В своем основополагающем исследовании «Первичной стандартной последовательности» М. Ко, не имея тогда возможности прочесть иероглифы, дал им условные обозначения на основании внешних форм. Один из знаков он назвал «рыбой». Годом позже Ф. Лаунсбери первым дешифровал запись ka-ka-wa на страницах Дрезденского и Мадридского кодексов, связанную с изображениями богов, удерживающих чаши, из которых растут плоды какао. Форма записи в данном случае довольно простая: два гребнеподобных знака для слога ka и слоговый знак wa образуют какав. Дешифровка Лаунсбери стала общепризнанной, но прошло еще десятилетие, прежде чем Д. Стюарт опознал на многочисленных сосудах классического периода гораздо более распространенный и ранний вариант записи того же слова. Он показал, что хорошо известный эпиграфистам иероглиф «рыба» — это изначальная, архаичная форма записи слога ka, производная от слова кай, «рыба». Во многих примерах перед ним стоят две маленькие точки, что по правилам иероглифической письменности майя обозначает удвоение чтения соответствующего слогового знака. В других случаях вместо точек стоит еще один знак ka, обычно имеющий форму плавника, то есть опять-таки сокращенного обозначения рыбы. За этими элементами обязательно следует слоговый знак wa, что вместе дает запись ka-ka-wa, какав, «какао». Иногда майя прибегали к характерным для их письменности сокращенным написаниям и обходились одним знаком ka в виде рыбы, к которому добавляли wa. Данный пример показывает нам, сколь необычные и любопытные метаморфозы случались порой с иероглифами майя: знак, изображающий рыбу и производный от слова «рыба», стал обычным слоговым знаком и использовался для записи названия шоколадного напитка.

Иероглифическая запись слова какав на сосуде К3230. Прорисовка: Ю. Полюхович.

Наибольшее распространение сосуды с «Посвятительными формулами» получили в регионе Петен — ядре и колыбели цивилизации майя. Первые образцы таких текстов могут быть датированы временем не позднее 250 года, то есть самым началом классического периода. Насколько можно судить по имеющимся в настоящее время данным, традиция нанесения их на керамику зародилась в центральной части Петена — области, где в раннюю классику процветали такие важные города, как Тикаль, Вашактун и Эль-Соц. По мнению Д. Стюарта, появление «Посвятительных формул» на сосудах — это один из элементов масштабной, но еще не вполне понятной нам трансформации общества майя при переходе от доклассического к классическому периоду, проявившейся, прежде всего, в возрастании роли иероглифической письменности. Хотя древнейшие известные надписи из Петена датируются примерно рубежом нашей эры, с началом классического периода наблюдается качественный скачок: становится заметен акцент на индивидуальность, по всей низменной области майя устанавливаются стелы с портретами царей. Тексты на сосудах, обозначающие их предназначение и владельцев, вполне вписываются в общий тренд. При этом, сопоставив керамику из разных городищ, можно легко обнаружить очевидные региональные особенности и предпочтения. Так, на вазах, происходящих из области близ современного городища Наранхо, довольно часто можно увидеть тексты, поясняющие, что это сосуд для питья какао, принадлежащий местному царю. С другой стороны, еще одним крупным центром производства парадной расписной керамики стало царство Ик’а’ (Мотуль-де-Сан-Хосе), однако на вазах оттуда сцены придворной жизни сопровождаются указанием, что это изображение правителя с чих — мяйяским алкогольным напитком из агавы, аналогом более известного пульке. В Паленке, несмотря на наличие впечатляющего корпуса монументальных надписей, тексты на керамике встречаются крайне редко и являются, скорее, исключением из правила. Сказанное справедливо и для другого крупного центра в долине Усумасинты, Пьедрас-Неграса. В Копане в раннеклассических царских погребениях найдены сосуды, в которых путем химического анализа были выявлены остатки какао, хотя «Посвятительные формулы» на них отсутствуют. В позднюю классику в этом городище, расположенном на границе области майя, сложилась своя особая традиция производства сосудов, украшенных плодами какао и лицами богов или предков. Они использовались для совершения подношений и очень отличаются от керамики из Петена. Большое количество резных сосудов так называемого стиля Чочола было произведено в Северном Юкатане. Судя по «Посвятительным формулам», многие из них предназначались для какао.

