– Зачем тебе просить?! Ты закрываешь двери! Ты… можешь притянуть меня! – рыдая завопил Мишка. Вкус желчи наполнял его рот и нос, но это было лучше, чем запах гниения.

Монстр резко засмеялся, громко и пронзительно. Л схватила себя за груди и эротично заиграла плечами.

– Ну я же хочу взаимности! – заскрипела тварь и затрясла хвостом, колошматя им по тумбе в такт безумному смеху.

Мужчина от грохота совсем забился в угол. Вытирая блевотину и слезы, хныча, он спросил:

– Это какая-то игра с добычей, да?

Нечто кокетливо задумалось.

– Ладно, умный мальчик, частично ты прав. Ты же у меня не один такой. Представляешь, если бы я каждого силой к себе, м? Да я бы со скуки давно сдохла!

Голос монстра гулял от шепота до крика.

Миша хотел что-то предпринять, но пока не знал что.

– Будем честны, да… Но «добыча»?! Нет! Здесь ты не прав! – проговорила Элли, словно с эффектом какого-то космического эха.

Тварь выдернула иголку из своего хвоста и степенно протянула Мише. Из дырки, где была игла, вытек, наверное, целый стакан зловонного гноя. Мужчину опять вырвало.

– Подойти ко мне. Возьми это, – все с той же мистической реверберацией проговорила тварь.

– Я не боюсь тебя, бикса! Муха паскудная! – прокричал, срывая голос, Мишка. Ноги тряслись, как осока, волнуемая ветром.

– Мужик, мужик. А теперь иди сюда. Давай. Ты же понимаешь, что, если бы я захотела, твои кишки были бы уже в моих зубах? Давай! У нас мало времени! – парировала Элли, а Миша, хныча, поддался и пошел-таки навстречу. – Ну! Медведя, знаешь ли, тоже мало чем спугнешь. Не расстраивайся!

Л жестом предлагает Мишке присесть на хвост. Мужчина немного колеблется, смотрит – так близко – в ужасающую морду улыбающегося монстра и все же садится, аккуратно и медленно. Элли быстро вкладывает ему иголку в руку.

– Ты как старичок – взбодрись! К слову, о стариках: зачем бабушку убил? – разила Л. У Миши глаза на лоб выкатились.

– Не убивал, – ошарашенно шепотом отрезал мужчина.

– Ты с ней жил, бездарь ленивый, а она заставляла работать. Ты не понимал, зачем тебе это, когда есть свободная комната наверху. Можно же сдавать и в потолок плевать! Капусту рубить! – рассказывала Элли, пока у Мишки крутило живот. – Бабке предложил, а она, идиотка, не понимая, что идея-то дельная, в отказ. Первый акт закончился. Давай сразу к третьему. Она погрелась в душе, хочет вытереться, полотенца нет. Просит внука подать, а он вместо этого разбивает ей голову о плитку.

– Она упала! – кричит Миша, резко встает, но монстр кладет свою грузную руку мужчине на плечо и силой усаживает обратно. Мишка смотрит в лицо резко замолчавшей твари. Время словно остановилось. Чудовище просто глядело на него, черви-глаза не шевелились, а склизкий хвост под мужчиной перестал пульсировать. Миша подумал, что дал неверный ответ, и мысленно начал молиться. Пять, десять секунд.

– Мне плевать.

Страх сменился недоумением, а Л вновь засмеялась, так пронзительно и громко, что Мишке пришлось зажать уши.

– А ты думал… я участковый?! Пришла проверить твои показания?! – с улыбкой, сдерживая смех, спросила Элли.

– Нет… Ну… – оторопел Миша.

– Я фея, Мишка, и ты мне услужил, – перебила Л.

– Чего?

– Твоя бабка была злой колдуньей. Помнишь всякие крестики, ладанки, аромапалки, кучи книг по разным религиям?

– Ну да… Но я это никогда не рассматривал…

– Ну и правильно! – перебивает Элли. – Она старуха была недобрая. Ты, конечно, тоже не подарок, но фактически убийством спас много жизней.

Недоумение Мишки переходит в шок.

– Магия, вот это все существует, Миш. На меня посмотри. Я же не похожа на обычную биксу, м?.. Ладно. Вот, – произносит Л и показывает на сундук под окном. – Награда твоя.

Мишка с недоумением глядит на Элли.

– Давай! Иди смотри уже! – стервозно отвешивает Л и толкает Мишу так, что он в один прыжок подскакивает к сундуку.

