Гравий соединил вместе и быстро выпрямил пальцы. Как будто брызнул на шляпника водой.

Шляпник заорал так, что услышали, должно быть, в Поречье. В нижнюю часть его лица и шею впились иглы, не меньше двух десятков. Прозрачные, я сначала решил, что стеклянные. Потом присмотрелся. Спросил у Гравия:

— Лёд?

— Ну. В Сибири сторговал у одного, обменялись Знаками.

— Хорошая штука. На низших тварях юзаешь?

— Угу. Самое удобное — против ящеров. Они ж, падлы, верткие. А россыпь можно широко метнуть. Лёд истаивает, вода им под шкуру попадает. Они с того дуреть начинают. Ух, и визжат! Погромче этого, — Гравий кивнул на шляпника.

Тот продолжал орать. Но теперь в голосе прорезались умоляющие интонации.

— Прошу! Уберите! Не надо!

Гравий вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул. Гравий сжал пальцы в кулак. Иглы исчезли.

Шляпник мелко дрожал. Из ранок, оставленных иглами, тонкими струйками текла кровь.

— Я всё скажу, — пролепетал шляпник. — Прошу, не надо больше! Это жестоко!

— А охотников губить — не жестоко? Сколько их погибло из-за тебя?

— Не так много, клянусь! Мы с братом в этом промысле — совсем недавно.

— Промысле⁈ — взревел Гравий. — Убийство наших братьев — промысел⁈

В шляпника вновь полетели иглы. У меня от визга заложило уши.

— Убери, — дёрнул я Гравия за рукав. — Честное слово — я сам со злости едва не лопаюсь. Но если он будет вопить как резаный вместо того, чтобы отвечать на вопросы, мероприятие потеряет смысл.

Гравий неохотно сжал кулак. Иглы исчезли.

— Ты сказал, «недавно». — Слово «промысел» я опустил. Гравий — не из тех людей, чьих триггеров стоит касаться. — А конкретно? Когда вы с братом начали этим заниматься?

— Около месяца назад.

— То есть, тогда, когда узнали о том, что у графа Давыдова внезапно обнаружился наследник. Параллельно пытались оприходовать меня собственными силами, но кишка тонка оказалась. Верно?

— Мы знали, что ты охотник. Но не знали, что настолько силён. Нам обещали, что набрать настоящую силу ты не успеешь.

— Кто обещал?

— Не знаю.

Я посмотрел на Гравия. Тот с готовностью поднял руку.

— Клянусь, не знаю!!! — Шляпник попытался сползти с топчана. Я рывком вернул его на место. — Переговоры вёл мой старший брат, Вольфганг! Мне он сказал лишь то, что некий весьма влиятельный человек в Петербурге готов хорошо заплатить тому, кто купит для него усадьбу графа Давыдова. Дело казалось таким простым…

— Да уж, — усмехнулся я, — не повезло. Вы-то, проведя разведку, были уверены, что усадьбу выставят на торги. Тут-то и подсуетились бы. И вдруг — никаких торгов. Мало того, у усадьбы появился новый хозяин. Который ясно дал понять, что продавать её не намерен. А вы-то уже пообещали.

— Да! — вскинулся шляпник. — Именно! Мы дорожим своей репутацией. Мы не могли ударить в грязь лицом! Что мы только не испробовали, чтобы изловить этого негодяя!

— Ну, справедливости ради — не так уж много испробовали. Всего лишь следили, собираясь воткнуть в спину иглу, наводящую порчу. Когда негодяй заметил слежку, справиться с ним у тебя не хватило пороху. Ты накинул невидимость и утёк, как крыса.

— Этот негодяй слишком силён! Он оказался гораздо сильнее, чем мы предполагали. И сила его растёт день от дня.

— Это он про кого? — впервые проявил признаки любопытства Гравий.

— Про меня.

Шляпник обалдело заткнулся. Дошёл, видимо, идиотизм ситуации — плачется мне о том, как сложно грохнуть меня же. В расчёте на понимание и сочувствие, не иначе.

— Дальше, — приказал шляпнику я. — Вы осознали, что вы лохи. И?..

— И Вольфганга свели с человеком, который сказал, что сумеет помочь. Если мы поможем ему. Этому человеку нужны были верные помощники для сложного, опасного дела. Один из его людей погиб, и его нужно было срочно заменить. Взамен тот человек пообещал дать нам оружие, которое может лишить жизни охотника.

