Ко мне шли за советом, обращались за помощью и доверяли сокровенные тайны. Я ценила людей и их отношение ко мне. Я любила всех, но держалась на небольшом расстоянии, потому что склонна к одиночеству и тишине. Хотя мне нравилось и веселиться, и танцевать до утра, и петь песни, и шутить.

Я всегда отличалась умением спокойно и с легкой иронией относиться ко многим вещам в жизни. Знакомые говорили, что их приводит в равновесие даже просто пребывание рядом со мной, что мысли их упорядочиваются, а ответы на вопросы находятся. Я не делала ничего специально. Это мой естественный образ жизни – я открыта миру и людям, с благодарностью принимая как хорошее, так и плохое.

Я сталкивалась с такими трудностями, что можно было потерять смысл жизни и остаться без сил, но вопреки всему я улыбалась. Принимала обстоятельства со смирением, и Бог меня миловал.

Я дорожила каждым, кто входил в мою жизнь, и не держала никого, кто из нее уходил. Так происходит и сейчас. Мое жизненное кредо – честность, доброта, милосердие, миролюбие, доверие, искренность, уважение к себе и ко всему окружающему.

Я чувствовала себя настоящей – гармоничной, счастливой, воодушевленной и одухотворенной. Наполненной и умиротворенной. Свободолюбивой и выносливой. Капризной и порой упрямой.

Да, и удовлетворенной, несмотря ни на что. Даже когда меня предавали и делали больно. Даже когда что-то не удавалось. Ну и пусть, что порой не получалось так, как в красивых фильмах и добрых сказках, что некоторые мечты не сбывались, но я улыбалась и верила в благополучный финал. У меня на все находились хорошие ответы.

Северодвинск – город моего сердца и моей души. Я получила там несколько бесценных даров – сына и самых настоящих друзей, за которых я каждый день благодарю Бога.

Я верна и преданна этому городу. Часто меня охватывает светлая грусть, и глаза наполняются слезами. Я тоскую по тебе, Северодвинск! Но… Со мной случилась жизнь После.

Что ж, так бывает, но обязательно проходит.

Все во благо, даже если поначалу кажется, что худшее произошло именно с тобой и выхода из этого нет. Но в один потрясающий момент, спустя некоторое время, приходит понимание: любые события врываются к нам неспроста и только с одной целью – раскрыть все грани прекрасной жизни для каждого. Сделать лучше и нас самих.

«Все хорошо!» – повторяю себе как можно чаще, особенно в трудные периоды жизни.

В том и заключается волшебство: когда принимаешь удары судьбы и стоишь на развалинах своей прежней жизни, ты, несмотря на боль, повторяешь себе «Все хорошо!» и видишь это в перспективе. Возводишь новые прочные стены. Повышаешь свою выносливость, сохраняешь достоинство, не давая себе раскиснуть и не виня никого. И вот тогда начинаются настоящие чудеса. Я всегда находила силы, чтобы улыбнуться. Улыбаюсь и сейчас.

И вы сможете, я уверена. Конечно, если захотите.

За месяц до нашего отъезда меня начал беспокоить левый глаз. Он не болел, не было чувства инородности внутри или каких-либо других ощущений дискомфорта. Настораживали две вещи. Первое – при выходе на улицу перед глазом постоянно мелькало что-то фиолетовое, похожее на маленькую распластанную каракатицу. Или медузу с черной точкой в середине. Или чернильную кляксу. Второе – я стала плохо видеть этим глазом.

К примеру, если смотреть на страницу книги, то можно было прочитать только верхнюю половину текста, остальное размывалось серым. Словно чистейшее стекло снизу до середины заслонили дымовой завесой.

В конце месяца клякса-медуза начала мелькать в течение всего дня, а самим глазом я видела лишь верхний левый угол чего бы то ни было. Будто смотрю в замочную скважину и, подстраивая угол зрения, пытаюсь разглядеть то, что от меня сокрыто.

