Журавли Грянула летней порою нежданно беда. Кровью окрасилась в реках живая вода, Стала солёной от паводка горестных слёз, Пролитых в память заветных несбывшихся грёз. Жадной рукой постучала беда в каждый дом. Брошен в могилу рукой сироты третий ком. Смерти нет продыху от неурочной страды, Косит усердно невызревшей жизни ряды. Шестеро братьев, шесть в самом соку молодцов, Ей вопреки по завету дедов и отцов, С русским азартом поспорив с коварной судьбой, Вышли отважно до света принять смертный бой. Их гимнастёрки – из тёмно-зелёной травы, Крепко сплетённых колючих стеблей крапивы, Связанных древним узором руками сестры, С трепетом в сердце считавшей закатов костры. Память хранила из сказки любимой слова. Братьев спасти – этой мыслью лишь только жива. Вышила сердца молитву седым ковылём, Чтобы опасность и страх были им нипочём. Но у войны беспощадной безжалостный нрав. Неумолимые пули рвут звенья из трав, В жажде кровавой расправы быстры и остры, В клочья кромсают осколки молитвы сестры. На гимнастёрке – прореха, душа – в небеса. И не спасли их от смерти её чудеса. Сбросив шинели в ковыль обагрённых полей, Скорбно курлычет клин белых родных журавлей. Раиса Белоглядова Скорбим С утра цветы, зажигают свечи: Страна скорбит, и опущены плечи. Скорбим о погибших в Крокус Сити, Там ранены люди. Им кровь несите. Погибли люди. За что, скажите, Их путь оборван у Крокус Сити? Шальные пули и смрад пожара Отняли жизни невинных граждан. Им не смеяться, не петь, не любить, Родных не видеть, детей не растить. Они белой птицей взлетели ввысь И журавлём над страной вознеслись. За деньги убийцы стреляют в людей: В российских детей, сыновей, матерей. У демона злобного шизофрения, Чтоб так ненавидеть улыбки России? Убийцы без сердца и без души, Продались все дьяволу за гроши. Им нет свободы и нет прощенья! Отправить в ад и предать забвенью! Татьяна Бобышева «Что происходит на планете…» Что происходит на планете В век двадцать первый, господа? Безвинно гибнут даже дети, А это – страшная беда! От катастроф и катаклизмов Не счесть бывает жертв на ней. Ужасней пасть от терроризма, То есть погибнуть от людей. И горечь матери скорбящей Не описать одной строкой, Не возродить уж взор угасший И вмиг утерянный покой! Единственная Русь Ты моя единственная, Русь, Лишь в тебе одной моё спасенье. Вдоволь сока вешнего напьюсь, Средь берёз застыну на мгновенье. Отойдёт цветения пора, И под тихий шелест листопада Я всё так же вымолвлю слова: «Ничего дороже Родины не надо». Духом гордыми и сильными с плеча Русь взрастила много поколений, Что под страхом пули и меча Враг не смог её поставить на колени. В путь благословляя сыновей, Бесконечно в нашу верность верит, Даже если ты изменишь ей, Никогда тебе Отчизна не изменит. Этот край мне ближе и милей, Здесь всё то, что дорого и свято: И прощальный окрик журавлей, И печаль волшебного заката. Грудью всей дышу не надышусь, От восторга сладкого немею. Потому я Родиной горжусь, Потому что я иначе не умею. «Ой вы, люди, люди-человеки…» Ой вы, люди, люди-человеки, С обобщённым званием «народ», Почему вы в двадцать первом веке Стали делать всё наоборот? Вопреки божественным заветам, Писанным для всех от «аз» до «ять», Ничего не стоит на монету Друга, даже душу променять. Увлекаясь бесконечной гонкой, Позабыв начало всех начал, Иногда идя по грани тонкой, Принято теперь рубить с плеча. Всё равно – «любить» иль «наслаждаться», — И на подлость запросто пойти, Лишь бы только чистеньким остаться, Лишь бы только выгоду найти. А ведь все мы перед Богом равны, По подобию созданы его, Кто-то же себя считает правым Ставить выше Бога самого. Бог вложил в нас сердце, разум, души, Бог учил в любви, согласии жить. Лишь когда друг друга мы услышим, Станем мы людьми, чтоб ими быть! Маргарита Богоутдинова Крокус – памяти цветок Расцвёл цветок весенний – крокус, Цветы от белого оттенка до синевы, Трепещет цвет и тоненькие листья. Создание хрупкое, недолог его век… Эфир разорван страшным горем, Разносится повсюду весть: Стреляли в мирных граждан, Не где-нибудь – перед концертом В Крокус Сити Холл. Стреляли подло террористы В невинных, не ждавших удара со спины. Нет ничего святого для террора, Жизнь человека – им товар, всего-то ничего. Ты стал последним местом мирным людям, Чьи души в небо журавлями поднялись. Крокус – не цветок, концертный зал. Никто не знает наперёд, что будет. Имеет жизнь конец – понятно, Внезапным тоже может быть конец. Но чтобы так жестоко и цинично… На это трус исподтишка способен. Жестокое созданье – человек — Готов продать всё что угодно. Забыть трагедию нельзя, Нам надо помнить и вынести урок: В обличии человека не всегда есть человек. Крокус – пусть будет памяти цветок, Проталины после зимы покроет. Бутоны будут трепетать под ветром, Напоминая о хрупком мире всем живым. |
