За два дня до присяги каптёр выдал нам парадную форму. Примериться там, погладиться. Больше всего это было похоже на школьные пиджаки с накладными карманами, только тёмно-зелёные. Костерин с Пищиковым смотрелись гораздо зачётнее в старой советской парадке. А с белыми парадными ремнями так вообще. А ещё нам к парадной форме не завезли погоны, от слова совсем. То ли старшина решил, что ему нужнее, то ли и впрямь на вещевом складе не оказалось. Принимали мы присягу 18 марта в воскресенье в парадной форме без погон и с холощёными автоматами в руках. Секс в презервативе, да ещё и с резиновой женщиной. Нет, всё конечно было красиво и торжественно. Свет от больших хрустальных люстр в холле на втором этаже управления ГВКГ отражался от лакированного паркета, ярким золотом играл на начищенных бронзовых ручках высоких дубовых дверей. Высоченные потолки задания, построенного ещё в 1835 году, с шикарной вычурной лепниной, обшитые деревянными панелями стена, тяжёлые бархатные темно-бордовые гардины на окнах, кадки с пальмами. У противоположной от нашего строя стены начальник госпиталя генерал-майор медицинской службы Клюжев со всеми своими замами-полковниками. Рядом с начальником МТО полковником Зайцевым его зам майор Мелимук Виталий Игоревич, наше непосредственное начальство. А отец его, «страшный» прапорщик Игорь Иванович Мелимук за одним из двух столов для принятия присяги. Среди зелени мундиров его темно-синяя парадная форма прапорщика ВДВ СССР с голубыми петлицами, погонами и околышем фуражки притягивает глаз. Медалями и разными знаками увешан, что твоя новогодняя ёлка. Ротный, старший лейтенант Сергей Николаевич Рассказов, хоть и при параде, но со своими двумя юбилейками и знаком об окончании военного училища на фоне командира взвода охраны и коменданта ГВКГ Мелимука теряется совсем. Костерин с Васей выносят простой шёлковый триколор. Странно, могли бы и старое тёмно-красное знамя вынести, оно намного импозантнее. Вот и я уже, повернувшись к строю, произношу заученные накануне слова присяги. «…Алексей Владимирович, вступая в ряды Вооружённых Сил…» На фига мы их зубрили, текст вот он в папке вклеен, это что нам отказывают в умении читать, что ли?
Родственники приехали почти ко всем, и ушли смоляне в своё первое увольнение в град Москву. Нас оставшихся шестерых оставили на плацу, ждём чего-то. Тут к нашей компании присоединился крепкий младший сержант в шинели с голубыми погонами, Пашка Мягков. Во всём этом сногсшибательном десантном пополнении были и два нормальных человека, младшие сержанты из самоходного гаубичного полка Леха да Пашка. Полк уходил в Чечню, а их, живших до армии в неполных семьях, отправили к нам. У Лёхи так ещё и три младших сестры были. Оказалось, ротный решил и нас выгулять, под чутким руководством москвича Мягкова. Однако ж, младший сержант ВДВ в компании нас, краснопогонных, смотрелся, мягко говоря, странно. Рассказов, инструктировавший нас на плацу, приказал каптёру переодеть Пашку, чтоб был как все. Тот с постной рожей ушёл в каптёрку. Это, кстати, был первый закидон нашей десантуры. Больше месяца они отказывались спарывать с шинелей голубые погоны и петлицы, переходить в «мабуту». Убазарили их только, вернувшиеся из Чечни, дембеля из МОСНа – медицинского отряда специального назначения. Ор стоял на всю казарму, и решающим аргументом были, как ни странно, записи в военных билетах мосновцев. Ты десант, да? А мы спецназ…Так что не выдрючивайся. Мабута-хуюта, вам здесь дослуживать.
Павло оказался тем ещё экскурсоводом. Выведя нас на воздух из станции метро «Арбатская», махнул рукой направо, там, мол, Кремль и Красная площадь. Но туда мы не пойдём. А пойдём мы выгуливать вас, молодых, по Арбату. И мы окунулись в яркую звонкую разноголосую карусель главной пешеходной улицы Москвы. А в конце Арбата, как привет из дома, Смоленский гастроном. Точно такие же кафетерии, как в нём, облицованные кафелем, с высокими столиками, со стеклянными колбами с разноцветными соками, были практически во всех смоленских продуктовых. Выпили по стакану томатного сока, через Смоленскую площадь дошли до Нового Арбата, и вскоре снова оказались на Воздвиженке у метро Арбатская. Погуляли, мол, и хватит, не фиг привыкать. Наверное, прав был Пашка-десант, привыкать не стоит. Только месяцев через пять-шесть, гуляя по Арбату в гражданке, я мог расслабиться и получить удовольствие от его неповторимой атмосферы. В военной форме это было очень проблемно.
