Я перестаю давить спуск, рука падает, роняя пистолет. Медленно выпрямляюсь, натужно дышу, загоняя эмоции под маску. Не получается. Паника с яростью прорываются, я с яростным воплем «сука!» кидаю в Маску пистолет.
Тот, чуть шевельнувшись, уклоняется. Вытягивается «смирно», с легким вежливым кивком говорит:
– Спасибо, у меня свои.
Засовывает руки за спину, достаёт два пистолета с глушителями. Изогнувшись в ломаное пугало, задрав локти вверх, наводит на Лёню и Митю. Спрашивает:
– Угадай, с какой руки?
Я стою, сотрясаясь крупной дрожью. Молча смотрю на Маску. Сказать ничего не могу, потому что понимаю, что бесполезно.
Взгляд сам собой дёргается на стон Лёни.
Маска, весело:
– О, угадала! Сначала добьём раненого, а то он как-то не серьёзно мучается…
Маска чуть водит стволом, выцеливая точку. Стреляет. Лёня визжит и вскидывается от боли, начинает биться в агонии, вытягивая полосы скотча.
Маска:
– Ну вот, другое дело. Теперь…
Второй пистолет начинает чуть гулять, выцеливая точку на Мите, оцепенело лежащем на полу.
Сознание – сносит. Я визжу «Нееет!» и кидаюсь Мите. Маска стреляет.
Ногу дёргает, она подламывается. Падаю. Крича и брызгая слезами и соплями, ползу к Мите. Мыслей – нет. Безумная надежда успеть закрыть собой – не мысль.
Лёня сотрясается от попадания пули, выгибается дугой от боли. Глаза распахиваются, взгляд цепляется за меня. Рот беззвучно кричит «Мама!»
Я кричу.
Точней, я пытаюсь кричать, потому что воздуха уже нет, но диафрагма, брюшные и межрёберные всё давят и давят, пытаясь выплеснуть криком хоть чуть-чуть эмоций. И только вот от этого ощущения, я просыпаюсь. Со спазмом диафрагмы и остальных выдыхательных мышц.
Как говорила, я – не писаюсь.
Потом – долгие десяток секунд, когда я катаюсь по полу или кровати. Мозг задыхается, его накрывает чёрной подушкой кислородного голода. И я колочу себя по животу, чтобы расклинить спазм. Ещё колочу, чтобы хоть чуть-чуть выпутаться из сна в реальность, где мне можно не кричать.
Потом – вздох. Яростный. Наперекор крику. Весь пронизанный «дыши, сука!».
Потом я лежу, и дышу. Управляя каждым вздохом. Вставляя на место дыхательный рефлекс, выбитый сном.
И – отстраняюсь от сна. Уговаривая себя, что это – сон. Несмотря на то, что он – с полным погружением, как воспоминание. И что в нём – детали, включая тактильные воспоминания, типа открывания замка, которых в памяти быть не должно.
И да, для специалистов. Если бы это повторялось раз за разом одинаково – ну да, понятно. Но проблема… то, что добивало меня, была в том, что – ни хрена! Одинаковой была концовка, вот этот Митин взгляд и – крик.
А обстановка случалась разной. Менялась квартира. Пару раз была подземная парковка. Один раз – пляж у моря.
Который меня и добил.
Я не бывала на море. Я не видела своими глазами морской горизонт на закате. И не нюхала солёно-йодистый воздух…
В общем, вот такой сон. Вот так снился.
Как, наверное, догадались, я перепробовала всё, чтобы он не снился. Всё не летальное. И уже задумывалась над летальным.
И да. Всё это – в футляре бизнес-киборг-леди. Потому что суть, корень моей проблемы, как я поняла позднее, был в том, что мне было проще умереть, чем сойти с ума, перестав мыслить логично из-за столкновения с необъяснимым с позиции «общей согласованной реальности».
Смешно.
Стало потом.
В начале было не смешно.
Началом будем считать ночь, когда приснился пляж.
В общем, я отдышалась.
Первой полумыслью было – одна ли я? Если честно, это была мысль, притянутая за уши для возврата в реальность. «Он – тут?! Он снова видел, что я не в порядке?»
Так что – отдышавшись, я резко села и посмотрела на кровать. Двуспальную.
В кровати было пусто.
