Это была бессонная ночь. Я отправился прямо домой.

Проходя мимо комнаты матери, услышал легкое покашливание – знак, что она не спит и что, если я хочу, то могу к ней зайти.

Как обычно, я не обратил внимания на этот знак и прошел в холл, который днем служил гостиной, где мать принимала соседок, а ночью – моей спальней. На диване уже была постлана постель, и я тут же лег. Я хотел заснуть прежде, чем на меня нахлынут мысли о Неде, но заснуть не удалось, и я лежал, уставившись в потолок, стараясь с помощью аутотренинга выключить сознание, но в конце концов отказался и от этих попыток. И тогда впервые я сделал то, что давал себе клятву никогда не делать. Как к спасителю, кинулся я к матери и попросил какое-нибудь из ее лекарств. У нее всегда было снотворное. Я посмотрел, какая доза рекомендуется, и принял двойную.

Снотворное вскоре начало оказывать свое действие, но охватившая меня сонливость все же не прогнала мыслей, а лишь сделала их путаными, неясными и расплывчатыми, точно акварельные краски на промокашке, и они стали незначительными и не такими тягостными.

Так я дошел до того, что принялся жалеть себя, находя в этом удовольствие. Я думал: моя судьба – видеть только теневую сторону человеческой жизни. Глядя на окна, за которыми тысячи людей живут на первый взгляд спокойно и счастливо, я знаю, что в каждое из них может вползти, бросить там семя, укорениться и взрасти бесчеловечность, от одной искры которой за самым чистым из окон вспыхивает огонь ненависти или стяжательства!..

Вспоминаю, что к утру, когда стало светать, мне удалось выработать некую систему отношения к миру… Неда живет в жалком своем подвале, терпеливым и честным трудом стараясь доказать и себе и другим, что она – личность и имеет право занять какое-то свое место под солнцем (я не знаю, какое именно), не ловча, не «устраиваясь» в жизни, – это я могу засвидетельствовать. Допустим, что воображаемый иконописный образ Неды не совпадает с реальным, что он – мое собственное произведение. Но разве не была она для меня опорой в этом городе, разве не был ее подвал солнечным островом в тумане? Неда не знает, думал я злорадно, что ее исповедь, какой бы мрачной она ни была, не заставит меня отказаться от образа, который я сам себе создал. Ведь я могу жить – как и жил до сих пор! – с той половиной ее жизни, которая отвечает моим представлениям, у меня будет моя Неда, вопреки тому, что она заставила меня узнать… Я привык забывать, вычеркивать из памяти все, что мне известно о теневых сторонах жизни, привык отбрасывать мысли об этом, чтобы не мешали жить. Я научился если не оправдывать, то хотя бы объяснять причины самых странных людских поступков. Разве не научился я и разве не привык играть в двойную игру, о которой говорила Неда, и разве жизнь каждого человека не есть цепь событий и переживаний, имеющих двойной смысл?..

Вот какие мысли мучили меня в тот предрассветный час. Подумать только, до чего доводит снотворное!

Заснул я, когда было уже совсем светло. Наступил третий из пяти дней, великодушно отпущенных мне Троянским. Проснувшись с тяжелой головой, я применил все современные средства для поднятия тонуса – гимнастику с большой нагрузкой для сердца и легких, душ с резкой переменой холодной и горячей воды и лошадиную дозу кофе.

По дороге на службу со мной творилось что-то странное: я поймал себя на том, что думаю о Зорнице Стойновой так, словно она не ушла из жизни, и даже включил ее в качестве свидетеля в воображаемый диалог, который намеревался провести с Красеном Биляловым. Я попросил ее подтвердить или опровергнуть его показания – и только тут вдруг осознал, что это невозможно, что это абсолютно исключено… И снова пережил мгновенное потрясение от известия о се смерти. Чувство это сменилось затем другим, еще более неожиданным: сожалением о том, что она больше не будет принимать участия в игре, что я потерял незаменимого партнера, одаренного на редкость богатой фантазией, и мир после этого стал беднее, скучнее, однообразнее, а будничная жизнь – еще более серой и монотонной…

Я сидел в кабинете, Донков входил и выходил, бросая на меня тревожные взгляды. А я сидел, как аккумулятор, подключенный к заряжающему устройству, и постепенно нагревался, но пока еще был далек от начала рабочего момента.

Мужской голос в доме Зорницы! Голос невидимого человека, подавшего единственную реплику в спектакле, который Зорница разыграла для двух девушек. Скандал в присутствии шеренги кукол не имеет никакого значения, важно лишь показание некой Недялки, легкомысленной молодой женщины, соприкоснувшейся с бесчеловечностью, попытавшейся неопытными руками развязать чересчур сложный узел. Человеку, который оставался невидимым в течение всего разговора девушек с Зорницей, был задан вопрос о деньгах Ангела Борисова.

Все надо начинать с самого начала…

Инженер Ангел Борисов покинул гараж Спасова в сопровождении своего друга и компаньона по скупке золота Патронева. Тот сообщил ему кое-какие истины, которые должны были его отрезвить. Был ли способен Ангел Борисов спокойно принять сообщение, которое разоблачало его любимую женщину, лишало ее ореола? Потемнел ли в его глазах мир, который он прежде видел в розовом свете, перешел ли розовый цвет в красный, в кроваво-красный?.. Последующие три часа Ангел Борисов проводит где-то, где его щедро угощают коньяком, а затем дают снотворное… Часов в десять вечера он покидает на машине потонувший в тумане город и прибывает на дачу у зарослей орешника. Там Борисов подготавливает все необходимое для переселения на тот свет – сооружение несложное, но требующее, однако, определенных усилий: он залезает на стол, снимает белый светильник, крепко привязывает веревку к крюку, становится на табуретку, набрасывает петлю на шею и, наконец, отталкивается от табуретки ногами…

Эти простые действия можно проделать без труда. Но вряд ли они под силу пьяному, к тому же еще и наглотавшемуся снотворного. Белый порошок в организме Борисова, как установлено лабораторным исследованием, содержался в очень большом количестве. Неужели стремление к самоуничтожению так сильно, что может побороть действие бутылки спиртного и целого пузырька снотворного, и благодаря ему человек аккуратно приготовился к переселению в мир иной и совершил его? Вот задача. А пока Борисов осуществлял свое намерение, любимая женщина в компании дамского мастера приближалась к победе на конкурсе парикмахерского искусства…