Мишка открывает ящик и протирает глаза: в нем штабелями деньги, немного драгоценностей и листок желтоватой бумаги. Мужчина берет в руки лист. Текста мало: написано «Договор», «Согласен получить награду» и место под подпись.

– Иголочкой тычешь себе в руку, кровью подписываешь, – с улыбкой дала подсказку Элли. Миша же задумался и стал хмурым.

– Я же убийца… какая награда?.. – с опаской спрашивает Мишка. Л сквозь паузу отвечает:

– Согласна, но я лишь исполнитель. Ну и ты типа спас мир.

Миша думал, что можно сделать с деньгами. Еще он думал о прошлом, будущем. Алкоголь крутил мысли, как в миксере. Иголка была прямо над ладонью, но в какой-то момент начала отдаляться. Тогда Элли выхватила иглу и поползла к выходу.

– Мне пора. Вознаграждение отдавать тебе не обязательно.

Неожиданно вырвав из хвоста иголку, Мишка проколол ладонь и спешно подписал кровью листок; протянул его Элли.

– Больной, что ли?! – выругалась Л, забрав договор.

– Сундук мой? – спросил Миша.

– Конечно. После смерти он сразу стал твоим.

– В смысле?

– Твоей бабульки сундук. Я его на чердаке нашла, в нычке.

– Какой нычке?.. Тогда мое вознаграждение…

Элли, уползающая из комнаты, развернулась лицом к Мишке.

– А… ну, ты понял, кто ты. Определился. В этом твоя награда.

– Я не… – недоговорил Миша: к его горлу подкатил ком. Его глотка чуть не разорвалась, когда он выблевал органический мешок, из которого сразу полезли странные существа.

Это были не то головастики, не то недоношенные младенцы зеленоватого цвета. Вместо задних конечностей у них были хвосты, переходившие в маленькое человеческое тело, венчало которое большая голова с огромными белыми глазами.

– Папа! Папа! Папа! – кричали хором все десять или того больше странных созданий и ползли к ногам Мишки.

Не успел мужчина и моргнуть, как первая тройка вгрызлась в его пальцы на ногах. Пасти у них были, как у Элли. Сквозь крик Миша яростно пинал, топтал головастиков, которые, как клетки, беспрестанно делились на два. Кат «Л» тихо хихикала.

– Ты сказала: она была колдуньей! – кричал Мишка.

– Ты хуже, Миша, – сквозь улыбку резюмировала Элли.

– Ты отравила меня!

– Вовсе нет! Это твоя алчность! Ты сам ее взрастил. И чему ты удивляешься? Думаешь, она не разрушала тебя раньше?

Не сразу, но в один момент Мишка смог заметить, что комната становится больше. Фактически все было наоборот.

Миша увидел свою руку, на которой было уже три пальца, а не пять, затем заметил, что кожа стала подобной той, которая покрывает куриную лапку; он почувствовал, что рот будто сворачивается в трубочку, а в груди ощущается странное бульканье, провоцирующее позывы не то к блеянью, не то к крику.

– Ну вот, приговор. Следственный эксперимент закончен. Ты, Миш, только не обижайся: у меня тоже есть грешки. Ну и я их так искупаю. Считай это моей зарплатой – подводила итог Л.

– Что происходит?! – слегка улюлюкая, завопил Мишка.

– А давай покажу!

Элли достала из-за спины зеркальце и поднесла к Мише. Увидев свой облик, тот с визгом поскакал прочь из уже открытой комнаты.

– Чему ты удивляешься?! Ты всегда был таким! Ничего нового! – кричала и смеялась вслед Мишке Кат «Л».

«Я изменюсь! Верни! Я изменюсь! Верни!» – зациклились мысли в голове у Миши, бегущего от того, к кому обращался.

Передние конечности были хиленькие – приземления на ступеньки сопровождались болью; особенно из-за задних конечностей, которые скользили. Вероятно, там были копыта.

«Изменюсь! Я!.. Я!» – начинали путаться мысли. Помимо них, были еще картинки, которые он хотел забыть: странный клюв, как дудка, вместо рта; маленькие черные глазки; что-то из рода ушных мочек под ними; сморщенный лоб; не волосы, а зеленые перья; на подбородке какая-то красная пульсирующая ягода.

Спрыгнув на первый этаж, Мишка выбежал в уже открытую входную дверь, ощутив свой новый размер: не больше кошки.

«Кто я?! Кто я?!» – уходила самость.

У входа лежал потонувший в пьяных снах Димасик.