Представляете, вы видите только маленький кружочек большой картины. Он где-то сверху слева. Или взяли в руки любимую фотографию, правый глаз закрыли – и вам стал доступен для обзора лишь верхний левый уголок дорогого сердцу изображения.

В Северодвинске по каким-то причинам я так и не дошла до офтальмолога: то забывала, то отвлекалась на какие-то события. Все как всегда и как у всех – в силу различных обстоятельств не хватало времени на себя. До определенных пор…

К тому же я знала, что скоро поеду к родителям и там точно схожу к врачу, поэтому была спокойна. Мама позаботилась – записала меня к хорошему окулисту на тридцать первое мая. Так и наступил день, который положил начало «перевороту».

Счастливая и радостная, под птичье пение за окном я выпорхнула из дома. Солнце ласкало и с щедростью одаривало меня своим теплом. Ничто не предвещало беды.

– Здравствуйте, что вас беспокоит? – спросила приветливая Ольга Андреевна, когда я присела на стул в кабинете.

Молодая, с открытой улыбкой и блеском в глазах, окулист внимательно меня слушала и записывала в компьютер. По возрасту чуть старше моей дочери, но ее молодость нисколько меня не смущала. Она знала и любила свое дело всей душой – это сразу бросилось в глаза и вызвало особое доверие. Ее благожелательность согревала, спокойный негромкий голос умиротворял. Она умело располагала к себе, что немаловажно для пациентов. Понимающий взгляд, грамотные замечания и вопросы, кивание головой при необходимости – все свидетельствовало о том, что я оказалась в нужном месте и в нужный час.

Да, всему свое время, и я не раз в этом убеждалась.

Неизвестно, как бы я восприняла ситуацию, если бы обратилась к доктору сразу, как только меня начало что-то беспокоить.

Выслушав, окулист провела положенный осмотр и проверила состояние обоих глаз на нескольких аппаратах. Мой левый ее насторожил, так как я не видела пальцы, которые доктор показывала мне на разном расстоянии. Могла лишь догадываться по сложенной тем или иным образом кисти, сколько их было. Ольга Андреевна попросила проследовать за ней в другой кабинет, в котором находился аппарат КТ[2] для глаз.

Томограмма выявила вторичную отслойку сетчатки, вызванную опухолью в глазу. Ольга Андреевна подробно рассказала об этом мне и продемонстрировала на компьютере. Во время разговора она сохраняла спокойствие и чувство такта, за что я была ей благодарна.

А то знаете, как случается: пришел пациент на прием к терапевту, потому что у него выскочил фурункул в неприличном месте, а врач запричитал и заохал, размахивая руками, как крыльями. И все – человек уже умер в мыслях и смотрит со стороны, как с ним прощаются родственники и друзья…

Однако иногда Ольга Андреевна тяжело вздыхала, поглядывая на меня. Я заметила, что она волновалась, и в смятении наблюдала за ней, пока не понимая, что происходит. После томографии меня попросили подождать в холле. Мимо проходили другие врачи, бросая едва заметный взгляд в мою сторону.

Я сидела в ожидании результата и мысленно рассуждала: «Раньше времени переживать не стоит. Ничего еще неизвестно, да и вообще, у меня все хорошо. Ну подумаешь – опухоль! Подумаешь – отслойка сетчатки. В наше время медицина такими широкими шагами идет вперед, что неизлечимых болезней практически не осталось. Все поправимо. Сейчас доктор скажет, что делать, и я, счастливая, пойду дальше отдыхать. В отпуск приехала все-таки».

Мысли понесли меня в заоблачную даль, разворачивая картины благополучной жизни, в которой я вижу обоими глазами.

– Светлана Валентиновна, пройдите, пожалуйста, – услышала я голос окулиста из-за дверей кабинета.

Врач спросила, беспокоит ли меня что-то еще кроме глаза и как мое самочувствие в целом. Я ответила, что все остальное – в порядке. Потому что на самом деле так и было: я чувствовала себя хорошо и тогда, и до этого.