– Мальчик, ты скоро? – вмешался в мои размышления голос Братиславы. Я развернулся и вышел в гостиную.

– Не называй меня мальчиком, пожалуйста, – угрюмо пробурчал я, остановившись напротив нее рядом с креслом. Она так же стояла, игнорировав стоявшее возле нее второе из трех моих кресел.

– Что, Глеб? Боишься меня?

В ее вопросе я не почувствовал насмешки. Как будто ее просто интересовало мое состояние. Внутреннее напряжение начало уверенно трансформироваться в раздражение. От этого почувствовал себя устойчивей.

– Немного, – все-таки решил я ей ответить.

Ответив, обошел кресло, уселся в него и впервые решился взглянуть ей в глаза. Глядя в глаза, я периферическим зрением оценил ее всю. Красивое, ухоженное лицо. Небольшая грудь без лифа под легким коротким платьем. Стройные загорелые ноги. Белый маникюр на длинных пальцах. Так, похоже, я уже не в глаза смотрю. Вернувшись взглядом к ее лицу, увидел выжидающее выражение.

– Рассмотрел?

– Угу, – ответил, сохраняя угрюмость. Она кивнула и аккуратно села на краешек кресла.

– Значит, не хочешь, чтобы я к тебе обращалась как к мальчику. – Это прозвучало как утверждение. – Хорошо. Буду вести себя с тобой как со взрослым.

Я, перестав пялиться на нее, перевел взгляд на стоявший между нами столик. Хм. Ловко. Вообще-то я имел в виду именно ее ко мне обращение. Но после того, что она сказала, возражение уже звучало бы нелепо.

– Поэтому перейдем сразу к сути моего к тебе визита, – продолжила между тем она. – Я объясню тебе две вещи, прежде чем перейдем к действиям. Первое – это то, что меня интересует Рита и ее способности. А так как у Риты есть интерес ко мне и к моим знаниям, то получается, что у нас с ней все взаимно. Но у меня богатый жизненный опыт. И он сигнализирует мне о том, что такие люди, как ты, могут портить планы в самый неподходящий момент. Поэтому я здесь. Это было второе объяснение. Что скажешь, Глеб? – имя она интонационно выделила.

За время ее высказывания я уже более-менее пришел в себя. Оценил это ее «прежде чем перейдем к действиям». И несмотря на то, что внутренний голос призывал к благоразумию, напоминая о моих выводах насчет нее, вести себя как жертва я не собирался. Так что, выслушав все сказанное Братиславой и внутренне опираясь на никуда не девшееся раздражение, я, вставая с кресла, решил ей ответить:

– Стремное какое-то у вас объяснение, дамочка. И поведение у вас стремное. Вот внешность у вас…

Договорить у меня не получилось. Ее глаза, только что бывшие серыми, враз потемнели до фиолетового цвета. Притом полностью, вместе с белками.

– Ведьма! – только и успел я отреагировать на это, как она, стремительно преодолев разделяющее нас расстояние, оказалась уже вплотную ко мне.

– Мальчик, – дыхнули губы на меня словом.

Мысли потекли, голова закружилась, желудок свело судорогой, и меня снова, как день назад, стошнило. Братислава, не ожидавшая такого развития событий, вполне себе по-женски взвизгнула и отскочила. Я, не обращая внимания на следы рвоты на ковре, вытер тыльной стороной ладони губы и зло уставился на нее. «Зря оружие не достал», – пришло и ушло сожаление.

– Уходи, – сказал ей, наклонив голову и невольно разворачивая тело в стойку.

Она, нахмурившись и как-то по-звериному принюхиваясь, казалось, пыталась что-то понять.

– Уходи, – повторил я, начиная смещаться в сторону спальни.

Женщина раздраженно дернула головой и, глядя мне за спину вернувшимися к нормальному виду глазами, резким голосом приказала:

– Последыш, нет!

