Я никогда не чувствовала своё тело таким подвижным и всемогущим. И мышцы, и мысли работали по-другому, как никогда раньше. Появилась почти животная гибкость и ловкость. У меня и у тех других, кто дошел до этого этапа. Как в компьютерной игре, в которой с каждым уровнем герой становится все ловчее и изобретательнее. А к самому концу он практически неуязвим.

Я никогда не видела столько своей крови. Раньше только во время месячных. А сейчас каждый день мелкие бытовые травмы. И в этой крови свежей, красной, горячей и было подтверждение жизни. Кровь – это жизнь. Разлагающаяся гниющая плоть, черви, зловоние – смерть.

Почти не остается времени на уныние и сожаление. Вся энергия направлена на выживание: обеспечить тёплое безопасное жилище, быть сытым. Брезгливость атрофировалась и стало легче, слишком много энергии уходило на нее.

Цивилизация и чувство защищённости подарили человеку слишком много непрошеного свободного времени. Именно на него нанизывалось большинство человеческих пороков. А сейчас мы почти чисты – и в помыслах, и в делах, потомственные интеллектуалы, растерянные, откатившиеся на несколько веков назад, но решившие выживать. Будучи поколением эпохи высокотехнологичных изобретений, мы оказались в эпохе использования керосиновых ламп. И так во всем. По отдельности мы были слишком никчемными, чтобы запросто возродить даже самые элементарные блага. Как строители библейской вавилонской башни, мы потеряли связь друг с другом, строительство «лестницы к Богу» пришлось остановить, а то и вовсе начать сначала.

***

Поначалу мы долго отсиживались в квартире многоэтажного дома. Помню, сначала пришли в мою, но остаться там не смогли. Меня накрыло. Марк нашёл другую. В ней была кровь и плохо пахло. Но он старательно отмыл зловонные пятна и постепенно вонь отступила или просто уже стала привычной.

Интересно, кто здесь жил – ловила я собственные мысли, беспорядочно перебирающие своими мелкими паучьими лапками в моей голове. И тут же находила ответ. В улыбающихся лицах взрослых и детей, взирающих на чужаков в своей квартире с семейных фотографий.

– Надолго мы ещё тут? – то ли спрашивала, то ли проговаривала про себя. Все же этот вопрос мало интересовал меня на самом деле. Да и не помню, чтобы слышала ответ от Марка.

Чего мы ждали? Скорее всего, что кто-то придёт на помощь и расчистит территорию. Сделает грязную работу. Это всегда кто-то делает. Катастрофы, пожары, аварии. Всегда приходит кто-то (скорая, МЧС, другие экстренные службы), но на этот раз не было никого. Опять же не знаю, сколько времени прошло, но счёт пошёл, как минимум, на недели, а так никто и не пришёл.

Однажды Марк сказал: «Скоро зима. Я нашёл нам дом с камином».

Я посмотрела на него как на сумасшедшего. Уйти отсюда? Дом – это далеко. Я все ещё равнодушна к своей судьбе, но снова сталкиваться с тварями – это неизбежно, если куда-то идти. Безумие. Лучше умереть, чем снова увидеть ходячие разлагающиеся тела, вдохнуть их трупный запах. Хотя Марк частенько пах ими после коротких вылазок за едой и другой провизией.

Каждый раз, когда он уходил, я думала о том, что будет, если он не вернётся. Что со мной будет? Закончится еда, вода. И что? Мне придётся отсюда выйти? Нет. Долгими часами, пока его не было, я прикидывала, каким способом лишить себя жизни. Вернее, способности дышать, думать, что-то чувствовать. Потому что жизни во мне не было уже давно.

Однажды я решила уснуть и не просыпаться. Нашла баночку с просроченным успокоительным, припрятала полбутылки виски, про которую Марк вроде как забыл, потому что уже не раз приносил новые, и принялась ждать, когда он в очередной раз уйдет.

Предварительно я не спала около полутора суток, чтобы максимально быстро отключиться после приема горючей смеси таблеток и спиртного. Несмотря на жажду смерти все равно не хотелось сталкиваться с ней лицом к лицу. Просто уснуть. Умереть трусливо, бесславно и незаметно для себя.