— Это оружие изготавливают из костей других охотников. Верно?

— Верно.

— Он дал вам его?

— Пока нет. Вольфганг сказал, что поначалу с нами будут расплачиваться деньгами. Большими деньгами, прошу заметить! Очень большими. А потом, когда подтвердим свою преданность, мы получим оружие.

— Что это за человек?

— Не знаю, клянусь! Но это страшный человек. Он якшается с нечистью. Может устроить так, чтобы твари сами нападали на охотников. И на простых людей тоже, конечно. Но простые люди…

— С простых людей костей не получишь, — кивнул я. — Это так — второй сорт. Чисто чтоб без дела не сидеть. А чтобы хорошо заработать, истреблять нужно охотников.

Шляпник открыл было рот. Но посмотрел мне в глаза. Увидел там нехорошее и снова затрясся. Врубил старую пластинку:

— Мы недавно в этом промысле! Мы сами никого не…

— Кто из охотников погиб по вашей подлости⁈ — взревел вдруг Гравий. — Сидор? Адриян Хромой? А может, Любава?

При последнем имени шляпник задумался.

— Да. Кажется, была какая-то девица…

Я ничего не успел сделать.

В горло шляпника просто и незатейливо вонзился ледяной кол. Пробил его шею насквозь и пригвоздил шляпника к стене.

Брызнула кровь. Чёрные выпученные глаза выпучились ещё больше. А через секунду потухли.

— Мразота, — сказал Гравий, брезгливо вытирая руки о рубаху.

Я посмотрел на шляпника.

Н-да. Заживлением тут не поможешь. Да и помогать, честно говоря, не особо хочется. Хотя заложник был бы что надо. Уж братца Вольфганга, который знает больше, чем братец Иоганн, я бы наверняка выловил… Хотя, с другой стороны — не факт. Эта мразь — той породы, что ради своей шкуры наплюют хоть на брата, хоть на отца с матерью. Не просто же так Вольфганг скармливал младшему брату лишь самые крохи информации.

— Ы, — послышался звук.

Это зашевелился на своём топчане Дорофеев. Разлепил глаза, приподнял голову. И увидел тело своего бывшего хозяина, пришпиленное к стене посредствам забивания в горло ледяного кола.

Хорошо всё-таки, что кляп у него изо рта я не вытащил. Хватит с меня на сегодня громких звуков.

Глава 23

Что было удобно в общении с Гравием — любые хозяйственные вопросы он решал так же легко, как метал ледяные иглы.

Тело шляпника, снятое со стены, выволок на задний двор, бросил у стены и прокомментировал:

— Потом займусь.

Мешок с костями охотников Гравий бережно перенёс в комнату, где занимался бухгалтерией. Сказал, что когда появится Прохор, кости они захоронят как положено. В таком месте, где их уж точно никто не отыщет. После чего предложил перекусить чем бог послал. Я не отказался. Если всё пойдёт так, как планирую, в усадьбе окажусь ещё не скоро.

После перекуса я снова затолкал связанного Дорофеева в карету. Посетовал Гравию, что управление гужевым транспортом — не моё.

Гравий понимающе кивнул и свистнул. Прибежал тот парнишка, что занимался лошадьми. Сел на козлы. Я назвал адрес постоялого двора, где квартировал Алексей.

Не доезжая до нужного дома, попросил парнишку свернуть в ближайшую подворотню. Карета-то приметная, с золотой короной на дверцах. Не стоит ей тут отсвечивать. Объяснил мальчишке, что нужно сделать.

— Понял, — кивнул пацан. — А пойдёт он со мной?

— Не пойдёт — скажи, что я сам за ним приду. И вот тогда он точно пожалеет, что научился ходить. Как и в целом — что родился.

— Понял.

Мальчишка убежал. Через четверть часа привёл в подворотню Алексея со свёртком в руках.

Я вылез из кареты и распахнул дверь.

— Садись.

— К-как прошло? — глядя на мой — точнее, свой — камзол, со следами крови, пыли и лопнувший подмышками, крякнул Алексей.

— Садись, — повторил я. Дождался, пока Алексей, обалдело косясь на связанного Дорофеева, усядется. Приказал: — Руки.

— Что⁈ Зачем⁈ Не надо! — Алексей попытался вылезти из кареты.

— Да как же вы достали, — вздохнул я. — До чего ж беспокойные все, — и отправил в нокаут и этого.