Был и ещё один способ, но очень сомнительный. Выступить на Арене, вызвать самого Вивариуса на дуэль и убить. Он не примет вызов, во всяком случае, если он и согласится сражаться лично, то никак не на дуэли, а только на победителя, а это, скорее всего, означало, что придётся ломиться по турнирной таблице вверх до финала. Но игра со смертью – это рулетка. Победив на турнире однажды, не факт, что есть хоть малейший шанс победить снова.

Тимофей приглашений не ждал. Рано или поздно он всё равно оказался бы возле парадного входа в резиденцию отца-основателя. К порогу тянулась ровная аллея из декорированного бетона. Один из компонентов смеси придавал плитке зеркальный блеск. А наны, входящие в состав раствора, заботливо и своевременно убирали грязь. Подъездной двор был до отказа забит службой безопасности – парни в броне с оружием наперевес, бдительно охраняли подступы вверенного им объекта. Стоянка для глайдеров различных вип-персон огорожена лазерной решёткой. Множество камер видеонаблюдения установлены везде, где только можно, а кроме того, по периметру на высоте барражировали платформы с оптикой и оружием. Всё это, разумеется, объединено в локальную сеть и управлялось искинами откуда-то из недр здания.

Ворота для Старкова открылись сами собой, его здесь явно ждали. Охрана даже не стала препятствовать или проверять айдишник. Войдя внутрь здания, Тимофей очутился в фойе – просторное, абсолютно пустое помещение с белыми стенами и высоким потолком. Пол, стилизованный под мрамор, от самой двери красная дорожка и прямо напротив – двери лифта.

В сопровождении охраны, Тимофей поднялся на лифте на пятидесятый этаж. Длинный коридор. Минимализм во всём. Снова дверь, на этот раз, ведущая в кабинет хозяина. Его голос прозвучал в скрытых динамиках ещё когда Тимофей только собирался выходить из кабины лифта. «Божественный глас» вещал:

– Рад тебя видеть, Каратель. Знаю, ты осмотрелся в городе, мои люди тебя контролируют, так что не пытайся фокусничать.

Тимофей, молча, проследовал через коридор, вошёл в кабинет Вивариуса. Линдон не любит лишнее, никаких узоров либо чего-то подобного, в дизайне помещений нет – белые стены, мраморные полы, высокий потолок, украшенный голографическим изображением обитаемой части Вселенной. Узкое окно, выходящее на город, большой стол, на котором ничего нет, прямо над столешницей спроецировано голографическое изображение символа корпорации – замысловатое сплетение букв L и V – видимо скринсейвер. Массивное кресло, обитое чёрной кожей, и в нём восседал хозяин Арены.

Он сидел вполоборота, так что человеческую часть лица почти не было видно. Тимофей не знал, каково это – жить в таком облике, но этому человеку было в самый раз. И Тимофей не желал с ним разговаривать, но возникла необходимость:

– Я буду сражаться, но у меня есть одно условие: если я дойду до финала, я хочу сражаться с тобой лично. Не побоишься меня?

Вивариус тихо засмеялся:

– Нет. Я сам объявлю это перед началом турнира, даю слово.

– Хорошо.

– И ещё, Каратель, я хочу чтобы ты знал: пока ты был в «отключке», тебе ввели раствор нанов. Они присутствуют в твоей крови пока в замороженном состоянии, коды их активации у меня. В любое время я могу включить их, и что они тогда с тобой сотворят, не знаю даже я. Если выиграешь турнир, получишь код самоликвидации, и твоя кровь очистится. Мне пришлось пойти на это, потому, что я знаю, на что ты способен, а мне нужна игра по моим правилам.

Тимофей, ошарашенный этой новостью, постоял немного в дверях, потом решил, что смысла негодовать по этому поводу нет, и отправился вон из этого места. На сей раз, Вивариус подготовился основательно. Верить безумцу Тимофей не собирался, но сомневаться в том, что сказал ему роботизированный калека, тоже не было оснований.

И на спасительный код рассчитывать нельзя… но Тимофей подумает об этом позже, сейчас в его голове бешено крутились очень тяжёлые для адекватного восприятия мысли.

Ощущение «выпадения» из реальности, вдруг, стало настолько сильным, что даже мраморные полы показались Старкову виртуальными.