Покрытый штуком сосуд-трипод с крышкой, найденный в раннеклассическом погребении царицы в Копане. Химический анализ показал наличие в нем остатков какао. Сосуд К6785. Фото: Д. Керр.

Находки в Копане сосудов, содержащих остатки какао с рыбьими и индюшачьими костями, говорят о том, что майя использовали бобы этого дерева для приготовления соусов. Однако основной формой употребления какао, несомненно, был шоколадный напиток. Как древние майя его делали и отличались ли их рецепты от наших собственных? К сожалению, ни одного подробного описания ингредиентов и процесса приготовления в классический период не сохранилось. Судя по сцене на знаменитой «Принстонской вазе» (К511), майя, как и другие народы Месоамерики, переливали какао из одного сосуда в другой для получения ценившейся ими пены. «Посвятительные формулы» свидетельствуют о том, что различалось множество вариаций этого напитка, имевших свои нюансы. Как ни странно, простые «чаши для питья какао» — редкость, обычно при описании их содержимого использовались те или иные дополнительные характеристики. Подчас можно встретить весьма неожиданные комбинации, например, сосуд K2777, принадлежавший женщине из царского рода, предназначался для «шоколадного атоле» (ti’ kakawal ul). Атоле — это жидкая кукурузная каша, еще одно важное блюдо в кухне древних и современных майя. По-видимому, в данном случае в нее добавили какао для придания пикантного вкуса. Также в надписях на керамике упоминаются «зрелое какао», «медовое какао», «сладкое какао», «вишневое какао», а чаще всего «свежее какао», «плодовое какао» и загадочное «кукурузного дерева какао», к обсуждению которого мы еще вернемся. Как видим, у майя существовала своеобразная классификация напитков какав с выделением той или иной отличительной черты, характеризующей каждый способ приготовления. В большинстве случаев речь шла о состоянии зерен какао или вкусовых качествах напитка, различных добавках к нему. Но иногда встречаются более сложные для истолкования примеры. Так, на сосуде K7529, созданном в регионе Наранхо, столицы «Священных Са’альских Владык», указано, что он предназначен для «са’альского какао» (sa’al kakaw). По мнению Д. Стюарта, в данном случае писцы предпочли подчеркнуть место происхождения напитка. Наранхо действительно располагается в Восточном Петене — области, где природные условия позволяли выращивать какао. Если Стюарт прав, то мы имеем дело с древним аналогом современных меток типа «цейлонский чай», «ассамский чай» либо, как вариант, с указанием, что содержимое сосуда предназначено исключительно для представителей династии «Священных Са’альских Владык». С другой стороны, Д. Беляев, А. Давлетшин и А. Токовинин отмечают, что в ранних словарях колониального юкатекского языка слово sa’ обозначает кукурузную кашу атоле вообще, тогда как ul — это более изысканная сладкая разновидность атоле из молодой и мягкой кукурузы. Вполне возможно, что данное различие существовало уже в классический период. В надписях на керамике ul встречается гораздо чаще чем sa’, но это не вызывает удивления, ведь логично, что элитная расписная посуда предназначалась для особых блюд. Таким образом, sa’al kakaw могло обозначать еще одну разновидность смеси какао с кукурузной кашей, подобной вышеупомянутому «шоколадному атоле». Стоит отметить, что некоторые термины, раскрывающие особенности тех или иных видов напитка какав, по-прежнему не дешифрованы или не поддаются переводу. Можно поэтому надеяться, что впереди ученых-эпиграфистов ожидает еще немало открытий и дальнейшие исследования позволят лучше понять, каким было «какао по-майяски».