Без сомнения, кому-то подобное предложение, даже высказанное самым деликатным образом, могло бы показаться унизительным. Но Скрябин не нашел в нем ничего для себя обидного. «А Морозова-то действительно милый человек! – написал он жене, словно до предложения материальной помощи в этом сомневался. – Дай Бог ей здоровья…»

Уже 5 декабря Маргарита посылает композитору «первый залог дружбы» в денежном эквиваленте, и с тех пор вплоть до конца 1908 года композитор был, по его словам, обеспечен пенсией, составлявшей 2400 рублей в год (для сравнения – примерно на такое жалованье мог рассчитывать дирижер в преуспевающем театре).

В феврале 1904 года Скрябин, воспользовавшись помощью Маргариты Морозовой, уезжает в Швейцарию. Жена с детьми, а их у Скрябиных четверо, остается в Москве. Он объясняет знакомым, что Вера Ивановна вскоре его догонит, но на самом деле он еще не решил, нужно ли перевозить семейство за границу или наступил момент избавиться от пут, – композитор переживает страстное увлечение, у него роман с Татьяной Шлецер, а жена и дети тут только помеха.

Покинув Россию 19 февраля, он уже 1 марта вызывает к себе возлюбленную, сообщая ей подробный маршрут своего путешествия из Москвы в Женеву. Предполагается, что госпожа Шлецер догонит Скрябина в пути и присоединится к нему. «Страшно хочу тебя как можно скорее видеть», – пишет он Татьяне Федоровне. Но его жена Вера Ивановна, стараясь сохранить семью, тоже покидает Россию и отправляется следом за мужем.

Скрябин не слишком рад прибывшему семейству, к тому же жить всем вместе в Женеве дорого, и Скрябины переезжают в дачное местечко Везна на берегу Женевского озера.

Скрябин, с нетерпением ожидающий приезда возлюбленной, попал в неловкое положение – он не так уж щепетилен в отношениях с супругой, но перед Маргаритой Кирилловной, оказавшейся невольной свидетельницей его любовных драм, композитору стыдно. Он зависит от ее помощи и поддержки, собирается давать ей уроки музыки и не хочет терять уважения этой женщины: строгие правила Маргариты Кирилловны всем известны.

«Я постараюсь тебя встретить, что будет нелегко, так как твой приезд нужно скрыть до приезда Маргариты Кирилловны», – пишет он Татьяне.

Деньги высылались Скрябину поверенным госпожи Морозовой раз в полугодие, но он частенько, оказавшись в сложных обстоятельствах, позволял себе телеграфировать Маргарите Кирилловне с просьбой выслать материальную помощь пораньше, до наступления срока, и ни разу не встретил отказа. Кроме того, Морозова субсидировала концертную деятельность Скрябина, что он считал делом совершенно естественным. «Морозова написала премилое письмо и предлагает денег на концерты», – сообщал он жене в ноябре 1904 года, через год после того, как помощь со стороны Маргариты Кирилловны приняла регулярный характер. Вскоре Морозова, как меценатка, приняла на себя все расходы по организации концертов Скрябина в Париже.

Маргарита поклонялась таланту Скрябина, его композиторскому новаторству, которое было сродни вагнеровскому и находило глубокий отклик в ее душе. Но она не хотела понимать, что характер Скрябина, как и многих гениев, был далек от совершенства, что человеком он был весьма сложным, не лишенным самовлюбленности и капризов. «Как бы хотелось мне делиться с Вами всеми моими музыкальными и философскими мыслями, и я бесконечно сожалею, что еще не могу делать этого», – писала она своему кумиру.

Скрябина же, увы, ни музыкальные, ни, особенно, философские мысли Маргариты Кирилловны не интересовали. А вот щедрая денежная помощь была очень кстати. «Когда-нибудь я расскажу Вам, от каких неприятностей Вы меня избавили. Вы очень-очень милая…» – писал Скрябин своей покровительнице.

Что в этих словах? Благодарность за опеку и помощь, пусть искренняя благодарность, но и только-то. И никакого стремления делиться задушевными переживаниями и сокровенными мыслями. Самым сокровенным с Маргаритой будет делиться Вера Скрябина.