После присяги парадку я и надевал всего-то два раза. Первый раз в начале августа 95, когда мы с моим напарником по КПП №5, Сашкой Гарбузовым из вяземского посёлка Семлёво, решили-таки сходить в увольнение. После присяги с марта месяца мы за пределы ГВКГ и не выходили. Заранее записались на воскресенье у писаря роты Андрюхи Приёмко, нашего смоленского из Шумяч, утром в воскресенье получили парадную форму у каптёра Ромки, тоже смоленского. Стоим на пятаке перед канцелярией роты, в строю таких же как мы параднообмундированных, получаем инструктаж. Ротный не столько инструктирует, сколько с нас знание устава спрашивает.
– Рядовой Гарбузов, что не должен делать военнослужащий в увольнении? – Саня начинает выдавать что-то о запрете на употребление спиртных напитков, об отдаче воинского приветствия офицерам и о запрете на отношения с женщинами лёгкого поведения. Рассказов аж подпрыгнул:
– Гарбузов, а как же с женщинами тяжёлого поведения? Гарбузов, к тебе обращаюсь, – но Саня уже завис. Какие-такие тяжёлые женщины. Всё, думаю, обломает нас сейчас Николаич. Но нет, отпустил-таки.
Выйдя за ворота, на трамвайной остановке мы с Саней поменяли друг другу петличные знаки на воротниках. Вместо общевойсковых прицепили медицинские. Вид мы имели самый, что ни на есть, странный. Два здоровых коротко стриженных пацана в зелёных мундирах без погон, с медицинскими петлицами на воротниках, на головах пилотки с овальной кокардой и российским триколором сбоку. Чё за звери? Из каких войск?
У нас есть целый день, до 18-00. Куда едем? Да на Красную площадь, конечно. И вот мы выходим из-под земли на Воздвиженку. Топаем к Кремлю и упираемся в Александровский сад. И нет бы, спросить у кого дорогу к нужной нам площади. Про меж собой порешили, налево не пойдём, пойдём направо. И прогулялись так, нефигово. Когда уже вышли на набережную, решили не возвращаться. Идём, идем, а кремлёвская стена всё не кончается. Да где ж она, площадь эта Красная? О, вот пришли, вроде, ура. На Васильевском спуске нам навстречу высокий усатый подполковник ведёт полтора десятка низкорослых узкоглазых солдат с чёрными погонами на плечах. На погонах литеры ГО. Мы спокойно проходим мимо. Вся эта группа остолбенела, глаза у бойцов ГО аж округлились от нашей наглости. Тут надо немного объясниться. Мы не пофигисты-нарушители требований устава, и не забили мы болт на встречного старшего офицера. Как-то на рефлексе всё получилось. В ГВКГ этих самых старших офицеров, от майора до полковника, вагон и маленькая тележка. И если уж соблюдать устав, то солдат, выйдя из расположения роты, должен пришить правую ладонь к козырьку и ходить по территории госпиталя строевым шагом, потому как все эти люди со звёздами на погонах при двух просветах на каждом шагу. Десантники первую неделю службы в ГВКГ распугали массу офицеров медицинской службы, как положено переходя на строевой шаг перед ними. Не привыкшие к такому вниманию военные медики, шугались от них как от прокажённых. Позже десантам объяснили, что существует негласное правило, отдавать воинское приветствие только офицерам роты, начальнику госпиталя, всем его замам да заместителю начальника МТО майору Мелимуку. Остальных можно игнорировать, да они и не против будут.
Вот мы подпола и проигнорировали. Он уже в грудь воздуха набрал, но всё ж таки озадачился нашим внешним видом. Погон-то нет на мундирах. Что за звери? Откуда? Из каких войск? Да и повёл своих подопечных дальше. А мы с Саней, поглазев на главную площадь страны, на очередь к мавзолею, прошли мимо Исторического музея и поняли, что мы два идиота нарезали пару лишних километров вокруг Кремля. Поржали над собой и отправились на Арбат. На выходе из подземного перехода художники предлагают портреты наши нарисовать. Извиняйте господа, нет золотого запасу. Как-нибудь в другой раз. Сзади раздается: – Эй, санитар! – оборачиваюсь. Рядом с Саней какой-то мужик самого что ни на есть бандитского вида приглашающе машет мне рукой. Подхожу.