Часовая башня, главная из семи башен нашего города, возвестила жителей Агелидинга о наступлении уже восьмого часа уходящего дня. Часы, старые, как сама столица, считались одним из главных памятников нашей архитектуры. «Всемирное наследие» и тому подобное… Раньше я особо не обращала на них внимание. Не обратила бы и сейчас, но что-то вдруг показалось мне в них необычным. Манящим, загадочным, потусторонним. Часы отдавали свой бой, и на фоне громких, даже упругих ударов я перестала замечать что-либо ещё. Как будто ушла в собственные мысли, но только не как обычно. Дальше. Часы манили к себе, и я даже начала различать странный шёпот, слышимый между их звучанием, когда Айна взяла меня за руку и помахала ладонью перед глазами.

– Шейна! Всё хорошо? – тут я очнулась.

– Да, я… Я просто переутомилась сегодня, вот и всё, – я и сама решила, что причина была в этом.

Бывает же такое! А ещё хвалилась, что никогда не ходила к психологу! Мне надо просто отдохнуть. Лечь и расслабиться на пару часов. А ещё лучше дней.

– Вот и дом, – подруга заметно просветлела после нашего предыдущего разговора и, выведя нас к очередному мосту, указала на небольшое зданьице у набережной. Хотя в этом не было нужды – её дом я знала не хуже своего.

Краткий экскурс в географию: река Ритты, протекающая через город, идёт не строго с юга на север, а огибает его прописной буквой «г», так что мостов у нас много. Где-то… семь, да. Как и башен. И районов города. Совпадение ли это или план нашего основателя – кто теперь разберёт? И дом Айны, хоть и находился почти в центре города, всё же располагался на набережной. Правда, немного поднятой над берегом, так что желающим искупаться пришлось бы пройти небольшой путь по одной из старых гранитных лестниц. Но я купаться бы не советовала – городская река есть городская река.

Мы двинулись к подъезду, и Айна, остановившись у небольшого ларька, купила по пути какой-то шоколадный батончик.

– С тобой точно всё в порядке? А то я тебя такой никогда не видела.

– Нет, всё окей, – я пожелала подруге приятного аппетита и, решив, что на вечер мне хватит обычного салата, проигнорировала Айнин ларёк.

Я правда чувствовала себя несколько странно. Ну как будто из тебя только что вынули души и всунули её обратно. Причём не самым приятным способом… Но странные ощущения постепенно улетучивались, и уже у дверей квартиры я вернулась в своё прежнее состояние – равнодушное и циничное.

– Айна! – миссис Чаттерджи обняла свою дочь прямо на лестничной клетке и, только потом заметив меня, сказала: – Шейна! Рада, что ты сегодня пришла к нам!

– А как я этому рада, – совсем без иронии добавила я.

– Проходите, ужин почти готов.

Вот это было именно то, чего так не хватало моей семье. Не совместные прогулки по паркам и отелям, не денежная поддержка с обеих сторон, а простое осознание того, что дома тебе по-настоящему рады. Раньше я даже завидовала подруге. Белой завистью, конечно, но даже из-за этого порой испытываю угрызения совести. Радоваться за неё надо, а не завидовать! Уж кто-кто, а она такую семью заслужила.

Квартира семьи Чаттерджи – самое шикарное место из всех, в которых я бывала. Может, мебель здесь стояла несколько старомодная, но зато всё вокруг так и благоухало дальними странствиями. Отец Айны, Филипп Чаттерджи – заядлый путешественник и зарабатывает на жизнь, скупая в разных странах мира множество крутых и редких безделушек. Безделушек? Иногда по сумме одна такая «безделушка» оказывалась больше, чем вся зарплата моего отца за год. Сувениры из слоновой кости, дорогие драгоценные камни и украшения, картины, книги, которым и цены не было. И это не говоря о прочих мелочах, отправляемых им в местные сувенирные лавки. Эх, я бы тоже хотела так жить! Но для этого надо сначала хоть как-то «встать на ноги».

– Ты не забыла, что нам надо написать к завтрашнему дню стихотворение? – Айна уже распласталась на диване и выпрямила спину, чтобы дать ей заслуженный отдых.

