– Ты у лекаря противозачаточное попросила? – шепнула я.

Для меня не было секретом, что некоторые девушки очень даже пользовались аптечкой гарнизонного целителя. Замуж нельзя, но плотских радостей никто не отменял. А за радостями, как известно, идут гадости.

Уж не знаю, что в этом обмене жидкостями находят хорошего, лично я даже пробовать не хочу, но и осуждать девочек не стану, каждый устраивается в жизни, как может. Если через это место, то так тому и быть. Каждому свое. Их жизнь, их проблемы, не мне их детей качать.

Мойра испуганно вздрогнула, покраснела, приложила ладонь к животу, подскочила и тут же умчалась, сверкая пятками.

Из-за этого дурацкого разговора прочитать бумаги не удалось, глаза слипались, спать хотелось страшно, а вставать-то снова в шесть утра на пробежку!

Добралась до бумаг только на следующий день к вечеру, на самоподготовке. Огляделась вокруг, все смотрели в свои конспекты, листали учебники, решили задачки или тихо бубнили уроки наизусть. Развернула лист. И протерла глаза. Не может быть! Но четкие, черные круглые буквы на чуть желтоватой плотной бумаге складывались в понятные слова. Дом в Лойе, в два этажа, каменное основание, деревянная надстройка, с земельным участком в шесть с половиной арпанов. Дом в столице, кирпичный, три этажа, с обстановкой, хозяйственными постройками, при нем садовый участок и пруд. Доли в следующих предприятиях. Купеческий дом «Максиме́н и Вастра», торговля тканями и пряностями. Ювелирный дом «Сива́рна и Кару́до». Медеплавильный завод в Смилта́ре. Грузовое пароходство. Каретный дом. Сотни арпанов виноградников в Драксе и Вайне. Фруктовые сады в Рандле́е.

Слова были понятные. Не понятно было, что делать. Да чтоб его, этого дядюшку, не мог поменьше интересов иметь? Я же в жизни с этим не разберусь! Меня, как пить дать, обманут, обокрадут, облапошат ушлые приказчики, прожженные управляющие и хитрые садоводы. Я от ужаса даже дышать перестала, глядя на листки бумаги, как на ядовитого скорпиона.

Дальше шли цифры. Себестоимость, доход, прибыль, расход, рентабельность, какие-то проценты, налоги, и жирной строкой внизу сумма прописью. Я быстро сложила листок и затравленно огляделась. Никто не заметил? Никто не мог заглянуть?

Теперь я поняла пропавшую Тордис Таррен. Я бы не ее месте тоже сбежала, куда глаза глядят, с собаками бы не догнали. У нас куда за меньшее убивали.

Вот Ра́нтул, наш сосед через три дома, убил тестя из-за полоски поля. Он хотел в одно поле соединить, купил землю слева и справа, а тесть продал кусочек как раз посередине. Назло зятю. Рантул и приголубил его топором, одного удара хватило.

Да если бы кто-то знал, что девушке такое богатство обломится, ее бы попросту убили! Я похолодела. А что если и правда – убили? И кто-то точно знает, что ее нет в живых, а я самозванка. Меня тем более тогда нужно убить. В крайнем случае, посадить в тюрьму за мошенничество. Это же мошенничество, выдавать себя за другого человека с целью завладеть наследством? Еще меня и обвинят в смерти настоящей наследницы! Всеединый, каторгой не отделаюсь, казнят сразу! А с другой стороны, не зря же говорят, укради булку – попадешь на виселицу, укради миллион – попадешь в Сенат. Если есть, чем делиться, то казнить не должны. А если казнят, то все денежки тю-тю в Кутурию. Это же не государственное преступление, чтоб конфисковать все в пользу короны.

Из-за этих мыслей я сама была не своя и плохо понимала, что происходит вокруг, посещала занятия и выполняла все совершенно бездумно. Листки я в тот же день сожгла.

А через два дня Мойру отчислили. Нарушение пункта договора 6.13. Беременность. И дотянула ведь до того, что поздно принимать меры!

Бертиль открыто плакала. Остальные стояли в строю, хмуро насупившись.

Моя неприязнь к геру Норрису возросла до небес. Он же ходил, как ни в чем не бывало, смеялся, шутил, сыпал комплиментами. Его нисколько не волновало, как будет жить Мойра, где, на что содержать ребенка. Ее просто выставили за дверь гарнизона с тем же саквояжем, с которым она приехала.

