Литмир - Электронная Библиотека

Я маленькая. Я пока много не понимаю, поэтому при мне можно много рассказывать, я не пойму и, конечно же, не запомню. Только в моих кошмарах эти слова будут накладываться поверх на нечто, которое ничто и нигде, и оставлять маленькую связь с реальностью. Потому что я знаю: стоит мне только повернуть голову к стенке – и оно начнёт расползаться. Заполнит собой все, и меня тоже. И тогда и кукла, и мишка, и даже детская посудка – все будет лежать на месте, и только меня не станет, я превращусь в ничто.

Я маленькая. Я цепляюсь за звуки снаружи, чтобы выбраться из ничто. Не стать его частью. Я пытаюсь как-то выбраться или закричать. Но я не могу.

И всегда мой сон заканчивается на этом. Я тону в этом ничто и не могу вспомнить, что же, как же там было, что это. Потом я не могу спать до утра и забываюсь только с рассветом, когда совсем не остаётся сил терпеть это. И хуже всего, когда этот сон приходит зимой. Он не оставляет мне шансов дождаться спасительного рассвета.

Яра беспокоят мои периодические ночные бдения. Он как-то даже напрямую спросил, что происходит. Но и он не смог получить от меня внятный ответ, хотя и пытался, правда пытался. Я и сама не понимаю, что происходит, и рассказать об этом… не могу. Просто не могу. У меня так и осталось ощущение, что расскажи я ему – и все закончилось бы куда хуже. Хотя куда уж хуже… Кстати, я уже говорила, что предчувствия меня никогда не обманывали?

Квартиру нашу – стандартную хрущевскую однушку – мы получили в наследство от отцовых родителей. Дом был старый, с узкими серыми заплеванными лестницами – мой их, не мой, все равно. И с подвалом. К квартире прилагалась целая трехметровая секция прямо под полом! Для облегчения жизни дед сделал в полу люк и лесенку откидную. И все – выходить в подъезд больше было не нужно. На мой взгляд, квартира от этого устройства только выигрывала, а родители были недовольны – ремонт нормальный не сделать – но пользовались вовсю. Воняло, правда, в квартире… Но это не только у нас.

Сначала вариантов приобрести что-то попросторнее не было, а когда появились – отец предпочел жить там с новой женой и без орущего младенца. Матери он сделал царский подарок – не стал на метры претендовать. Хорошо, правда? И мы остались в старой квартире – без ремонта, без надежд и без перспектив.

Так я про подвал. Как-то так получилось, что потихоньку старики умирали, а новые жильцы запасов не делали и подвальные клетки им были ни к чему. Сначала с разрешения соседей, а потом уж и без него мама заполняла полки припасами, банками и мешками. Для банок и мешков все бралось на участке. Домика у нас не было – считалось, что нерационально, раз можно за двадцать минут на городском автобусе доехать – зато грядок – море. Все лето на них приходилось пахать – вспомнить страшно. Брат от участи жука был избавлен: «учись, сынок». Был он избавлен и от последующей переработки урожая. А на дачных шести сотках у нас чего там только не росло. И как мама умудрялась вырастить и по многу – для меня остается загадкой. Потом все овощи-фрукты перекочевывали в подпол. А потом только и остался один наш квартирный вход – подвал из соображений безопасности ЖЭК закрыл, оставив доступ только для своих специалистов, а новенький замок на ветхой двери, выкрашенной в непередаваемо школьный цвет, смотрелся как сюр. Но и к этому люди быстро привыкли, и замок перестал напрягать своими сытыми матовыми боками. Я бы может и продолжила бы пользоваться – из дома не выходить и ключ не нужен, только муторно было из-за нескольких банок возню эту затевать – на большее моих сил не хватало, умений и желания тоже. Куда дешевле было приобрести несколько баночек в магазине, чем тратить средства и энергию на закрутки. Благо, даже Егор это посчитал и в целом был согласен, хотя упрёков в адрес моей лени и нежелания расти хорошей хозяйкой и правильной маленькой женщиной… ну конечно, а как же без них. Это же воспитание! Потом за это воспитание говорят спасибо. Угу.