– Вот блин! – только и вырвалось у меня. Про это-то я совсем забыла! Плакала моя вечерняя релаксация… – Может, ты ей завтра сдашь за меня один из своих стихов? Каких-нибудь старых, а я притворюсь, что сама его написала.

Айна вернулась в сидячее положение и взглянула мне глаза в глаза. Увы, когда она так смотрела, я знала, что ничего хорошего мне не светит. Заговорческий и хитрый взгляд доброго человека – опасная штука.

– Ладно, но только если у тебя сегодня не получится написать что-то своё. Мы поработаем вместе, и я помогу с рифмами. Если хочешь, – и она, встав на ковёр (наверное, тоже из какой-то экзотической страны), хлопнула меня по плечу. – Вместе ведь веселее, да?

– Да, что верно, то верно, подруга, – ответила я, прекрасно зная, что спорить с ней практически бесполезно.

Тем временем Ингрид Чаттерджи накрыла на стол, и я, расположившись на привычном «гостевом» местечке, взялась за свой любимый салат «Южный». Куриная грудка, собственно листья салата, майонез, подгорский орех и дольки ананасов (консервированных, но так даже вкуснее) – пальчики оближешь! И никаких изысков в виде пряностей и непонятных сур-ганских деликатесов – мой желудок всегда с подозрением относился к подобным приправам.

Увлёкшись трапезой, я и не заметила, как к голосам подруги и её матери добавились другие, кстати, тоже весьма знакомые. Телевизор! Куда уж без него! Почётный гость любого застолья, со всеми его новостями, фильмами и мыльными операми. Незаменимая часть каждого рядового ужина… И пусть я часто ругала эту странную привычку мешать «экран» с «едой», но, что греха таить, и сама от неё не могла избавиться.

– Смотри, наш институт показывают! – Айна уже включилась в события сегодняшних новостей, и я невольно последовала её примеру.

Да, и правда показывали городской универ. Только, конечно, первый корпус. Наш ректор Альфред Шон, как всегда, с упоением и увлечённостью рассказывал что-то о роли науки в жизни общества, а заодно вспоминал годы своей студенческой юности (как давно она была, одному Богу известно), а респонденты, я думаю, уже сожалели о том, что начали свой опрос. И всё это на фоне новостей об урезании бюджета, сокращении персонала и даже закрытии некоторых кафедр. Да, людям наверху виднее… Денег на образование никогда не найти, зато на всякие проекты вроде этих НТС-центров (служб телефонных опросов) средства откапываются всегда. Коррупция, мафия, олигархи, несправедливость, – такими терминами подобную ситуацию охарактеризовал бы мой отец. Впрочем, он заполнял этими словами всю свою жизнь. Я же старалась не забивать себе голову подобной ерундой. Да, всё куплено, да, кругом одни негодяи – но что изменится от того, что я буду с пеной у рта орать об этом направо и налево? Нет, ничего. Вот я и не вникаю во всю эту чушь.

– Главное, чтобы нас не закрыли, – Айна допивала чай из своей любимой кружки (в форме совы, кстати – классная вещица) и, не отрываясь, следила за сюжетом.

– Не волнуйся, наш декан – мужик известный. Кому надо словечко замолвит, – ответила я, и подруга продолжила чаепитие.

Что правда – то правда, Айзек Нотс (если вы не из наших мест, то я, наверное, уже достала вас непонятными именами? Знаете, со мной так же было, когда я посещала сур-ганский ресторан в соседнем городе со странным названием Септентум. Одни иностранцы! В любом случае, для меня эти слова звучат вполне привычно, так что, увы, придётся потерпеть…) всегда казался мне этаким представительным деловым мужчиной. Каждый день в дорогом костюме, серьёзный и современный. Я так и не определилась для себя: хороший он человек или плохой. Почти всегда его слова или поступки не вызывали во мне каких-либо реакций: он всё время делал то, что должен был бы сделать каждый на его месте. Разруливать конфликты, давать интервью, строить преподов по стойке смирно, – я порой даже задавалась вопросом, не слишком ли он крут для кафедры филологии? Но прекрасно понимала, что это не моё дело.

– Да, похоже, ты права, – Айна прибавила громкость как раз на перечислении кафедр, попадающих под раздачу, и, к нашей радости, филологии эта участь не коснулась. – Будем надеяться, что до диплома протянем.