Обычно Викки, воплощение женской грации и вопиющей самоуверенности, не рвалась видеть подруг по учебе чаще, чем было условлено, – вторую ночь полнолуния каждого месяца, если получалось, и еще на праздники Колеса года. Даже с их маленьких ежемесячных встреч она старалась сбежать первой и к тому же вечно опаздывала, словно шла не на встречу с подругами, а на свидание. Впрочем, Кэт считала, что и на свидания не стоит опаздывать. Но на этот счет их с Викки мнения особо радикально расходились, да и опыт тоже. Кэт чувствовала себя крайне неуверенно и неудобно в компании мужчин, которые ей нравились или которым явно нравилась она. Последний раз Кэт была на свидании примерно полгода назад и, в очередной раз ощутив себя полной дурой на двух первых и единственных встречах, решила дать себе передышку, сосредоточившись на более важных вещах, таких как призвание.

Поэтому, когда в глиняном горшочке в виде головы тыквы она нашла свернутую в трубочку записку с кружевным почерком подруги, то насторожилась. Отложив счета, Кэт взяла книгу трав и отваров, решив переключиться. Необходимо было понять, что же все-таки пошло не так, но чего она точно не собиралась делать, так это спрашивать совета у Виктории!

Но и тут не получилось. Зашла фрау Анкерман, и Кэт сразу вспомнила, что до сих пор не взялась за ее снадобье. К тому же теперь надо было заново готовить ту мазь, что она отдала ей… И вдруг…

Нет, она была совершенно уверена, что видела их где-то раньше! В первый момент даже скорее почувствовала – в кустах кто-то есть, а потом прямо-таки споткнулась о взгляд мальчишки. Его глаза расширились, словно две большие плошки, и даже по цвету чем-то напоминали совиные. Это было уморительно!

– Ну, выходите, – обратилась она к притихшим в кустах.

Ветки тихонько зашевелись, и вместо мальчика из них вдруг вынырнула долговязая фигура подростка в коричневых брюках из мягкой ткани и свободной майке. Он был бледен, но вышел уверенно. За ним уже осторожнее вылез тот самый мальчик, которого поймал взгляд Кэт. За его руку держалось очень милое существо в топорщившемся кружавчиками светлом платьице, с двумя торчащими косичками и залепленной репьем макушкой. Девчушка карими, как и у среднего мальчика, глазами взирала на Кэт, но в этом взгляде явно любопытство брало власть над страхом.

Кэт поманила детей легким движением ладони, и те, как загипнотизированные обезьянки, медленно прошли в калитку и двинулись по тропинке.

– Ну и что же вы тут делаете?

По лицам мальчиков было видно, что они подбирают в голове вразумительный ответ, но девочка обогнала их:

– А вы правда ведьма? А если да, то зачем голубей покрасили?

Кэт, не удержавшись, рассмеялась.

– Да, я ведьма. А голуби… – Она слегка замялась. – Ну, вообще-то это случайно вышло…

Все трое воззрились на нее со все возрастающим интересом, но если в глазах девочки он был смешан с восхищением, то во взгляде старшего мальчика читалось явное недоверие.

– Что вы имеете в виду под словом «ведьма»? – Он был почти одного с ней роста, но, когда говорил, вначале смотрел ей в лицо, а потом опускал глаза. – Вы подразумеваете, что вы «знающая» или «ведающая» женщина?

– Хм, – задумалась Кэт, – пожалуй, так тоже можно сказать…

Второй мальчик сразу хмыкнул:

– Дурак ты, Роди, она хочет сказать, что превратит тебя в большую длиннолапую жабу!

Подросток побледнел еще больше и зло посмотрел на говорившего, но в этот момент вмешалась девочка:

– Но ведь не превратите же? Мой брат только снаружи такой занудный, а внутри очень хороший!

Кэт ласково улыбнулась ребенку:

– Никого ни во что превращать не буду! Обещаю! Пойдемте лучше в дом, возможно, у меня где-то еще есть варенье, если хорошенько поискать. Вы любите чай с мелиссой? Так, значит, ты Ро… – И она посмотрела на подростка, потянув слово, догадавшись, что с именем было что-то не так.

– Роджер, – четко произнес тот и еще раз пристально глянул на младшего.