Когда-то давно, она внесла в память Кайры фотографию Тимофея, чтобы, если он появится, та открыла ему дверь. Лена не рассчитывала всерьёз, что это когда-нибудь случится.

Она спала на диване в гостиной. Прямо в одежде. Уткнувшись лицом в подушку. Рядом на журнальном столике пепельница, полная окурков и пустой шприц.

Тимофей расположился в кресле напротив и некоторое время смотрел, как она спит, потом слегка прикрыл глаза, и, сам того не заметив, уснул.

Сны иногда похожи на тягучее болото. Из самых глубин подсознания наружу вырывается неподконтрольный страх. Проснуться нет возможности, приходится смотреть нездоровые грёзы, а фактически переживать их. Есть ли смысл искать в них ответы на вопросы о том, что было, или что будет? Наверное, нет. Когда размеренное течение жизни резко переходит в крутой водопад, и без снов ясно, что ничего хорошего от будущего ждать не стоит.

Тимофей свои кошмары не помнил, а вообще, и рад, что они благополучно забылись, когда он проснулся. В комнате стало значительно светлей, видимо, уже утро. Пепельница с окурками и шприц исчезли с журнального столика, Лена давно проснулась, а Тимофея, похоже, решила не будить. Он «всухую» протёр глаза, поправил рукой волосы.

– Как ты нашёл меня? – услышал Тимофей из-за спины. Ответил не поворачиваясь:

– Спросил, люди подсказали. Хочешь знать, зачем я пришёл… я и сам не знаю, но ты сказала, что у тебя ко мне важный разговор.

Елена присела на диван, она только что приняла душ, её волосы, ещё сырые, зачёсаны назад, была одета в шёлковый халат, под глазами круги, словно она не спала несколько дней.

– Неважно выглядишь, Лена… может, я потом приду?

Баркли не ответила, она достала из кармана сигареты и закурила.

– Ты ведь уже встречался с ним? – поинтересовалась она, не уточняя, с кем именно, подразумевая, что это и так понятно.

– Встречался, – лаконично ответил Тимофей. – Я снова буду сражаться на Арене.

После этого Тимофей замолчал, Елена смотрела ему в глаза, на её устах играла какая-то саркастическая улыбка:

– Хватит ныть, Тим! Ты же знаешь не хуже меня, что твоё место здесь. Знаешь, почему у нас с тобой ничего не получилось? Потому, что ты всегда думал о ней. Какого чёрта ты вообще решил, что её смерть – твоя вина?! Да кем ты себя мнишь?! Чем ты лучше меня, Тим?! Если бы ты…

– Прекрати! – резко перебил её Тимофей. – У тебя, проблемы, Лена, и не я тому виной! Зря я, наверное, пришёл!

Тимофей резко встал и покинул квартиру Баркли.

– Да пошёл ты, Тим! – услышал он вдогонку.

Елену пробрала мелкая дрожь. Она не поняла, что сейчас произошло, и совсем не об этом хотела с ним поговорить, но Старков был прав насчёт её проблем. Баркли давно забыла, что такое слёзы, но, вдруг, так захотелось вспомнить.

– Прости меня, Тим, – тихо проговорила Елена, уставившись в пустоту немигающим взглядом. Окурок сигареты медленно догорал, пепел просыпался на пол.

Условная команда

– Боже мой!!! Не может быть!!! Это же сам Каратель!

Лицо «вербовщицы» на «призывном пункте» выражало щенячий восторг. Овальное, покрытое веснушками, наивные глаза неопределённого цвета, скорее всего линзы, жидкие нездоровые тёмно-рыжие волосы, собранные в пучок на затылке и стянутые дешёвой резинкой, недорогое подобие «голливудской улыбки». Не надо быть психологом с многолетней практикой, чтобы сказать об этой девушке, которую, судя по тому, что написано на бейджике, звали Кларисса, почти всё. Двадцать лет, или около того, образование среднее, в школе училась посредственно, квалифицированной работы ей пока не найти, возможно, студентка, всё ещё впереди. Личная жизнь Клариссы называется «молодость». Все пути открыты, но конкретного нет. Любительница клубной жизни, тусовок и моды. Кларисса могла бы работать в кафе или ресторане, модном бутике, или учётчицей товаров на крупном складе, но она предпочла службу вербовки на Арене, потому, что сама без ума от гладиаторов и турниров.