

– Вчера Либерти пролез в ресторан для персонала аэропорта, – мрачно ответил он. – Ходил от столика к столику и спрашивал Коулмана. Потом, когда мы вернулись в центральный зал, по радио передали объявление, что мистер Коулман просит мистера Уокера подойти к администратору: Либерти, естественно, всем представлялся. Мы подошли, и нас соединили с Коулманом по телефону. Я думал, он сдаст нас в полицию, но когда я сказал ему, что мы просто наводили о нем справки, он повесил трубку.

Эта новость улучшила мое настроение. Скорее всего она означала, что Коулману действительно есть что скрывать. Если бы Либерти Уокер принялся охотиться за мной, я бы без полиции не обошелся.

Джей сел за руль и мы втроем отправились в Ранкорн. Возле аэропорта, где велись дорожные работы, скопилась огромная пробка, но не на выезде из города, а на въезде. Хотя погода стояла ясная, я захватил новенький австралийский плащ, а на случай, если придется вести длительное наблюдение из машины, запасся также сэндвичами и пакетами с соком. На подъезде к Ранкорну, в Роксэвидже, мы миновали большую промышленную зону. Левая ее часть принадлежала Гордону. Больше всего это место походило на военную базу. На несколько миль вдоль дороги тянулось ограждение из проволочной сетки. Джей ехал так же медленно, как и весь поток машин на дороге. Через некоторое время показался новый город, состоящий из ровных рядов маленьких аккуратных домиков.

Ничего похожего на бетонные джунгли, которые я ожидал увидеть. Никаких граффити на стенах, а дома-коробки с круглыми окнами, которыми был знаменит этот городок, все снесли.

Прокружив не меньше двух часов и несколько раз заехав на автобусную полосу, Джей наконец припарковал машину в старой части города, и мы отыскали улицу, которая значилась в адресе агентства «Ранкорн». На стене дома рядом с конторой страхования автомобилей глазастый Либерти рассмотрел медную табличку с интересующим нас названием. Никакой двери, однако, мы не увидели. Я зашел в страховой офис и спросил у клерка, не знает ли он, как попасть в «Ранкорн-Недвижимость». Молодой человек передернул плечами и ответил, что их фирма не имеет никакого отношения к «Недвижимости», а на вопрос, что означает табличка на стене, промолчал.

Мои спутники стояли на другой стороне узкой улочки, и, когда я подошел к ним, Либерти уже подпрыгивал от нетерпения.

– Смотрите! Первый говорит этому пожилому, что вы приходили спрашивать про «Ранкорн-Недвижимость»! – Молодой человек, с которым я пытался пообщаться, разговаривал теперь со своим старшим коллегой. Оба смотрели на нас. Потом молодой исчез за дверью, а пожилой снял трубку телефона.

Я посмотрел на Либерти.

– Он кого-то отчитывает, – объяснил тот. – Говорит, что когда они давали согласие предоставить ю… юридический адрес, их никто не предупредил, что будут приезжать всякие мордовороты – это он про вас, босс! – и их запугивать. Он просит, чтобы их оградили от такого безобразия. Говорит, что вы не один и, похоже, вооружены. Это про нас! Ох, класс! Теперь вообще пошел ругаться.

Либерти работал лучше микрофона направленного действия.

Интересно, подумал я, с кем именно разговаривает страховой агент. Вероятно, с кем-то из гордоновских «серых пиджаков».

Мы вернулись к промышленной зоне. Рядом с комплексом Гордона места для стоянки не нашлось, поэтому от машины нам пришлось идти около полумили. Я внимательно осмотрел систему охраны. В самом деле, тюрьма «Стайал» по сравнению с этой крепостью была просто детской площадкой. За крепкой проволочной сеткой шла полоса, засыпанная мелким гравием, а за ней – вторая стена из листов анодированной стали, укрепленных на массивных столбах высотой футов пятнадцать, с острыми шипами и колючей проволокой наверху. Пробиться через такое заграждение было бы непросто даже на танке.

Джей показал на камеры и датчики инфракрасного излучения на внутренней стене. Табличка на внешней изгороди предупреждала: «Внимание! Территория охраняется собаками». Либерти рассмотрел и кое-что еще: на дорожке, разделяющей два забора, тут и там виднелись белые пластиковые цилиндры размером с горлышко молочной бутылки, с маленькими рожками-антеннами.

– У него что тут, минное поле?! – вскричал он.

Выглядело именно так, но я решил, что это датчики движения.

Мы вернулись к машине и снова проехали мимо главного входа. Внутри зоны не было легковых машин, только автоцистерны, тракторы и трейлеры для перевозки контейнеров. Вход производил не менее устрашающее впечатление, чем заграждение – с высокими барьерами, прожекторами и командой здоровяков-охранников. Мой смутный план бросить взгляд на «ГУЛАГ Гордона» оказался невыполнимым. О том, чтобы взглянуть на внутренние службы, не могло быть и речи.

Несколько озадаченные, мы покинули Ранкорн по дороге, идущей вдоль побережья Северного Уэльса. Другого адреса Гордона я не имел. Часть времени он проводил здесь, часть – в отелях в самых разных уголках страны.

Глорию Риштон интересовали нефтетанкеры, а Джейк Гордон возил меня на вертолете вдоль Мерси, чтобы показать те, что принадлежат ему. Между этими фактами должна была быть какая-то связь. Не могло не быть. Мы ехали молча, притих даже Либерти.

– Есть только один способ пробраться туда, – проговорил он через некоторое время, – в почтовой посылке.