Тут он – профи, блин,! – поверх маски психиатра-стендапера натянул истеричку:

– «Это же неприлично! Сопли полетят! Они подумают, что я осмелилась придти сюда с вирусом и их заражать! Хозяева подумают, что я им заявляю, что у них пыльно и не убрано! Ужас-ужас! Я… я не могу чихнуть! О-о-о-о! Чихнуть – это ужасно!»

Замолк, вгляделся в меня, ожидая обратной связи.

Я – улыбалась. От удовольствия от шоу. Ну и от облегчения от некоторой доли разгрузки. Сказала эдак понимающе:

– Аарон Аврамович, мой репетитор по языку и литературе была человеком советской закалки…

– Ну, тогда Вы понимаете, что графиня чихает, и опрокинутым лицом бежит балконом в пруд.

Улыбнулась шире. Помедлила, типа обдумывая, спросила:

– А что… в нашем случае – чихнуть?

– В вашем… с подругой случае, я полагаю, чихнуть – это начать учиться стрелять и посмотреть на динамику состояния. Поскольку… да, это моё личное не профессиональное мнение, практически, не моё, а цитата Конфуция про меч: оружие надо иметь, чтобы быть не так, где надо его иметь.

Вот тут реально призадумалась. Мозги загрузило по полной. И мыслью, и китайским, и личностью Аарона Аврамовича.

Китайский – иероглифы. Более-менее точный перевод могут сделать гении и психиатры. И будет он вот такой кривой. Потому что сначала – «оружие нужно иметь, чтобы быть». А потом – уточнение «быть не так», и затем алогичное «не так, где». А какой-нибудь креативненький перевод типа «ношу ствол – 1) живу 2) спокойно» вообще переворачивает смысл, потому что теряет «иметь оружие», и даже добавляет экивок «вынужден жить спокойно».

В общем, я секунд пять напряжённо думала в стол. И прокручивала речь Аарона Аврамовича в контексте того, что он, видимо, тоже «АйКью достоверно не определяется». В том числе – фильтровала его речи через паранойю, что он меня умнее, и потому мог просчитать и навтыкать закладок и манипуляций.

Ну, так-то вроде ничего не нашлось. Так что погоняла приличные пару десятков секунд, вернулась в жизнь, встала, спросила:

– Спасибо, Аарон Аврамович. Сколько вам должна?

Он, бодро-весело:

– О, знаете! Мне очень хочется сказать, что должны честное слово зайти через полгодика и рассказать, что было дальше. И гонорар – на ваше усмотрение! – занести тогда. Но я боюсь, что это малореально, так что – демонстративно смотрит на часы – попросите Сарочку на приёмной взять за час консультаций.

Ведь красиво же послал зайти через полгода занести премию за консультацию! Ну, или на повторный приём. Еврейская мафия, да…

– Поняла Вас, Аарон Аврамович. До свиданья.

Вышла. Отошла. Нашла дворик. Села у подъёзда у урны с бычками. Это – маркер, что сюда выходят покурить местные, и я сойду за гостью.

Закурила. Машинально отметила, что руки потряхивает. От стыда. Когда шла внутрь, думала, что рассказать про подругу – будет хорошей идеей. Ну и выставилась… как ряженная в Снегурочку – в старшие классы. На 23 февраля.

Ну и ещё паранойя. Ещё раз фильтровала его речи – и не находила ничего. Типа он просто сказал «не парься, иди учись стрелять».

Высказала вслух.

– Так. Ладно. I need a second opinion.

Да, не подумайте, что после психиатра начала говорить с собой. Точней, со своими глюками. Это ещё от репетитора по коммуникации.

«Бесполезные грёзы отличаются от сколь угодно дерзкого, но всё-таки планирования тем, что финализируются принятием решения о действии или выдерживании».

Ну и тренировки это решение записывать.

Попробуйте поразмышлять вслух, что съесть на обед. Записать решение и исполнить его несмотря ни на что любой ценой. Не представьте, как вы это делаете. А – сделайте. И повторите пару десятков раз с другими теоретически удовольствиями.

Малолетки до тридцати, пишущие «я – принцесса», вызывают сдержанное омерзение. А я-то всего-то немного леди, которую натаскали не вызывать омерзения у принцесс.

Как уже говорила, у меня были очень хорошие дорогие репетиторы. Ни разу не местные.