– Пойдешь в город? – спросила Тесс. Мы обе умывались и смотрелись в одно зеркало умывальной комнаты. Выходной и увольнение, что может быть прекрасней?

Право я имела, но не собиралась им воспользоваться. Отговорилась необходимостью учить геральдику. Я вообще теперь боялась выйти из гарнизонного городка. Неужели все богачи так боятся за свою жизнь? И какой тогда смысл в эдаком богатстве?

Тесс понимающе улыбнулась.

– Ты права, зачем идти, если оно все уже здесь? – она игриво подняла груди и подмигнула.

– В смысле?

– Ой, с тобой в последнее время каши не сваришь, – махнула рукой Тесс. – Скажешь, не знаешь, что с маневров вернулись гвардейцы? Ты что, думаешь, что это все отстроили ради нас?

– Ну да, наверное, – я как-то не задумывалась. Действительно, ради жалкой горстки девчонок не станут отстраивать такой огромный полигон с разными отделениями, с защитным куполом, стрельбища (куда мы и не заглядывали), залы для борьбы и фехтования. В столовой едва пятую часть столов накрывали.

– О Всеединый! – до меня дошло, и я сильно потерла лицо ладонями. – Так тут будет куча мужиков?

– Да! – с восторгом подтвердила Тесс. – Уже! И каких мужиков! Отборных!

В гвардию попасть довольно сложно и отбор там жесткий, нужный рост, нужный вес, высокий уровень дара, и даже приятная внешность. Королевская семья не желала видеть в своем окружении уродливых лиц со шрамами или следами болезни. Так что Тесс была права.

– Какой кошмар, – пробормотала я.

Теперь покоя не будет! Мы превратимся в загнанную дичь. Будем ежедневно сталкиваться с молодыми, веселыми, голодными до женской ласки парнями. Никакие предупреждения и запреты не спасут, в броне достанут, никакие огрехи внешности не заметят.

Надо было идти трудницей в храм. Но кто же знал? Четыре месяца все было просто замечательно! Я столько нового узнала!

Тесс весело щебетала, что теперь-то каждая из нас обзаведется поклонником, а то и не одним, кто знает.

– Удачи, – пожелала я совершенно неискренне.

Какая удача спасет от мужика, если он решит добиться своего? Разве что сразу бить на поражение? И на каком гвардейце мне сделают замечание? Вряд ли тут есть лишние, убийства которых не заметят. А куда девать трупы? Гвардейцы, они рослые, высокие ребята, закапывать трудно, я же не двужильная.

Чем больше я буду отличаться от других девушек, и сопротивляться новым знакомствам, тем больше будут доставать. Недотрога – это же предмет повышенного интереса, споров, пари и ставок.

Значит, что? Для собственного спокойствия надо найти самого безобидного и сделать вид, что у нас «отношения». Не умру от пары поцелуев, зато отстанут и девчонки, и возможные ухажеры. Одного держать на расстоянии намного проще, чем целую свору. Пожалуй, так я и обучение закончу благополучно. Выпуск у нас в сентябре, пару месяцев будет испытательный срок. А уж в каком из королевских замков будет проводить осень принцесса, никому неизвестно. Может быть, в Самудра́ме, у моря, а может, в Парвата́ре, в горах. Главное, чтоб подальше от столицы.

На следующий день учебный корпус превратился в рассадник любви. Атмосфера была… какого-то радостного предвкушения. Будто на праздник Весны. Девушки прихорошились, (насколько это было возможно в форме), кое-кто украдкой накрасил ресницы и губы. Кокетливые локоны как бы невзначай выскользнули из строгих причесок. Вместо того, чтоб смотреть на доску, все пялились в окна. Хихикали и толкали друг друга локтями. Я тоже посмотрела с интересом, надо же себе выбрать будущую жертву моей неприступности.

А на полосе препятствий была выставка мускулатуры! Думаю, эти заразы специально стали тренироваться без рубашек, узнав про набор курсанток в Легион. Показывали товар лицом. Каждый кульбит и удачный соскок вызывал восторженные вздохи. Обозленный преподаватель тут же назначил контрольную и написал на доске пять зубодробительных задач. Целых пять! Да мы и четыре редко успевали решить! Боюсь, что результаты контрольной будут весьма неутешительными.