Название: Я – взмах крыла бабочки. – 2.

Автор(-ы): Вероника Чуркина

Ссылка: https://author.today/work/349982

Я продолжала ставить галочки в анкетах. Обычно это быстро проходило, а тут задумалась о чём-то.

– Что ты там такого сложного увидела? Совсем зависла, даже не моргаешь, – полюбопытствовала Душечка, внученька моя разлюбезная. Я медленно выплывала, словно из сумрака из воспоминаний о былом. Поглядела на буквы в тексте, вроде знакомые, да и слова вполне узнаваемые, а общего смысла не могла понять. Смысл вопроса так и не дошёл до моего сознания. Я поставила галочку наугад. Уф!

– Что ты сказала? – Обратила я внимание на странный взгляд Душечки.

– Никки, ты не сосредоточена, второй уже день занимаемся тестированием, а ты всё где-то в сторонке витаешь в облаках. Что происходит?

– Да ничего не происходит. Детство я вспомнила, – призналась я Душечке нехотя.

– Расскажи! Расскажи! – Завопила во весь голос Душечка.

– Да нечего рассказывать, обычное у меня было детство даже ещё советское, – у меня совсем не было никакого желания распространяться о тех далёких годах.

– Никки! Ну, Никки! Расскажи! Расскажи, пожалуйста! Я читала книги, смотрела фильмы, а тут сама история в живую, – Душечка сначала вопила, потом умоляла, просила о снисхождении.

– Я обижусь! – Грозно предупредила и для солидности нахмурила нарочно брови.

– На что ты решила обидеться, бабулечка моя дорогая? – Хныкала упрямая Душечка. – Я же тебя мумией не называю! Ну поболтай со мной о своём босоногом детстве.

– Хорошо, уговорила. Только с одним условием.

– Каким ещё условием?

– Не перебивать, иначе я собьюсь с мысли!

– Принято. Зашью рот нитками наглухо.

– Ну слушай, я родилась очень давно, так давно, что год уже не имеет значения, скажем не столь важен. Родилась я в конце шестидесятых двадцатого века в стране, которая называлась Советским Союзом. Утречком ранней осенью я заорала басом, известив миру о появлении первенца в рабоче-крестьянской семье.

– Что такое рабоче-крестьянская семья? – Тут же задала вопрос Душечка.

– Это когда папа и мама живут и работают в сельской местности.

– Какие сложные ограничения!

– Не перебивай, иначе я собью! Я родилась, а спустя полтора года меня познакомили с пыхтящим кулёчком и сказали:

– Милая, этот пупсик – твоя сестра, люби её и оберегай.

– Не надо тюсика, не хочу тюсика! – Слова захлебнулись в горьком плаче.

– Давай снесём тюсика в лес, – смеялись взрослые.

– Не надо тюсика в лес! – Ещё горче заревела я.

– И ты это всё помнишь? – встряла Душечка.

– Да, я всё это помню! А теперь я сбилась и забыла о чём хотела рассказать! – Рявкнула я на внученьку свою болтливую, за одно сердясь и на себя за свой склероз проклятый.

– Всё молчу, молчу! – Душечка скорчила раскаявшуюся рожицу.

– Продолжаю. Родилась я в тех далёких краях, где еловые леса глухие росли, где деревеньки маленькие строили, и проживали там охотники да лесорубы. Отец был у меня сильный, много работал, курил папироски, а по праздникам мог и рюмашку «хлопнуть».

– Что такое хлопнуть рюмашку? – Не к стати влезла Душечка.

– А то и значит, что выпить немного водки, граммов пятьдесят.

– Ну и выраженьице! Хлопнуть рюмашку!

– Тебе выражения не нравятся? Может, дальше и не рассказывать?

– Рассказывай, рассказывай, мне всё нравится, – нахохлилась как воробышек Надюшечка.

– Тогда помолчи. Теперь о маме. Мама всю свою жизнь трудилась бухгалтером.

– Что такое бухгалтер?

– Ну надо же! И этого не знаешь! Бухгалтер – это человек, подсчитывающий заработную плату. Люди раньше работали за денежные знаки, да и сейчас иногда работают.

