Раньше у нас было два мира: реальный, близкий, неидеальный – и далекий, прекрасный, совершенный мир знаменитостей, которые смотрели на нас со страниц журналов и с экранов телевизоров во всем своем безукоризненном сияющем великолепии, не проникая в нашу не столь блистательную действительность. Эти два мира напрямую не соприкасались. Безусловно, зрители всегда хотели быть в чем-то похожими на своих кумиров, но не чувствовали такого острого давления требования соответствовать идеалам, как это происходит сейчас.

Задумывались ли вы о том, как именно сформировался идеал безупречной стройности, к которому мы стремимся? Это происходило постепенно. Мода на болезненную худобу появилась еще в викторианской Англии. «Аристократичная» бледность тонкой кожи и хрупкое телосложение – последствия бушевавших в то время страшных эпидемий – стали возводиться в ранг совершенства, и это понятно: ведь все больше благородных дам становились жертвами болезни.

Так или иначе, но эталон был создан. Мужчины романтизировали болезненную красоту женщин той эпохи, восхищаясь необыкновенной тонкостью талии и безжизненной белизной кожи. В результате, чтобы стать воплощением их грез, девушки шли на все, вплоть до добровольного заражения чахоткой.

Возвращение моды на худобу и особенно на андрогинное телосложение произошло в 20-е гг. ХХ в. Женщины постепенно освобождались от многовекового бесправия: получили возможность голосовать, осваивали активные виды спорта, лихо водили автомобиль и нарочито отказывались подчеркивать свою женственность прежними способами. Можно сказать, то был первый протест в истории моды: женские одежда, причёски и стиль поведения впервые подчеркнуто перестали быть направленными на привлечение мужского внимания, вместо этого отражая самостоятельность женщин, их сексуальность и равенство с мужчинами. Именно с дерзких образов «ревущих двадцатых» началась современная женская одержимость стройностью, которая теперь говорила о здоровье и активном образе жизни женщины, о ее свободе. Воплощали этот идеал уже вроде бы и не ради восхищения мужчин (хотя на деле желание нравиться никуда не пропало), однако при этом рамки новых требований оказались ничуть не менее жесткими, чем те, что предъявляла предыдущая эпоха. Так, если раньше для получения тонкой талии девушки прибегали к корсетам, то новые мода и образ жизни диктовали другие правила, согласно которым худоба была так же необходима, однако способы ее обретения должны были стать иными: строгая диета, спорт, танцы, путешествия.

Растущая популярность журналов с фотографиями точеных моделей стала катализатором нарастающего напряжения: девушки переживали собственное несоответствие идеалу и неоправданно критически относились к своей внешности. Именно в этот период врачи впервые начали официально фиксировать случаи расстройства пищевого поведения.

С тех пор мода на худобу не сдает свои позиции. Воплощенная в самых видных представительницах того или иного рубежа моды, бескомпромиссная стройность продолжает быть труднодостижимым, но столь желанным каноном. Этот стандарт, красиво замаскированный под личный выбор, а на деле навязанный женщинам извне, стал чуть ли не символом женской силы и независимости, поскольку начал ассоциироваться с представлениями об активном образе жизни, «правильном питании», «правильном отношением к себе», здоровье, ухоженности и успешности.

Однако в большинстве случаев такая мода оказывает прямо противоположное влияние. Сложившаяся система загоняет женщин в страшный стресс, провоцируя издевательства над своим организмом на грани пыток, порождая ощущение абсолютного бессилия, безысходности и неполноценности. Я знаю множество женщин, которые очень-очень успешны, красивы, энергичны, но внутренне абсолютно измождены из-за необходимости соответствовать внешнему эталону.

Как же «добровольно» выбранный самими же женщинами идеал может так обессиливать, загонять в ощущение безысходности и ненависти к себе и своему телу? Как мы допустили это? Давайте сделаем небольшой экскурс в историю и пройдемся по наиболее ярким вехам моды второй половины минувшего и начала нынешнего веков.

