Как говорится, дорога ложка к обеду. Но до ближайшей деревни, где можно было добыть "транспорт" было более десяти километров. Аккурат двадцать пять километров от столицы. Конечно, для меня это было плевое расстояние, но ведь со мной был такой спутник…

В общем, всю дорогу я изводил кота своим нытьем, мол, какой я старый, какой Эльра быстрый, и что я за ним не успеваю, и вообще он осел усатый. Правда после "осла усатого" Эльра взорвался, высказал все, что обо мне думает, и надулся как индюк. У меня, естественно, тут же поднялось настроение.

– Ах ты, скотина бешеная, да я же тебя на колбасу пущу, – орал вусмерть пьяный детина своему коню.

Мы с Эльрой только вошли в деревню, с дурацким названием – Чахлая, огороженную прогнившим частоколом, когда услышали крики, маты и смех. Само собой, мы тут же устремились на эти звуки.

Посреди деревни, возле постоялого двора, собралась толпа деревенских жителей, с интересом наблюдающих, как пьяный амбал, в замызганной форме легионера, пытался обуздать коня, который, явно, не уважал своего хозяина.

Пока этот бухой дятел пытался удержать за поводья своего скакуна, а заодно еще и оседлать его, я понял, что эта лошадка будет моей. Такой наглой рожи я еще никогда не видел.

Я плечом пробороздил себе дорогу через толпу, приблизился к легионеру, тихонько тюкнул его кулачком по темечку, аккуратно уложил его на травушку, положил ему в пустые ножны два золотых имперских, и подошел к коню. Целую минуту мы с конем смотрели друг другу в глаза, после чего конь подошел ко мне, а я положил ему ладонь на морду.

Скакун был великолепен. Более чем два метра в холке, с иссини черной гривой, переливающейся золотом на солнце шерстью, с бездонными глазами и с веселой, и в тоже время злой мордой.

– Лепесток! – твердо сказал я, продолжая смотреть в глаза коню. И конь признал мое право дать ему имя…

– Почему Лепесток? – докопался до меня Эльра.

– Потому, что такой же легкий, – ответил я, поглаживая коня по шее.

Эльра насчет легкости ничего не мог сказать, ибо находился в моем заплечном мешке, и наружу выглядывала лишь голова. Естественно мешок находился у меня за спиной, я на коне, конь навеселе… Видно было, что Лепесток долго простоял в застое, и сейчас мчал во весь опор, да с таким чувством, что для меня было бы кощунством даже слегка натянуть поводья.

От не хрен делать, да и от полного недовольства своим положением Эльра начал причитать на свою жизнь, обвиняя во всех бедах и меня и моего коня.

Мы уже несколько часов мчались во весь опор. За спиной остались столица Керма, Брекки, Чахлая, пара деревень, и вокруг нас стеной стоял густой лес. Свернуть себе шею я не боялся, ибо тракт был хорошо наезжен. А так как здесь постоянно ходили караваны в столицу, то когорты легионеров частенько патрулировали этот самый тракт.

Но видно именно сегодня патруль не ходил. Или, может, уже прошел. Ибо без всякого зазрения совести из кустов на дорогу выпрыгнули два романтика большой дороги. Наверное, своим неожиданным нападением разбойники думали застать меня врасплох. Я бы, конечно, надавал разбойникам по шее, но убивать не стал. Другое дело, что, заболтавшись с котом, я этих разбойников даже не заметил до рокового момента.

Бандитов заметил Лепесток. Даже не думая замедляться, мой скакун просто втоптал обоих в землю. И слишком поздно я натянул поводья.

– Вот боевого скакуна некроманту и не хватало, – резюмировал Эльра.

Я соскочил с седла, бегло оглядел бедолаг, полностью убедившись в их гибели, и осуждающе посмотрел на коня:

– Нельзя так больше делать. А если бы это были мирные граждане?

– Ага, с мечами наголо, – поддакнул Эльра из-за моей спины.

Лепесток понурил голову, виновато ковыряя землю копытом.

Еще раз, оглядев покойников, я велел им встать, уйти подальше от дороги вглубь леса, где и упокоиться.

Мертвецы послушно начали выполнять мои команды.

Мои ожидания, что Лепесток испугается – не оправдались. Хуже того, когда один из зомби проходил мимо коня, тот, с невинной мордой разглядывающий ближайшие кусты, лягнул задней ногой этого зомби, да так что тот отлетел в вышеупомянутые кусты.

– Фу! Плохой мальчик! – заорал я.

Эльра зевнул…

Еще через три дня, которые прошли без происшествий и замечаний, я и живность добрались до границы Драколии. Ну, или до границы Камперии (империи людей). Вот только со стороны имперской границы не было ни одного пограничника, хотя до ближайшей заставы было меньше километра.

Зато возле заставы драконов, которых на границах Драколии было не в пример больше человеческих, нас приветствовали радостные возгласы:

– О! Еда!

Несколько, якобы человек, окружили нас кольцом. Оружие этим двухметровым светловолосым "людям" было без надобности. Незачем. Даже в облике человека, для них, плюнуть огнем было секундным делом. И не на много больше времени им требовалось, чтобы перекинуться в драконов.

Лепесток спокойно захрумкал травой. Понял гад, что не его в меню внесли.

Зато Эльра аж взвился. Кисточки на ушах и усы задрожали от негодования:

– Слышь вы, лягушки с крылышками. У нас важное дело к Его Высочеству Шатру! То бишь аудиенция. Поняли, придурки? Или ваш интеллект такие вещи не объемлет?

Ага. Я был прав, мой кот действительно умеет говорить на драконьем языке.

Вид говорящего на их языке кота, ввел пограничников в состояние шокового охреневания. Интересно, что бы было, если бы и Лепесток выдал что-нибудь в этом роде. Например, поздоровался?

Наконец кто-то из драконов родил:

– Его Величество Шатр, больше не Высочество. То бишь не принц. А король. Вот.

– Я, Кетр де Элиайн, прошу аудиенцию у короля Драколии, – это уже я родил.

Кажется, здесь еще помнили обо мне и моей дружбе с Шатром. Мне зачем-то поклонились, о чем-то посовещались, и, наконец, выдали нам проводника. Еще один светловолосый перекинулся в пятиметрового дракона и взмыл в небо. Гонец значит.

Ну что же. Пока все шло хорошо. А если учитывать то, что меня до сих пор никто не пытался поджарить на драконьем огне, или особо не заморачиваясь взять и сожрать, – то все было просто замечательно. Только отчего же мне было так паскудно на душе?

Спустя полчаса нас нагнал гонец и передал, что Шатр велел нас доставить как можно скорее. Гонец схватил своими когтистыми лапами Лепестка, дико заржавшего от такого обращения с собой, и взмыл ввысь.

Я с Эльрой кое-как вскарабкался на нашего провожатого, который уже успел перекинуться в красного дракона. И мы взлетели.

Когда-то я вот так же летал на Шатре…

А вот Эльра вообще никогда не летал, о чем и не преминул мне поведать, перемешивая слова с мяуканьем и мурлыканьем. Видно, котик немного ошалел от страха. Стыдно, но я не мог не порадоваться, когда кошачья голова, торчащая из сумки у меня за спиной, поперхнулась моими длинными светлыми волосами, развевающимися на ветру…

Я откровенно залюбовался пейзажем, открывающимся с высоты птичьего, простите, драконьего полета.

Под нами, насколько хватало глаз, простиралась зеленая долина, посреди которой стелилась изумительной чистоты река. Еще на самой долине, на довольно приличном расстоянии друг от друга, вырастали скалы, с верхов которых ниспадали водопады, устремляя свои воды к реке.

Это, конечно, была природная аномалия. Но где еще было селиться драконам, как не здесь?

Сбоку пронеслась тень, и я успел заметить Лепестка, который уже смирился со своей участью, и теперь с независимым видом что-то жевавшего. Интересно, что скажет тот "счастливчик", которому на голову с неба свалится куча конского навоза?

За моим плечом в мешке завозился мой спутник, прокомментировавший скорее для себя что-то насчет кошачьего рая и отсутствия там всяких полу эльфийских рож. Я не стал разочаровывать хвостатого замечанием об отсутствии кошачьего рая. Кому как не мне, некроманту, этого не знать?