«Что, блин, за детский сад», – подумал я об ее уловке, но не смог не обернуться. Очень уж нервы были натянуты. На подоконнике на корточках, оскалившись острыми зубами, сидел молодой парень. «Владимир», – вспомнил я имя, уже запрыгивая в спальню и поворачивая фиксатор дверного замка. Секунда – и я, выдергивая ящик комода, хватаю ключи от сейфа. Четыре секунды – и я распахиваю его дверцу. Еще три секунды – и я вставляю всегда снаряженный магазин в сайгу. Затвор передернул уже в прыжке за кровать, увеличивая дистанцию между собой и дверью в спальню. Тишина. Сердце стучит, в голове появляется картинка сидящего на подоконнике парня, и я, матерясь, резко разворачиваюсь, направляя ствол на распахнутую балконную дверь спальни. Фух, никого. Выждал паузу, внимательно прислушиваясь. По-прежнему из звуков только мое дыхание. Осторожно по стенке начинаю приближаться к балконному проему. «Бип-бип. Би-би-бип», – прозвучал сигнал автомобиля. Я все еще недоверчиво, но уже побыстрее переместился ближе и, левой рукой положив ствол на сгиб локтя, закрыл дверь. Выглядывать не стал. Просто уже доверяя чутью, но стараясь быть наготове, вышел в гостиную, предполагая, что там больше нет никого. Оглядевшись первым делом, так же закрыл окно. Проверил туалет, зашел в кухню. Никого. Быстрым шагом к окну, закрыл, и только после этого контроль входной двери. Щелчок закрывающегося дверного замка, и я, сжимая карабин, съезжаю спиной по двери, усаживаясь на пол в прихожей и думая только об одном: сегодня точно не усну.

Долго сидеть, переводить дух не получилось. Мысль о Владимире не давала покоя. Похоже, у меня появляется фобия. Н-да. Похоже, и не одна. Я встал и прошел на порог гостиной. Поглаживая спусковой крючок сайги, ощутил, как эмоции начинают спадать и вместо них в голове начинают возникать вопросы. И самый для меня важный был о том, как этот парень попал ко мне на подоконник. Я точно помнил, как Братислава, будь она неладна, повернула ключ, закрывая дверь на замок. А этаж у меня седьмой. И эти зубы… Блин, может, я чего не знаю про свой дом. Может, все просто. Может, там леса какие-нибудь строительные возвели?

Решившись, я сходил к сейфу и поменял сайгу на грозу. Снял с предохранителя, загнал патрон и только после этого прошел в гостиную и открыл нараспашку фрамугу. Высунулся наружу. Дублируя взгляд движением руки с пистолетом, оглядел стену дома. Свет моего окна и окон находящихся дома соседей освещал достаточно ровную поверхность стандартной панельной девятиэтажки. Справа уходящий вниз ряд балконов. Может, по ним взобрался? Чего тогда через спальню не вошел? Балкон у меня не застеклен. Все руки не доходят. Или сверху, как альпинист, спустился. От этой мысли на голове шевельнулись волосы, и я поспешно крутанулся, направив травмат вверх и обшаривая глазами пространство над собой. Сверху только свет из окон и край крыши, освещаемый луной. Вот луна и напомнила мне про его зубы. Капец! Да кто они такие?

Я вернулся в квартиру, закрыл окно и пошел на кухню. Там открыл холодильник, посмотрел на недопитую бутылку коньяка, но вместо нее взял с полки банку сгущенки. Сделал два отверстия ножом и, присосавшись, выпил примерно половину. Оторвался от банки, облизнул губы и, посмотрев на грозу, которую, занимаясь сгущенкой, заткнул за пояс шорт, хихикнул. «Нервы», – прокомментировал я сам себе свое состояние и пошел задергивать по всей квартире шторы. Попутно начал размышлять, чего делать дальше? Мысль поехать к Никите с Жорой я отмел. Из опасения, что сейчас вполне себе могу пальнуть в кого-нибудь по дороге. Просто по ошибке. А вариантов выхода из дома хотя бы без травмата я не рассматривал. Очень уж непонятные события вокруг стали происходить. Может, к себе их позвать? Но тогда придется объяснять причину. Вот этого, представив вечно скептическую физиономию Никиты, делать не хотелось. Я вернулся на кухню к сгущенке. А Жора один ехать точно откажется. Потому как я с ним пить не буду. И он этот момент не забудет прояснить. Находясь в этих размышлениях, я допил остатки сгущенки.

И тут пришел инсайт. Все мои внутренние метания – оттого, что у меня нет ясности, как быть с тем, что происходит вокруг меня. А ясности нет оттого, что я не могу принять реальность. А реальность такова, что я столкнулся с чем-то пока для меня необъяснимым. Но в то же время есть факты. Которые игнорировать я не могу. Осознав это, я приступил к формулированию этих самых фактов.