– Ланика Сильф, – ответил я.

– Кто-о!?

На шаг от меня отодвинувшись, Сильвия изумённо округлила глаза.

– И ты решил её сделать адъюнктом?

– А что, – нахмурился я, – с ней что-то не так?

– Всё не так. Вольдемар, не говори, что ты не слышал про Сильфов.

– Не слышал, – ответил я, – я в Империи четвёртый год всего, забыла? Да и что я должен был про них слышать? Фамилия как фамилия, даже не дворянская.

– Это сейчас, а когда-то она называлась, – Ар-Сильф и принадлежала великому герцогу, двоюродному брату императора. Он поднял мятеж, решив узурпировать трон, но был разбит и пленён. Это если вкратце. Император был милостив и пощадил и своего брата и его семью, но, в назидание, лишил титулов, земель и всех владений. Ни оставив ни единого слуги и запретив указом слуг иметь, а также занимать любые государственные должности как ему, так и любым его потомкам.

– Формально, Академия не зависит от Империи, – подумав, ответил я, – и адъюнкт это не государственная должность.

– Формально, – женщина покачала головой, – но ты и сам знаешь, как оно на самом деле. Если там, наверху, узнают, могут и по шапке надавать.

Но тут уже закусился я сам. Терять с таким трудом найденную помощницу не хотелось.

– Значит так, будут наезжать, посылай всех ко мне, – решительно произнёс я, – а я уж сам их дальше пошлю.

Тут нас прервали.

Из-за угла вырулила Рагырда, собственной персоной, уже переодевшаяся из своей любимой брони в длинный махровый халат с двумя бутылками вина крепко зажатыми в ладонях.

– Ну ты где застряла, подруга!? – недовольно гаркнула понтийка, но увидев, что та не одна, рефлекторно попыталась спрятать бутылки за спину.

Впрочем, увидев, что это я, расслабилась и скрывать бухло не стала.

– Да вот, обсуждали его кандидатку в помощницу, – язвительно ответила Сильвия.

– Выиграла всё таки, – поджала губы проректорша, добавила, уже мне, – какой ты предсказуемый, Вольдемар, я надеялась, что ты поступишь более оригинально, чем любой другой мужик на твоём месте.

– О-о, подруга, тут ты не права. Соригинальничал он куда там нам всем, – уперев руки в бока выдала Нодерляйн, – этот нехороший профессор не нашел ничего лучше, чем взять к себе девчонку Сильфов.

– Гы, оригинально, – хмыкнула Рагырда, правда, не выказав особого удивления или возмущения.

Сильвия нахмурилась.

– Ты что, забыла, кто это такая? Помнишь указание?

– Помню, – кивнула понтийка, показала глазами на меня, – а он, что сказал?

– Чтобы всех кто будет наезжать, – вот именно так и выразился, посылала к нему, а он уже, – женщина язвительно улыбнулась, – пошлёт их дальше. Представляешь, какой герой!

– Ну, так-то герой, – пожала плечами Рагырда, – может и пошлёт. Его дело. Ты, давай, сильно не парься, пошли выпьем уже. Кстати, Вольдемар, присоединяйся.

– Я что-то не поняла, – ректор начала закипать, – ты что, на его стороне?

– На твоей я стороне, на твоей, – подойдя, приобняла за плечо подругу понтийка, – но Вольдемар у нас мальчик взрослый, пусть сам и разбирается. И тебе головной боли меньше.

– Присоединиться? – задумчиво повторил я.

– Как раз отметишь выбор помощницы, – широко улыбнулась Рагырда.

– Ну, если только так.

И я пошел вместе с ними отмечать.

– Ничего на свете лучше нету, чем стрельнуть у друга сигарету. Пусть бычками брезгуют придурки, нам любые дороги оку-урки, – напевал я, двигаясь лёгким зигзагом в сторону дома.

– Мой господин в хорошем настроении?

Ясула материализовалась за моим плечом так неожиданно, что я сбился с куплета, споткнулся и чуть не упал. Но тут же заботливо был подхвачен под руку и поставлен на место.

Если хорошее настроение и было, то оно мгновенно пропало. Я посмотрел на женщину, что так нежно и одновременно крепко меня держала и подумал, что в этом вся её суть. Кулак в бархатной перчатке. Гладит мягко, но бьёт больно.