Я издала вздох облегчения, рухнула на спину. Несколько секунд лежала, глядя в потолок.
И пыталась объяснить себе, откуда – море. Ковырялась в памяти, и пыталась объяснить себе, откуда во мне – горизонт и запах. Память брыкалась, задавленная сном. Но постепенно успокоилась. Но – ничего не нашлось. И начал подкрадываться вывод…
Выпрыгнула из мыслей, подняла руки. Посмотрела, как они трясутся. Уронила руки. Вывод и чувство обречённости, начали накатывать обратно.
Вскочила. На ярости. И пошла делать утренний скрипт.
Умылась. Посмотрела на себя в зеркале. Полюбовалась на красотку с распухшим, расплаканным, лицом и нервным тиком, простреливающим левый глаз.
Врубила холодный душ и сунула под него голову. Точней, сначала посмотрела на сток раковины и поэмоционировала, что похоже – всё, край.
Потупила в чувстве обречённости. Представилось, как на сток капает кровь, а потом наступает черная подушка потери сознания.
А уже потом яростно стиснула зубы, решила, что ещё попробую побарахтаться. И черезнемогу, со слезами ярости засунула голову под душ. Ещё раз порадовавшись, что – одна и можно вот такой акт необычности.
Промакнулась полотенцем. Зашла на темную кухню.
Отметила, что опять… часы на плите показывали 05.37. То есть опять – всего четыре часа сна.
Включила подсвет, поставила чайник.
Зависла, пялясь на огонь. Опять подкатило чувство обречённости.
Представилось, что огонь – печка крематория.
Дёрнулся тик.
Вздрогнула-встряхнулась, шагнула к окну. Открыла, уставилась-вслушалась-внюхалась в мокрый осенний город.
Машинально, открыла шкафчик у окна, достала пепельницу, сигареты с зажигалкой.
Антирекламная пауза.
Курить – вредно.
Охренительно вредно курить заменитель табака с аммиаком, из которого уже давно замешивают почти все сигареты. От 50 до 95%.
Очень вредно курить копчёный и ароматизированный синтетикой табак третьего сорта. Который остальные 50 – 5% в большинстве сигарет.
Небезвредно, но хотя бы честно неприятно, курить дикий самосад, росший на грязной почве и собравший в лист всё «вкусное». Это свои цветы и ягоды растения берегут от ядов. А листья… Разницу во вкусе дикой яблони и культурной садовой представляете? С листьями – помножьте на пять. Не вкус. Состав по полезности.
Курить не очень вредно – дорого. Швейцарский… хихик, «Влажная Дума» – самая дешёвая попса из невредного. В Европе пачка сигарет стоит пять евро. В Австралии, где люто с допусками по качеству – восемнадцать. Что именно продают во всех ларьках и магазинах – понятно? Минздравсоцразвития честно предупредил, наклеил на пачки предупреждения и снял допуски по качеству. И стали техусловия вместо ГОСТ.
Импортные сигареты, сделанные по импортным стандартам для внутреннего рынка – поищите. Немецкие не предлагать. Технологию искусственного эрзац-табака немцы освоили в войну, если не раньше.
Кроме того, курить – непопулярно.
И ещё – психологическая привычка, ограничивающая свободу поведения.
И только в рамках перечисленного, в своё оправдание хочу заявить, что у меня был повод закурить. Мне – помогало найти в себе силы воли и собрать внимание в поток. «Я паровоз, пых-пых. Я сильный, пых-пых. Я вытащу! Пых! Пых! ПЫХ, СУКА!» Ну или что-то типа того.
Если чё, я не докатывалась до того, чтобы бормотать какую-то мантру во время курения. Это – так… описание эмоций и изменений, которые курение вызывало.
Большая часть данных предоставлена бабулей в виде объяснения, зачем ей пол-чердака «Беломора». У неё – ГОСТовский, замес 22 сорта табака. Снятый с производства.
И да. Я, как любой нормальный человек, все эти данные прогуглила.
Конец антирекламной паузы.
В общем, я закурила. И стояла, впитывая город за окном. И даже как-то расслабилась. Но засвистел чайник.
Дальше – скрипт. Заварила кофе. Добавила сливки.
Помедлив, достала коньяк, плеснула.
Закурила, села просыпаться.