В начале апреля Татьяна Шлецер приехала в Женеву и поселилась в Бель-Ривз, неподалеку от Везна, где уже обосновалось семейство Скрябиных.

В день приезда «разлучницы» Вера Ивановна напишет Маргарите, ставшей для нее задушевной подругой: «Не особенно обрадовал меня и приезд Тани Шлецер… Я сильно работаю над собой, чтобы заставить себя равнодушно относиться к тому вниманию, которое Саша ей дарит».

Летом Скрябин, преломляющий по-своему труды модных философов, приходит к удивительным выводам, о чем свидетельствуют его записи: «…Я есмь и ничего вне меня. Ничего, кроме моего сознания, нет и не может быть… Я Бог. Я ничто, я игра, я свобода, я жизнь, я предел, я вершина. Я Бог».

С этим сознанием он осенью 1904 года уезжает в Париж, где вскоре к нему присоединяется Татьяна Шлецер. Вера Ивановна остается в одиночестве. Уже к декабрю Скрябин принимает решение окончательно расстаться с женой и даже потребовать у нее развода. Он уверен в благородстве Веры: «Она, конечно, сделает все, как я захочу».

Наступает 1905 год. Скрябин в тяжелом положении – ему надо попросить у Маргариты Кирилловны 10 тысяч рублей на организацию концертов в Париже, и при этом он боится осуждения с ее стороны за то, как поступает с женой. 8 января Скрябин пишет Морозовой из Парижа покаянное письмо: «Я ужасно мучаюсь, мне кажется, что я совершил нечто ужасное».

На следующий день в России происходят страшные события, названные Кровавым воскресеньем. Безумный маховик набирает обороты… Но что можно разглядеть из Парижа и Женевы?

«Какое действие производит на Вас революция в России? Вы радуетесь, правда? – напишет Скрябин через неделю Маргарите. – Наконец-то пробуждается жизнь и у нас». Вот тут-то, под разговоры о политике и пробуждающейся жизни, небрежная просьба авансировать «на год или на два» 10 тысяч показалась ему более уместной.

Но Маргарита Кирилловна вопреки своим правилам не поспешила сразу и безоговорочно откликнуться на обращение Скрябина. То ли она все-таки сердилась из-за Веры Ивановны, то ли у нее и вправду не было под рукой требуемой суммы – она с детьми засобиралась обратно в Россию и переезд потребовал расходов, но Скрябин с большим разочарованием получил от нее только 3 тысячи и смог устроить лишь один концерт в Париже.

И все же благодаря ее помощи в мае в парижском Новом театре проходит премьера Третьей симфонии Скрябина, наделавшей много шума в музыкальных кругах. Соотечественники композитора повторяли слова русского дипломата М.Н. Гирса: «На войне у нас поражения, а в искусстве – победа». Скрябин не удержался, чтобы не похвалиться в письме Маргарите Кирилловне своими успехами.

Вскоре он вместе с Татьяной уезжает в Италию, где влюбленные поселятся в маленьком местечке Больяско уже одной семьей.

А на жену, оставшуюся в Везна и до последнего верившую, что «Саша когда-нибудь вернется», падает новое горе – в начале июля умирает дочь Римма, любимица Скрябина. Несчастная Вера Ивановна пишет об этом горькое письмо Маргарите, как самому близкому человеку.

Александр Николаевич приезжает на похороны, рыдает над гробом дочери, но к жене никаких прежних чувств у него нет даже в горе. Похороны Риммы оказались последним свиданием супругов. Вернувшись в Больяско к Татьяне, он пишет Морозовой: «…В Bogliasco я нахожусь наконец в обстановке, которая не только не мешает мне сосредоточиться и работать, как это было всю мою жизнь, но которая так успокаивает и окрыляет воображение…Татьяна Федоровна… так глубоко понимает, что нужно для моего творчества…»

Дружба Скрябина и Морозовой, скрепленная существенными денежными «залогами», протянется еще несколько лет и оборвется самым неприятным для Маргариты Кирилловны образом. Скрябин требовал от надоевшей супруги развода, жаловался в письмах Маргарите Кирилловне, что Вера ему в разводе отказывает, просил на нее повлиять… Отвечая Морозовой на упрек по поводу разрыва с женой, Скрябин писал: «Вся вина Тани только в том, что она любит меня, как Вера и думать не могла любить».