— Любопытные вещи! — заверил меня Дубовицкий. — Но давайте оставим человека заниматься своими делами, не будем ему мешать.

Я даже восхитился, насколько изящно Дубовицкий сказал: «Чтобы уши тут не грели всякие». Мы перешли в гостевую комнату, где сели в кресла. Дубовицкий закурил сигару.

— Итак, — начал он. — Для начала про лешего есть уйма поверий и мифов, которые циркулируют среди простого люда.

— Это мне известно, — кивнул я. — Мне уже рассказывали, как его можно заставить песню спеть.

— Да-да, — засмеялся Дубовицкий. — Это забавно, согласен. Однако есть и кое-что приближенное к вашему, Владимир Всеволодович, запросу. Например, чтобы увидеть лешего, нужно повернуться к нему спиной, наклониться…

— Какое-то крайне неприятное начало…

— … и посмотреть между своих ног. Множество источников соглашаются в том, что таким образом леший станет виден.

— Эм… Ну, допустим. А как я в таком двусмысленном положении буду его убивать?

— Тут, увы, пробел, — развёл руками Дубовицкий. — Простые люди, которые живут среди всех этих невероятных существ, нисколько не имеют в виду их убивать. Спастись — да, извлечь какую-нибудь выгоду — опять же да. Но убийство лешего в их планы не входит. Это — территория охотников.

— А от охотников какие-нибудь сведения есть?

— Есть. — Дубовицкий стряхнул пепел с сигары. — Для того, чтобы леший сделался видимым, охотники рекомендуют увидеть его через того, кто есть, но кого нет.

— Это… в смысле? — не понял я. — Через другого лешего, что ли?

Дубовицкий только развёл руками.

— Видите ли, охотники — не большие любители распространяться о своих методах работы.

Вспомнив рассказы Гравия о Сибири, я уныло кивнул. Н-да… Охотники не рассматривали тварей, как работу, которую нужно сделать и потом расслабиться. Твари для них были способом существования. Поэтому — да, конечно, свои секретики они предпочитали держать при себе. А то ж если товарищ начнёт зарабатывать и прокачиваться быстрее тебя — то какой он, нахрен, товарищ.

— Загадки — вообще изумительный жанр народного творчества, — понесло тем временем Дубовицкого. — Таким вот немудрёным, казалось бы, образом сведения передаются от человека к человеку, причём, непосвящённый, подслушав, ровным счётом ничего не поймёт.

— Ну, я вот — посвящённый. Тоже ничего не понял. Так себе система работает.

— О, вы поймёте. — Дубовицкий подался вперёд и поднял вверх палец; технически, ему пришлось поднять два пальца — между которыми была зажата сигара. — Я ни на секунду не сомневаюсь, что когда придёт время, вы поймёте!

Уже выйдя на улицу, я вдруг остановился и призадумался.

— Увидеть через того, кто есть, но кого нет, — повторил слова Дубовицкого.

Вызвал в памяти перечень Знаков из базового справочника. Знак Невидимка. Допуск — с ранга Воин-мастер. Ценник — двадцать родий. Позволяет сделаться невидимым. На базовой прокачке — до одной минуты. Тут же унылая пометка о том, что против тварей сей финт малоэффективен — у одних зрение не главный способ познания мира, а у других зрение работает вообще по иным принципам. От того же колдуна невидимкой не отделаешься.

Но ведь человек, ставший невидимым, он — есть, но его как бы и нет. Правда ведь?

— Хм, — сказал я.

Двадцати родий для открытия Знака у меня не было, было только две. Но зато у меня есть как минимум Егор и Земляна. Земляна могла и проигнорить неэффективный Знак, а вот Егор скорее всего открыл. Он ведь не хочет расти дальше Витязя. Вот и раскачивает у себя всё, что можно.

А всё это уже звучит вполне себе как план. Когда эта невидимая хренотень нападёт на нас в лесу, нужно одному из десятка сделаться невидимым, а другому сквозь него смотреть. Увидишь лешего — и он сделается материальным.

Однако задача состоит из трёх подзадач: первая — найти, вторая — материализовать, третья — убить. С первой обещался помочь Гравий. Вторую вроде как обеспечил Дубовицкий. Дело за третьей.