В общем, докурила, озвучила решение и пошла за вторым мнением. К тёте Лене. Которая «подполковник медицинской службы», «лучший военный психиатр области» – Яндекс…

И да… ещё про леди.

Поскольку тёть Лена, после звонка «я от (фамилия Старосты)», назначила неформальную встречу у себя на квартире, я поехала домой снять бизнес-костюм с бизнес-мейкапом и переодеться в домашне-гостевое платье. Ибо – нефиг в гости с «я впахиваю как лошадь и кое-как вырвала время забежать после работы вся такая в мыле и уставшая, извините, что туплю и дай пожрать».

Сомнения вызвало, что обуть. Сначала привычно накинула кроссовки. Но потом поменяла на берцы на молнии – и по грязи, если вдруг, и армейка, и не прыгать по прихожей, если у хозяев нет ложки. Не говоря уже о завязывании шнурков в разных позах перед хозяевами, которые страстно хотят выгнать гостью, чтобы наконец, пописать.

Но это всё оказалось не нужно. Наверное.

Не знаю, как на работе, но дома теть Лена оказалась пожилой рыжей зеленоглазой тощей хиппи. В джинсе и свитере. Очень… как бы это… общительной. Не болтливой, а очень ненавязчиво очень внимательной и искренне любящей собеседника. Своей в доску сразу.

У меня, конечно, постреливало, что наверное, это она профессионально. Но если даже и так, то она искренне любила свою работу.

В общем, мы сидели на старой кухне… как ныне говорят, с крафтовой органической мебелью из монолитного дерева. И пили кофе с шоколадкой и сигаретами.

Поначалу, когда я тормозила рассказывать, было опасение, не достанет ли теть Лена косячок пыхнуть для расслабона. Но не, она меня просто разболтала ниочём. И я не особо напрягаясь, ну и в третий раз же уже, пересказала про сны и вокруг. Про сны – всё, включая прабабушку.

Тёть Лена задумчиво закурила и очень искренне задушевно сказала:

– Дашуль, знаешь, поковыряв любого ветерана, я всегда нахожу одно: страх обратки. Любой, кто стрелял, зная, что хочет убить, всегда боится обратки. Не пережить обратку. Не успеть среагировать. Не упредить. Не просчитать. И всё такое. Бабам – особенно тяжело. Мужики себе легче объясняют, зачем и почему правильно – стрелять насмерть. А бабам – сложней. Потому что мы не приспособлены для войны. Но… Давай-ка попробуем управляемо пофантазировать.

Вот тут стало нервно. Хотя с другой стороны, что надо было ожидать от профи? Что он расскажет, а не покажет ответ?

Потянулась к сигаретам, спросила осторожно:

– Закурю? Не помешает?

Тёть Лена, весело:

– Валяй. Не помешает.

Закурила, посмотрела на тёть Лену сквозь дым.

Она вздохнула, перестроилась на рабочий тон, сказала чётко:

– Ладно. Это – не гипноз. Я буду просить тебя сделать, мысленно, разные вещи. Если не хочешь или не получается – не делай. Только говори мне об этом. Ладно?

Хмыкнула. Наверное, больше всего от смущения от «говори мне об этом». Кивнула.

А тёть Лена продолжила договорной ввод в сессию:

– Тебе как удобней представлять себя где-либо? С открытыми, с закрытыми?

Подумала пару секундочек, созналась:

– Ну, с открытыми… с закрытыми я сплю… ну и меньше контролирую процесс.

– Ага. Тогда… представь, что ты идешь по улице на окраине города. Ночь, осень, дождик, пусто, темновато. Представила?

– Ага.

– Расскажи, что за местность. Старая постройка, новая?

– Э-э-э… старые дома, двухэтажки. Большие дворы, сараи. Кусты, деревья.

– Ладно. И, вот ты идёшь, и слышишь сбоку за кустами – вскрик, а потом удары ногами. Обходишь кусты, и видишь двух здоровых бандюков, которые месят молодую девчонку. Видишь их?

– Ну, вижу.

– У тебя есть пистолет. И ты его достаешь.

У меня. Пистолет. На привычном месте в кобуре на поясе.

И счас я буду мазать, а потом…

Лицо – скривило от борьбы ужаса с раздражением. Затянулась, посмотрела на теть Лену вопросительно – «может, прервёмся?» Она мягко попросила: