И вдруг услышала шорох.

Испуганно вздрогнув, девушка подняла голову и огляделась. По другую сторону палисадника, запутавшись в косах ивняка, стоял человек. Чувствуя, как гулко бьется сердце, девушка вскочила на ноги, собравшись скрыться во дворе, запереть калитку и закрыть створки окон. Она все еще помнила о двух бродягах, которые когда-то рыскали ночами по деревне и забирались в дома. Она уже и за ручку калитки взялась, но внезапно остановилась и обернулась. Нет, не бродяги и разбойники прятались в ветках. Там стоял Виталя. Наверное, он стоял вот так не первую ночь, не зря ведь ей все мерещилось его близкое присутствие.

У Златы коленки подгибались от слабости и непреодолимого желания сделать шаг в его сторону, но она сдержалась. Девушка вошла во двор и закрыла за собой калитку.

Глава 9

Злата шла по траве и чувствовала, как приятно холодит ноги роса. Солнце только выглянуло из-за леса, но уже было понятно: впереди еще один жаркий день. Уже сейчас, проливая на землю свои лучи, оно припекало. А на высоком бледном небе снова ни облачка. Казалось, от жары пожухли, увяли не только краски природы, казалось, выгорело даже небо. А ведь метеорологи каждый день прогнозировали грозы. И может быть, где-то они были, у них же снова дождя не предвиделось.

Впереди бежала Манечка. Срывая на ходу цветы, девочка собирала букетик, пугая птиц в траве и пытаясь догнать бабочек. Елена Викторовна неодобрительно качала головой, когда малышка, выбираясь из постели рано утром, натягивала на себя платьице и бежала вслед за Златой. Они любили такие прогулки вдвоем. Или с Лешей. Когда бабушка уезжала домой, они часто всей семьей гуляли по окрестностям. Чаще всего Машка так же бежала впереди, а они шли, взявшись за руки, и улыбались, глядя ей вслед. Потом дочка неизменно просила сплести веночек, неважно, были это одуванчики, ромашки, васильки, зверобой, медуница или неизвестные цветы, все лето цветущие в лугах. Чаще всего они доходили до сажалки бабы Нины, усаживались на пригорочек, и Злата плела венок. Девочка просто обожала это занятие. Потом целый день бегала в нем, и вечером ее бывало довольно сложно уговорить снять его.

Идя следом за дочкой, Злата улыбалась, что-то отвечала девочке, но мыслями была далеко. Мыслями она снова возвращалась к сегодняшней ночи. Ужас холодил душу. Этой ночью она едва не сделала то, за что потом бы корила и винила себя всю жизнь. Она едва не поддалась соблазну и не шагнула в его сторону. Она убежала домой и, спрятавшись под одеялом, уткнулась лицом в подушку. Ее трясло. Слезы душили, отчаяние захлестывало. Подушка заглушала рыдания, рвущиеся из груди, а слезы все лились и лились из глаз. Не могла она их сдерживать более. Пусть это были слезы слабости, но она могла себе ее позволить. Злата уже не помнила, когда последний раз плакала. Наверняка лет шесть назад, и снова из-за Витали. Ей было так плохо и стыдно за слезы и за предательские мысли. Она ненавидела себя и осознавала, что она тонет, вязнет в наваждении, в том пространстве, где снова был он и никаких знакомых ориентиров, знаков. Каждой клеточкой своего тела она стремилась к нему и, кусая подушку, понимала: ничего не изменилось. Злата не вышла из дома этой ночью, но сейчас, идя по лугу, измученная и опустошенная, отчетливо представляла, что еще одной такой ночи она просто не переживет.

Надо уехать. Уехать в Минск сегодня же, заняться собственными делами, встретиться с Ириной Леонидовной, съездить в университет и издательство, дождаться Лешку и только с ним вернуться в Горновку снова. Она увидит голубые глаза мужа, его теплую улыбку – и все станет на свои места. Надо встряхнуться. И не раскисать. Ведь это совершенно на нее не похоже. Она оптимист, она справится. Вот так убеждая себя и подбадривая, девушка дошла до сажалки и окликнула Маняшу, которая рвала цветы у кромки леса.

– Мамочка, еще чуть-чуть, здесь столько цветочков! – тоненьким голоском откликнулась девочка.

– Добрай ранiцы, Златуля!

Девушка, не ожидая кого-то встретить в такую рань, испуганно обернулась и увидела бабу Нину.

Жара, установившаяся несколько недель назад, заставляла старушек выходить на огород с восходом солнца да еще, пожалуй, вечером и копаться до темноты. По-другому было просто невозможно. У бабы Нины здесь, на въезде в деревню, за сгоревшим домом Серака, была посажена картошка.