Но уж тут я полагаюсь на старую добрую бойню. Боевые Знаки и мечи. Мечи и боевые Знаки. Ничего эффективнее я пока ещё тут не видел.

И, улыбнувшись, я пошёл в сторону трактира.

* * *

К себе в усадьбу вернулся в приподнятом настроении. В башне, слава тебе, Господи, меня никто не дожидался. Бросать всё и нестись сломя голову в очередные Нижние Холмы пока не требовалось.

Я вытащил из ящика аккумулятор. Быстро сбежал по лестнице. Захар обнаружился у себя в комнате. Дрых. Сидя за столом, уронив голову на охотничий справочник. Ученик, блин. Хотя, с другой стороны — он хотя бы попытался.

— Рота, подъём! — рявкнул я.

Захар подпрыгнул.

— Ась⁈

— Хренась. Амулет разряженный есть?

— А как же.

Захар вытащил из мешочка на поясе бронзовый медальон — амулет.

— Молния подойдёт?

— Вполне.

— А зачем тебе?

— Для проведения полевых испытаний.

— Чего?

— Учись, говорю! Не хрен дрыхнуть. Вечером проверю. И если все Знаки Подмастерья наизусть не отбарабанишь — без ужина оставлю.

Я вышел на улицу. Нашёл местечко, где не было лишних глаз, и положил «аккумулятор» на солнышко. День всё прибывал, и сейчас, хотя уже постепенно начинало вечереть, солнца было ещё дохренища.

Ничего как будто бы не происходило. Залитый «смолой» неизвестный механизм не подавал признаков жизни.

Выждав минут пять, я решил перейти непосредственно к эксперименту. Положил на механизм амулет. И подождал ещё пять минут.

— Ну блин, — сказал в сердцах. — Можно было хоть какой-то спецэффект придумать, не? Кто на такое в кино пойдёт вообще.

Конструкция не отозвалась. Я, вздохнув, наклонился и взял амулет.

И тут же с громким «твою мать!» выронил его на землю. Амулет раскалился, как на печке.

Ага, значит, что-то там всё же работает. Вопрос, насколько конструктивно.

Пришлось подождать ещё чуток, пока остынет. Потом я подобрал амулет. Мишень нашлась быстро — овраг, где когда-то мы с Данилой прикопали Мандеста, мир его праху.

Подняв руку, я резко сжал медальон и направил его в овраг. Молния грянула. От разряда вспыхнула трава, правда, быстро погасла.

— Прекрасно, просто прекрасно, — сказал я. — Значит, беспроводная зарядка у меня есть. Теперь нужно проверить, что ещё она может заряжать.

В успех я не верил ни на грош, но всё-таки сел рядом с непонятной хреновиной и положил на неё обе руки. Со стороны, наверное, смахивал на какого-то сектанта.

Просидел так ещё пять минут и с грустью констатировал, что хрен там плавал.

Видимо, природа магической энергии чуть сложнее, чем думается. Родии можно конвертировать в энергию для зарядки амулетов. А вот энергию для зарядки амулетов конвертировать в родии — уже не получится. Ну или для этого ещё какой-нибудь трансформатор нужен.

Амулет через несколько минут снова нагрелся. Я скинул его с зарядки, подождал, пока остынет, и сунул в карман. Взял зарядку под мышку и пошёл к дому, напевая:

— О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг…

* * *

Пеньково встретило нас похоронным молчанием. Оно, собственно, и понятно — четверо человек ушатала неведомая хрень. Такой себе повод для радости.

— Где остановиться изволите? — крикнул кучер.

— Да хрен бы знал, — пробормотал я, глядя в окно. Потом громко ответил: — Давай к церкви. Там народ тусит, посмотрим, вдруг интересное.

Возле церкви оказалось не то чтобы интересно, а скорее наоборот — выносили гроб, видимо, после отпевания.

Выбравшись из кареты, мы с Захаром подошли ближе к толпе всхлипывающих, крестящихся и перешёптывающихся крестьян. Вообще, тишина стояла, конечно, жуткая. Чувствовалось, что народ изрядно подавлен.

— Сочувствую вашему горю, — сказал я, найдя мужика, который одиноко стоял, засунув большие пальцы за пояс, и задумчиво смотрел вслед процессии. — Родственник?