Мне почти удалось, потому что отключилась я мгновенно. Но вот огромная волосатая мужская рука, которую я обнаружила у себя во рту, засунутую почти по локоть, оказалась ничем не лучше момента настоящего умирания. Казалось, Марк сейчас выпотрошит меня через горло.

Обошлось. Так он тогда сказал и не разговаривал со мной несколько дней, только кидал обиженные взгляды. А я испытывала досаду по поводу того, что недостаточно хорошо спрятала «следы преступления» перед уходом в вечность. Тогда Марку понадобилось бы больше времени, чтобы понять, что со мной, и я, возможно, успела бы умереть.

– Разжигать костер в квартире не безопасно. Нам нужен нормальный камин, – сказал Марк вперившись взглядом в пол.

Я как будто впервые за долгое время открыла глаза. Увидела самодельную костровую посреди гостиной. Выжженный паркет, остатки полусгоревших книг. Какие-то из них я читала за долгие месяцы заточения. Или прошли годы? Непонятно. О чем читала тоже не помню.

Пока Марк собирал все необходимое в рюкзак, я сидела с безучастным видом.

Потом долго упиралась. Марк пытался вывести меня силой, но сам быстро понял, что так мы далеко не уйдём. Махнул рукой, развернулся и хлопнул дверью. Какое-то время я перебирала в памяти отметенные ранее варианты идей покончить с собой. Но мои размышления прервал вернувшийся Марк. Он пришёл не один.

За верёвку он притащил за собой ходячий труп.

– Это тебе тренироваться.

Увидев мои глаза полные страха и отвращения, он сжалился.

– Ок, начнём с манекена. Дружище, прости. Тебе придётся ещё немного подождать. – Он вытолкал мертвеца, отчаянно клацающего оголенными зубами за дверь. Он ещё не успел разложиться до костей, но где-то содрал губы и щеки.

Я стояла посреди комнаты растерянно взирая на Марка. Он поставил меня лицом к дивану, принялся суетиться, сооружая какую-то хитрую конструкцию. Передо мной выросло нечто напоминающее человеческий силуэт.

– Сначала нужно определиться с оружием, которое тебе удобнее держать в руке. Он достал из-за пояса топорик и большой молоток. – Давай-ка посмотрим. – Он протянул мне топорик. Я взвесила его в руке, немного пожанглировала им, перекинула из одной руки в другую. Тяжёлый.

– Замахнись.

Я замахнулась от души, чуть не задев люстру и едва не завалившись назад.

– Э, нет. Так ты спину сорвёшь.

Я пожала плечами.

– Вся мощь в руках. Направь ее туда. В спортзал ходила? Учили тебя держать корсет? Вот. Не растекайся. Вся сила тут и тут. – Марк больно пожал мои плечи и запястья. – В ногах тоже сила. Иначе не устоишь. В общем, держи корсет. И думай о том, где основная мощь. Марк постучал пальцем по своему лбу.

Я кивнула, точно зная, что не применю эти умения на практике. Не покидало ощущение бесполезности всего, упущенного времени. Если б я раньше каким-то образом обрела навык сражаться с мертвецами. Если б я не отключала телефон на время работы. Думала об этом постоянно. Но почему-то продолжала слушаться Марка.

– Прямо стой. Ноги на ширине плеч. Топор держи двумя руками, – Марк изобразил, как я должна стоять, сжимая в руке невидимое оружие.

– Одной рукой держи за топорище рядом с лезвием и потренируйся в замахе. Когда будешь опускать топор вперед, рука должна плавно соскользнуть ко второй руке. Так ты сохранишь контроль и совершишь более мощный удар.

Я посмотрела на Марка так выразительно, что он пояснил:

– Меня дед учил так дрова колоть. Пригодилось.

Встрепенувшись от скребков в дверь, он продолжил:

– Положи топор в точку, которую хочешь ударить. Не отрывай взгляда от цели. Нужно уничтожить очаг именно в центральной части мозга.

И снова по моему взгляду Марк догадался, что необходимо пояснение.

– Они мертвы наполовину. Пусть и на большую, но в самом центре мозга есть живучий участок, который побуждает их двигаться и отвечает за голод.

Он объяснял очень старательно, с упоением. Нотки моего интереса заметно воодушевляли его. Ведь он столько времени пытался растормошить меня, добиться хоть какой-то эмоции. И вот ему удалось уговорить меня (как он думает) вступить в схватку с мертвецом.