– Доброе утро, баба Нина! – девушка улыбнулась и свернула к изгороди из жердей. – И не спится вам?

– Да хiба ж старым спiцца? Гэта маладым счас самы сон, а нам… А ты во, бачу, тожа не спiш… Я часта бачу, як ты ўраннi гуляеш тут! – с трудом разогнувшись, старушка проковыляла к ограде.

– Ну да! Я вообще люблю окрестности Горновки, но днем так жарко, из дома не выйти, а утром хорошо. Свежо, хоть самую малость. Я уже не могу без этих прогулок! Для меня это стало своеобразным обязательным ритуалом! Я, когда не могу выйти по каким-то причинам, чувствую, как будто меня чего-то лишили! У нас ведь здесь как-то по-особенному… – девушка чуть смущенно улыбнулась, понимая, что баба Нина вряд ли сможет ее понять.

– Ну да, красiва у нас, канешне! Я як на агародзе капаюсь, другi раз разагнусь, гляну – красата! Толька што ж ад этага? Глянеш i забудзеш! Так было, калi нас яшчэ не было, i так застанецца пасля нас… Мы пражылi, Златуля, доўгую i цяжкую жызню! Нiколi за ўсё жыццё хазяiн мой не падарыў мне нi цвяточка! I не скажу, што плоха жылi, але ж не было ласкi. Усе работалi i нiчога болей не бачылi… Таму гляджу я на вас з Лёшкам i радуюсь. Дай вам бог шчасця! Штоб так да старасцi i пражылi! I дочачка ваша такая харошая! Добра, што забралi вы яе…

– Спасибо, баба Нина! – Злата благодарно улыбнулась и обернулась, заслышав звонкий голосок Машки.

Собрав букет цветов, девочка прибежала к ним.

– Ох, якая ж ты красавiца, Маняша! – сказала ей старушка.

– Ты тоже! – не осталась в долгу девочка. – Смотри, баба Нина, каких я цветочков насобирала! Правда, красивые? Хочешь, я тебе их подарю? Возьми, там, у сажалки, таких много, я еще насобираю! – она протянула букет старушке, а у той прямо слезы на глазах выступили.

Злата, наклонившись, коснулась губами дочкиной головки.

– Мамочка, я пойду еще нарву цветочков?

Злата кивнула, и девочка снова убежала к сажалке.

– Бач ты, якая стрыказа!

– Да, Машка та еще непоседа! Ей все время что-то делать надо, куда-то бежать. Мама вообще ей нарадоваться не может. Манечка у нее первая помощница во всем. А вы что делаете на огороде? Что-то пропалываете? Мы уже не полем. Все горит. А так, в траве, может, и не так…

– Да ты во паглядзi на маю бульбу! Яна ж уся пачарнела aд фiтафторы i пасохла ўжо. Во траву парву i буду капаць! Чаго ждаць? Пасохня зусiм i карчоў не найду! Манька тожа казала, споляць i будуць капаць! А чаго ждаць, Златуля? Гэта ж раней па восенi бульбу капалi, а зараз во толькi аўгуст прыйдзя, i ўсе капаюць. Во толькi спалоць трэба! А ў вас, Златуля, не паела фiтафтора бульбу? Я матку бачыла, забылася спрасiць…

– Да вроде нет, стоит пока зеленая!

– Дак гэта добра! Здаецца мне, не будзе ў гэтым гаду бульбы! Арэхаў багата ў лесе, калi арэхаў багата, тады бульбы няма.

– Ну, сколько будет! Мы много картошки не едим. Если не хватит, придется покупать.

– I то праўда, абы мы былi жывы, а бульбы хвацiць! Нi адзiн год не сядзелi без бульбы, якой не накапвалi, да летку хватала. Ну, а ты ўчора к тым качоўкам заходзiла? Валя ў Арышы была? Не вылазiць, курва, адтуль. I што яны там робяць?

– Вчера омолаживались! – с улыбкой сказала Злата. – Натуральные маски делали из огурцов!

– Ох, зусім падурнелі! – всплеснула руками баба Нина. – От, б…дзi, што ўздумалi! А я думаю, чаго гэта ўраннi Валя прыходзiла за гуркамi? У мяне i няма iх ужо пачцi, высахлi, як ні палiвала. Пайшла, найшла там нейкiх крывых, яна i забрала! Во дуры, а? I куды гэта яны амалажывалiся?

Злата смущенно потерла нос пальчиком, размышляя, как бы поделикатней переменить тему.

– Ну, не курвы, а, скажы, Златуля? Зусiм з ума выжылi бабы! – в возмущении выпалила баба Нина и, чуть прищурившись, глянула куда-то Злате за спину.