Оказавшись на чердаке, Роджер распахнул настежь окно и залез с ногами на кровать. Из окна его небольшой комнатки, где помещалась лишь односпальная кровать, письменный стол и несколько книжных полок, составленных одна на другую, виднелись ряды черепичных крыш, уходящих вниз в сторону озера. Оно было дальше, за городом, и из домика Кляйнов не увидать. Но Роджер иногда представлял, как он ночью вылезает из окна и шагает по чешуйчатым спинам спящих домишек прямо к серебрящейся водной глади. Лесистые пологие берега Альтерзее были замечательным местом для летнего отдыха. В хорошую погоду ближайшая к городу оконечность озера заполнялась грибочками туристических палаток, а зимой, когда озеро замерзало, покрываясь причудливым рисунком белых трещин, все, вне зависимости от возраста, обували коньки и скользили по его поверхности, как летом многочисленные лодочки и каяки. Роджер не очень уверенно стоял на коньках, ему больше по душе были беговые лыжи. Он мог часами ходить один по заснеженному лесу, но только не на школьных занятиях, когда их всей толпой выгоняли на улицу и заставляли бегать кругами на время.

Роджер прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Еще тогда, услышав историю Франца о его ученичестве и путешествиях, он задумался о том, как это, наверное, интересно – увидеть мир, открывать его самостоятельно. И эта Кэт… Может, она не была никакой ведьмой… Может, просто травницей, но ее жизнь зацепила Роджера. Она уже успела столько увидеть, узнать… А он должен был тратить свое драгоценное время на скучные уроки среди толпы скучных одноклассников, которые ходили в школу по большей части для общения, а не за знаниями. Но знания Роджер мог почерпнуть из книг, а общение… Разве человек не должен быть волен выбирать свой круг, а не вынужденно проводить половину своего драгоценного времени с кучкой подростков, объединенных лишь тем, что их родители выбрали поселиться именно в этом районе города?

Вот у кого точно не было с этим проблем, это у Уолли. Он запросто убалтывал всех вокруг, даже иногда родителей, что было задачей непростой. У Роджера, по крайней мере, это не получалось.

«Вам не старшего сына нужно было заводить, а няньку!» – как-то сказан он им, в очередной раз не желая быть оставленным приглядывать, в особенности за Уоллисом. Вполне логичная мысль, как ему показалось. Но мама почему-то обиделась.

В общем, с миром людей все было непонятно, в отличие от мира книг. Роджер слез с кровати и принялся рыться на полках. «Все-таки не бывает ведьм, нужно найти этому всему логическое объяснение».

Герр Патиссон пребывал в полном недоумении, наблюдая своих двух голубок редкой породы, ворковавших у голубятни. Несмотря на весьма пожилой возраст, сухонький и несколько скрюченный старичок ловко поднялся по приставной лестнице и протянул узловатую ладонь к птице, еще недавно абсолютно белоснежной. На ощупь перья казались совершенно обычными, ничем не измазанными, да и вид у птицы был не просто здоровый, она прямо так вся и пыжилась, словно наступил брачный период. «Что же с ними случилось?» Старичок осмотрел вторую. Та же история: нежно-розовые перья и абсолютно здоровая птица. И тут его постигла неожиданная догадка! Он так дернулся, что чуть не свалился вместе с приставной лестницей, обе голубки встревоженно взмыли вверх и, описав небольшой круг, сверкая в солнечных лучах нарядным опереньем, опустились на крышу голубятни.

Поспешно перебирая по деревянным перекладинам ногами и руками, герр Патиссон благополучно достиг земли и поспешил в дом, где достал с полки большую энциклопедию экзотических птиц. Больше половины полок его книжного шкафа занимала орнитологическая литература, от атласов-определителей местных птиц до подробного описания кормов и содержания голубей и их ближайших родственников.

Внимательно ознакомившись с содержанием буквы «эф», хозяин голубятни некоторое время стоял в раздумье, потом схватил клетчатый берет с козырьком, застегнул такую же клетчатую, слегка потертую жилетку и, накидывая на ходу растянутый на локтях пиджак, поспешно покинул дом.