И вот именно поэтому, когда начались у брата ночные бдения с друзьями, да еще и на запертой кухне… да еще и разговоры эти странные – про долг и справедливость, и все такое… зря Яр, ей-Богу. Братца своего я слишком хорошо знала – в одной комнате скрыть что-то трудновато. И об исследованиях его… Ну про это я точно подробнее расскажу.

Вообще-то, Егор вундеркинд. МГУ он закончил в семнадцать, пристроился на последнем курсе в какую-то левую (он так говорил) газетку и после серии статей легко и быстро сделал карьеру – перешел в очень крупное издание. И еще быстрее – опять-таки за статью – его уволили. Со мной брат, понятно, этим всем не делился, с мамой “обсуждал”… Но все, что он написал, я читала – брат был моим кумиром.

Странно, да? Цену своему братцу я знаю, и все его закидоны, и жёсткость, и неприятие чужого мнения, и его карьеризм и веру в собственную исключительность… Вообще, картинка по моим рассказам получается та еще, и нет у моего брата никаких положительных черт. И странно, что даже сейчас, вне ситуации, я не смогу назвать ничего, что оправдывало бы его, или хоть как-то сглаживало те самые недостатки, которые он тщательно скрывал от окружающих – другой вопрос, с какой успешностью – и совершенно не прятал от меня. А что от меня прятать… Я мелкая. Я младшая. Я тот самый банальный ребенок, которого рожают для укрепления брака, но почему-то «так не работает». А ребенок остаётся. Забирает силы, ресурсы, деньги. Чего только не забирает. А удовлетворения не приносит. И цель все равно не достигается, странно же, правда?

Да, ему не за что было любить меня. А мне было. Даже просто потому, что он старший. А еще Егор и правда был талантливым. Даже больше. Писал он легко и ярко, и очень проникновенно. как-то так, что попадал словами в самую точку. И когда ты читал, становилось совершенно ясно, что вот именно так. И никак иначе. И его профессора отмечали стиль, умение высветить детали… Да… Это все равно не спасло его от увольнения.

Наброски Егора я читала, и, разумеется, неофициально. Кто бы мне их показал! И за что уволили – тоже понимала. Ему с такой темой надо было в институте контактов с сириусятами диссертацию защищать или в “Секретные материалы” пристраиваться сценаристом, а не в серьезную газету. А брат продолжал упрямо работать со своими бредовыми темами. Как маньяк. Теперь официально он числился корректором в каком-то издательстве, сидел дежурным в типографии да пописывал в разные газетки под другими именами и на вменяемые темы – не предавал идею, но жрать на что-то все-таки нужно, а алименты отцовы и пособие мое быстро заканчивались.

Последнее время брат писал мало – некогда ему было. Но если он с таким упорством занимался чем угодно, только не своими материалами… означать это могло только одно – он точно намеревался получить новую информацию. Обрывки фраз, которые я улавливала, настроение братика – из злого и вялого он стал злым и увлеченным… Это была их ошибка. Любопытство во мне с детства жило мощное. А Егор как будто ничего не замечал. Свободные от дежурств дни просиживал за нашим стареньким компом, закрывал документы паролями и скрывал папки, а свой ящик с бумагами – тайными волосками, словно боялся, что информация станет кого-то интересовать настолько, что в дом проберутся и украдут все это. Даже фанатично обожаемым статьям он не уделял столько внимания. Ну и скажите мне, что я должна была подумать? Вот именно.

Что же за материалы такие Яр дружку подкинул? То, что именно Яр – мне было не менее очевидным, чем тот факт, что солнце восходит на востоке. Что такого интересного на запертой кухне, да еще в такой компании, да еще несколько ночей делать можно? О чем он пишет, когда вся эта компания отправляется восвояси? И что, что все это значит? Что?!!

И мое предчувствие. Я говорила уже, что как и сон, предчувствия периодически появлялись в моей жизни и отравляли ее не хуже самого мерзкого яда. Они сбывались всегда. Сейчас мое предчувствие не просто оживало. Оно кричал во мне, что надо действовать, что надо что-то делать сейчас, пока не поздно! Потому что может стать непоправимо поздно. Потому-то мне надо узнать. Обязательно!

3
{"b":"905819","o":1}