– А я Уоллис! Но все зовут меня Уолли, и я из этого трагедию не строю. – Он пихнул локтем Роджера. – А это наша сестра Мэри-Лу.

– А я Кэтрин, но можно Кэт.

И она повела детей в дом, а Уоллис заметил тихонько за спиной девушки, что именно так и начинаются все страшные сказки, когда ведьма заманивает детей в свой пряничный домик.

Но пряничным жилище Кэт вряд ли можно было назвать. Пока дети оглядывали веранду, девушка громыхала чем-то на кухне и наконец вышла оттуда, с победоносным видом тряся в руке маленькую запыленную баночку с содержимым янтарного цвета.

– Морошковое, – провозгласила она, – из старых запасов! Уверена, вы такую ягоду даже не знаете.

– Относится к роду Rubus, тому же, что и малина, – с ходу провозгласил Роджер.

Уолли, тем временем обошедший вокруг большого деревянного стола и разглядывающий настенные полочки, хлопнул себя по лбу:

– Мистер Всезнайка! Вот поэтому в твоем мире и нет ведьм, а просто «мудрые женщины», – передразнил он голос брата, – ты же своим занудством все волшебство отпугиваешь!

Кэт поставила баночку на стол, и лучи солнца утонули в ее содержимом, заиграв янтарными переливами.

– На самом деле твой брат совершенно прав, – обратилась она к Уолли, уже вовсю инспектирующему баночки и пучки трав на полках, – «кто не знает названий, тот теряет познанье», говорил один выдающийся ученый[4]. Раньше люди верили, что, узнав настоящее имя предмета, животного, растения или человека, можно получить неограниченную власть над ним.

– Я знаю, как зовут моих родителей, но у меня нет власти над ними! – Мэри-Лу влезла на деревянный табурет и пристально смотрела на баночку с вареньем.

– Тут я бы еще поспорил! – усмехнулся Уолли с дальнего конца веранды, а потом, заметив в самом углу витой деревянный посох, издал восхищенный возглас: – Вух! А это что? – Он обернулся на Кэт, снова напомнив ей вспугнутого совенка. – Это-это… – Мальчик осторожно потянулся рукой к посоху. – Волшебный, да?

Роджер тоже подошел, и пока брат только в восхищении и трепете расправлял ладонь в сторону таинственного предмета, безо всякого промедления спокойно поднял посох. Внимательно осмотрел и водрузил на место:

– У Франца из столярной лавки похожий есть. Он мне сам показывал. Говорит, такие делают себе ученики некоторых профессий, чтобы стать мастерами. Они должны года три путешествовать вдали от дома, совершенствуя свои навыки, но не могут просить за работу денег, только ночлег и еду. А после имеют право открывать свое дело.

– Совершенно верно, – поразилась осведомленности мальчика Кэт. Она тоже подошла к ребятам и взяла в руку посох, его гладкая извилистая поверхность приятно холодила ладонь. Все тело девушки наполнила светлая радость ностальгии. Этот год она вряд ли когда-нибудь забудет… За один год скитаний по миру она успела увидеть столько всего, сколько не видела и не знала за годы взросления на своей далекой родине. Казалось, его можно было бы уложить на чашу весов в противовес нескольким другим годам, и он бы все равно перевесил.

Кэт нежно опустила посох на место:

– Таково правило некоторых ремесленных гильдий. В нашем случае год после первого этапа обучения нужно совершенствовать навыки в разных условиях, посмотреть мир и людей. Это расширяет кругозор и помогает впоследствии стать лучше в своем деле.

– И вы тоже ходили в забавном костюме, шляпе и с узелком? – не отставал Роджер, к неудовольствию Уолли перехватив инициативу в задавании вопросов.

– Да… Что-то в этом роде…

Кэт сняла с верхней полки деревянную шкатулку и извлекла оттуда широкий квадратный платок, разложив его на другом конце большого деревянного стола. Темно-синюю ткань покрывала череда лун, от нарастающей до убывающей, а в середине был полный белесо-желтоватый круг.

– У Франца совсем другой, но… – Роджер измерил край платка предплечьем, – по размеру вроде сходится.

– Конечно, другой, – отодвигая брата, вклинился Уолли, – он же не ведьма!