1960-е. Появляется новый эталон красоты – британская супермодель Твигги, девушка с большими глазами и телосложением подростка, очаровавшая весь мир. Еще одной звездой становится не менее притягательная, элегантная и миниатюрная Одри Хепбёрн – актриса, которая всю жизнь весила не более 46 кг. Таким образом, новый стандарт красоты диктует исключительную худобу, добиться которой можно только за счет изнуряющих диет и физических упражнений.

1970-е. Продолжает формироваться мода на андрогинность – во многом благодаря мировым знаменитостям, таким как Дэвид Боуи и Марк Болан. В Западной Европе и США анорексия распространяется повсеместно, случаи госпитализации девушек и молодых людей участились.

1980-е. Процессы, связанные с развитием в обществе РПП, продолжаются и усиливаются.

1990-е контрастно сочетают два направления: гламур эпохи супермоделей и антигламур «героинового шика». Если первое вдохновляет женщин на тренировки и попытки придерживаться правильного питания, то второе порождает разрушительный образ жизни, сопровождающийся алкоголем и запрещенными веществами. И снова человечество возвращается к эстетизированию болезненности: предельной худобы, хрупкости, тонкой бледной кожи и взгляда с поволокой, подчеркнутого темными кругами вокруг глаз.

К началу 2000-х по-прежнему актуален микс эстетики гламура и «героинового шика» и по-прежнему культивируется худоба. Иконы стиля проводят ночи на бесконечных вечеринках, а от модных образов 90-х их отличает, пожалуй, лишь загар и блеск кожи. Анорексия буквально становится элементом моды. Позже многим звездам полюбится богемный стиль, в котором с небрежной элегантностью будут сочетаться антигламур и гламур, гранж и люкс и, конечно же, обязательным условием будет оставаться худое тело – теперь «богемно» худое.

К середине нулевых мир переворачивают соцсети. Изменяется восприятие реальности, размывается грань между мирами знаменитостей и обычных людей, между отретушированными картинками и действительностью. Женщины сравнивают себя с обработанными фотографиями звезд в соцсетях, их озабоченность по поводу собственного облика кратно усиливается, растет и нетерпимость к индивидуальным особенностям своего лица и тела, их несовершенствам.

В 2010-е в идеал снова (привет середине прошлого века!) возводится фигура типа «песочные часы»: мода приветствует наличие женственных форм в «стратегически важных» местах. Но едва ли эта мода положительно влияет на здоровье и психику женщин. От них по-прежнему ждут осиной талии, для которой все так же необходима строгая диета. И при этом образцовая представительница прекрасного пола должна иметь пышные грудь и бедра. Чтобы создать такие объемы, женщины усердно занимаются фитнесом и в попытке приблизиться к заветному эталону прибегают к помощи пластических хирургов. Вдобавок мода теперь диктует не только идеал фигуры, но и предписывает определенные черты лица…

То есть, с одной стороны, казалось бы, индустрия красоты далеко шагнула вперед с XIX в. – мы уже не закапываем в глаза белладонну, не натираем щеки свинцом и ртутью, не употребляем мышьяк вместо БАДов и не глотаем ленточных червей, чтобы гостеприимно делиться с ними калориями. Мы гордо перестали носить удушающие корсеты, потому что они в буквальном смысле стесняют нашу свободу, но в то же время продолжаем втискивать себя в тесные рамки общепризнанных идеалов, рискуя здоровьем, жизнью, снова и снова отказываясь от свободы быть собой.

Так почему нам сейчас, в 2020-е, по-прежнему так важно равняться на кого-то? Почему мы, как зомбированные, слепо и необдуманно следуем трендам и пробуем на себе новые бьюти-процедуры, последствия которых даже толком еще не изучены?

Мы давно отвоевали возможность голосовать, работать, где хотим, носить брюки и вообще все, что нравится, ходить без бюстгальтера, если нам так удобно, но все еще корим себя за несоответствие эфемерным идеалам, которые навязаны нам извне. Мы жестко не принимаем свое тело, изнуряем организм диетами, подрываем здоровье пластическими операциями, перекраиваем себя под модные идеалы… Задумайтесь: свобода ли это?