Она была так убедительна в своей искренности, что я не мог избавиться от подозрений, что это тоже игра. Очередная роль. Как роль примерной жены и матери, которую она изображала двадцать лет. Нет, не стоит забывать, кто она на самом деле и почему здесь.

– Да так, – подумав, ответил я, – вот, помощницу себе подобрал.

– Это правильно, – прижалась ко мне сильней Ясула, – ты слишком много времени проводишь в своей Академии, я скучаю. Да и опасно вот так гулять одному по ночному городу.

– Ну, во-первых, меня каждая собака тут знает, – с кислой миной ответил я, – а во-вторых, я же знаю, что ты всегда где-то рядом.

– И готова защитить моего господина, – хитро улыбнулась та.

– Один только вопрос, – я вздохнул, – как ты свои ночные отлучки объясняешь детям?

– Переживаешь за конспирацию? – приподняла иронично бровь женщина, – не бойся, они знают, что мама занята решая все те проблемы, что остались после смерти отца. А проблем много.

– Понятно.

Я, конечно, не за конспирацию переживал. Каждый раз глядя на Авсана, с потерянным видом сидевшего на занятиях, меня гложило острое чувство вины. В конечно счёте, череда случайностей приведших к этой трагедии началась именно с меня. С моего появления здесь. И пусть это была вина лишь косвенно, но мучился я её не меньше. Но любое действие было явно хуже бездействия. Прямо как в шахматах, – цугцванг, когда любой следующий ход только усложняет твою позицию на доске. Поэтому я молчал и мучался, мучался и молчал.

– Я бы ещё выпил, – произнёс я, глядя в темноту улицы, – где-нибудь ещё можем найти бутылку вина?

– Конечно. И даже не одну. Знаю я пару мест, где не задают лишних вопросов и не смотрят клиентам в лицо, – Ясула заговорщически подмигнула и мягко потянула за собой.

– Графиня, – глава Имперской канцелярии граф Вертер поднял голову, откладывая очередное письмо, и взглянул на склонившуюся перед его столом в поклоне женщину, – рад, что приехали так быстро.

Бессменный руководитель вот уже двадцать лет, граф был высоким и сухощавым мужчиной неопределённого возраста, застывшим между сорока и шестьюдесятью. Полностью лысый, с гладкой как шар, блестящей, словно отполированной, головой. Это бы могло стать поводом для шуток, но у рискнувших подобным, тут же в жизни возникала чёрная полоса, буквально во всех начинаниях, и после пары разорившихся и потерявших имения дворян, смельчаков больше не находилось.

Одет он был в достаточно простой чёрный мундир, расшитый чёрным же галуном с двумя рядами золочёных пуговиц, а из украшений имел только крупную печатку с императорским гербом, на безымянном пальце левой руки.

Вдова Честер распрямилась, обворожительно улыбнулась и почтительно заметила:

– А как иначе, ведь только волею вашей и не испытываю ни в чём нужды.

– Не прибедняйтесь, графиня, – граф встал, отодвигая с скрипом массивный стул, подошел, подхватил ладонь женщины, отводя к паре больших, обитых красным бархатом, кресел, – вы ценный сотрудник и ни единожды доказывали свою полезность. Всё вложенное в вас вы отрабатываете с лихвой. Анкарн сложный участок, как и находящаяся там Академия. Вряд ли кто-то бы справлялся лучше вас.

– Ох, граф, – женщина порозовела и, достав веер принялась им обмахиваться, – похвала из ваших уст дороже золота.

– И, как и благородный металл, полностью вами заслужена. Но вернёмся к делам насущным, – граф мгновенно стал серьёзным, переходя на деловой тон, – что там по последним событиям в Академии? Слухи о появлении лича достоверны?

– Абсолютно, – кивнула Злотана, – информация от нескольких независимых источников. К тому же, как вы знаете, мой сын сам студент Академии и многое видел своими собственными глазами.

– Тревожный звонок, – качнул головой граф, – личей не видели с самого Катаклизма. То, что его смогли уничтожить, большое везение. Я разговаривал с многими магистрами, но как убивать подобную тварь ни один толком сказать не смог, слишком мало о них известно, да и мы, честно сказать, активно подобные знания ограничивали.