– Знаю, знаю! – Душечка от радости захлопала в ладоши.

– И снова про маму. Она считала себя некрасивой. Разве может быть мама и некрасивой? Конечно нет, все мамы по своему хороши. Мамочка, брови вразлёт, прекрасные умные глаза, чувственный рот и всегда стройная фигура. Мама была добрая заботливая и пыталась сама приодеться и меня с сестрицей не обидеть. Она строчила по вечерам на старенькой швейной машинке обновки. Надо сказать, мама не являлась профессиональной портнихой, но мы всегда радовались новеньким юбочкам и простеньким платьицам. В местном деревенском магазинчике тогда изобилия товаров не наблюдалось, продавалось лишь самое необходимое типа чая, хлеба, сахара, муки и масла. За одеждой и обувью катались в город.

– И как вы жили?

– Жили, как могли, не перебивай. Для меня не существовало такого понятия, как «детский сад». Услышав данное словосочетание, я представляла чудную картину – на лесной полянке маленькие детки водят хороводы и песенки поют.

– А разве не так? У нас в садиках дети вольно бегают по отведённой им территории, – встряла снова Душечка.

– Не ходила я в дошкольное заведение, совсем не посещала. Моим воспитанием занималась бабуля, сутулая ворчливая и вечно чем-то недовольная. Если я стану такой, прибей меня чем-нибудь. Моя бабуля втихаря ругала коммунистов, хотя мама являлась членом коммунистической партии.

– Что такое коммунисты и что такое партия? – Тут же встряла внученька моя великовозрастная.

– Ты что историю страны не изучала? – Изумилась я невежеству Душечки. – Это же была правящая партия в советские годы. Тогда вступить в члены коммунистической партии считалось почётной обязанностью.

– Как-то я упустила данный момент, – промямлила Надюшечка и снова затихла на время.

– Повзрослев, я с удивлением обнаружила, что мамуля скрывала своё происхождение. Моя бабка оказалась дочерью священника, служившего в действующей церкви в селе Ярославской области в советские послевоенные годы. В нашем доме иконы тщательно прятались. Молилась ли бабушка втихую по ночам, осталось для меня секретом. Ещё выяснилось, что бабуля была не только поповной, но и бывшей учительницей и поэтому, наверное, выдрессировала меня читать книжки ещё до школы. И вот однажды дождливым сентябрьским утром с огромным букетом традиционных во все времена багровых георгинов я и была препровождена в учебное заведение. Наивная чебурашка не ожидала, что «школьная пора» растянется на бесконечные десять лет. Не думала я тогда малолетка, что и шикарные бантики, фартук и коричневое платьице надоедят за эти годы до зубовного скрежета.

– Ничего особенного, и сейчас в школе учатся десять лет, – пожала плечами Душечка.

– Слушай дальше. Мамина престарелая тётка, двоюродная сестра бабули рассказывала, как она ещё до Великой Октябрьской революции 1917 года обучалась в Смольном институте благородных девиц. Институтки носили длинные форменные платья с белыми воротничками и по цвету соответствующим году обучения: синее, коричневое, зелёное или чёрное. Она даже показывала фотографию класса, где девочки замерли со строгими торжественными лицами и гладкими причёсками.

– Ух-ты! Старина-то какая! – не выдержала Душечка и подала голос.

– В моём детстве неторопливо тянулись серые трудовые будни с выходными днями и редкими советскими праздниками. По выходным мама пекла пироги, а с зарплаты покупала конфеты. Отец, заядлый рыбак притаскивал домой щуки на ушицу. Папашка был чистокровный выходец из настоящей крестьянской семьи, короче говоря, земледелец в седьмом поколении и в области выращивания картофеля ему не было равных. Мать любила в сезон бегать в лес за клюквой и малиной, поэтому в подвале всегда теснились банки с компотами и вареньями, да и соленья там частенько зимовали. Бывало в праздничные дни мы всем семейством присаживались у «голубого экрана» телевизора, где в те знаменательные вечера транслировали фильмы и концерты по заявкам телезрителей. Бывало и в гости к соседям хаживали и в клуб в киношку или на концерт заезжих артистов.