Герр Патиссон не любил ходить в центр города – в первую очередь из-за булыжной мостовой. На окраине, где располагался его домик, улочки были все еще не мощенные, когда он только поселился здесь в молодости, это был даже не город, а сельская местность. Его соседи держали коз, а фермеры перегоняли овец с нижних пастбищ на верхние неподалеку от его участка. Теперь эти места заполнились деревянными и даже каменными, как в центре города, домишками. Старые ноги герра Патиссона в старых же, но крепких ботинках, легко и быстро шагали по бугристой ленте тропы, вихлявшей между участками, но отчаянно спотыкались о неровные, сглаженные временем и множеством ног камни брусчатки. Старичок ворчал себе под нос об этом и о толпах глупых туристов, заполонивших весь исторический центр, но упорно шел.

Наконец, миновав площадь с ратушей и вывернув на улочку, ведущую к дороге на Альтерзее, герр Патиссон остановился напротив маленького двухэтажного строения, втиснутого между двумя более высокими и массивными домами. Казалось, что если бы не яркая вывеска, то домик был бы просто раздавлен своими старинными и мощными соседями, выпирающими прямо над улочкой деревянными балками второго и третьего этажей, с цветными треугольниками отштукатуренных стен между ними. Жители Дорфштадта чрезвычайно гордились домами такого типа[5], стоящими здесь уже не одну сотню лет, однако жить в них было зачастую не столь увлекательно, как мнилось облеплявшим их туристам с фотокамерами.

Прорвавшись через очередную экскурсионную группу и немного переведя дух, герр Патиссон нырнул под вывеску, которая гласила:

«Туристическое бюро фрау Кляйн.

Активные туры, треккинг, водные прогулки».

Внутри старинные стены были увешаны фотографиями заснеженных пиков с группкой человечков, взбирающихся на них, улыбающимися мужчинами и женщинами с треккинговыми палками в руках и каяками, рассекающими гладкую поверхность живописного озера. За стойкой сидела молоденькая девушка с забранными в небрежный пучок светлыми волосами и подведенными черным карандашом голубыми глазами. Она с улыбкой поприветствовала вошедшего, быстренько проверив, все ли проспекты лежат на виду.

– Добрый день, фройляйн[6], – ответил старичок, неуверенно оглядываясь. Ему было не по себе среди этих плакатов с улыбающимися подтянутыми и молодыми людьми. – Я ищу одного вашего инструктора, Бена…

– У вас забронирован тур с ним? – девушка немного смутилась и стала быстро перебирать бумаги с расписанием. Она выглядела очень растерянной и даже почти испуганной в этот момент.

«Новенькая, – подумал Патиссон, – опять какую-то студентку на лето наняли». Вслух же произнес:

– Нет, мне просто нужно переговорить с ним по одному вопросу. Он здесь?

– Я боюсь, что нет… – И юное существо снова захлопало незабудковыми глазками.

– Либе[7] фройляйн, не надо бояться, – вздохнул старичок, которого очень утомляли подобные формулировки, – просто скажите, где я могу его найти или скоро ли он вернется. Меня зовут герр Патиссон. Бен хорошо меня знает.

– Я… – Девушка снова начала рыться в бумагах. – Он… кажется, у него сейчас экскурсия на озере…

– До которого часа? – Герр Патиссон уже начинал жалеть, что в свое время поссорился с телефонной компанией, и его отключили от линии. Сейчас бы это могло сэкономить ему время… Впрочем, быть может, через телефонный аппарат эта фройляйн оказалась бы такой же безнадежной, подумал он.

Получив, наконец, нужную информацию, герр Патиссон с облегчением покинул туристическое бюро и направился вниз по улице, к лодочному причалу. Постепенно город расступился, открывая берег, деревянным языком вдающийся в водное пространство, заполненное вблизи плоскодонками, лениво шевелящими веслами, словно букашки усиками. Почти все лодки были разобраны и теперь служили жителям и визитерам городка способом отдохнуть на прохладных водах Альтерзее, произвести впечатление на спутницу или порадовать детей.