– Я вышла подышать утренним воздухом на верхнюю террасу, – заговорила женщина все тем же мягким голосом, звучавшим глуховато из-под плотной материи, – и услышала, что ты внизу. Ты хотел бы побеседовать со мной?

– Если сахиба бегума окажет мне такую честь.

– Входи, – пригласила она, указывая ему на сад. Она пошла впереди него по аккуратной дорожке к калитке, увитой виноградом, и жестом предложила ему закрыть ее за ними.

Росс так и сделал, потом повернулся и обнаружил, что находится в беседке, окруженной цветущими кустами, необычайно душистыми.

Кушна Дев уселась на скамейку, но даже не тронула паранджу. Она часто открывала лицо перед этим мужчиной, старым другом ее мужа, но то было в занане, а здесь она не могла себе этого позволить, так как ее мог случайно увидеть кто-то из садовников или других слуг-мужчин.

– Ты разговаривал с Исмаил-ханом, – заговорила она, в то время как Росс нетерпеливо расхаживал по беседке.

Росс резко повернулся к ней:

– Он сказал мне такое, чему я едва поверил. Это правда, что он был подарком от тебя племяннице британского резидента?

Бегума Кушна засмеялась низким грудным смехом.

– Разве это так необычно, Гамильтон-сахиб?

– Да, – отрезал он.

– Почему же, если мы подруги?

– Подруги?

Росс выглядел таким ошеломленным, что она продолжала быстро:

– Да, и я признаюсь, что последние три недели очень беспокоилась о ней. Возможно, я совершила ошибку, не отправив Исмаил-хана в Дели, когда она отослала его ко мне, но я не хотела вмешиваться. Тем более в жизнь семьи Карлайонов. – Она посмотрела на кончики тоненьких пальцев, которые виднелись из-под края широких рукавов паранджи. – Говорят, на свою свадьбу она наденет белое платье.

– Британские мэм всегда надевают белое, когда выходят замуж.

– Но белый – цвет смерти!

– Не думаю, что она выйдет замуж за Бартона-Паскаля, – сказал Росс.

Кушна Дев посмотрела на него недоверчиво:

– Откуда ты знаешь?

– Она уехала из Дели вчера именно по этой причине.

– Шабаш! – Кушна Дев захлопала в ладоши, засмеялась, будто сбросила со своих плеч тяжелый груз. – Я так надеялась...

– Что тебе известно о ее помолвке? – спросил Росс.

– Только то, что она не хотела выходить замуж за этого сахиба.

– А как ты это обнаружила?

Кушна Дев подробно рассказала, как она впервые встретилась с Морой после того, как та убежала на базаре от Бартона-Паскаль-сахиба. Как Мора не хотела поощрять даже его ухаживания.

– Тогда почему же, во имя Господа, она в конце концов решила принять его предложение? – спросил он.

– Может, она переменила мнение, – ответила Кушна Дев, хотя было ясно, что сама она в это не верит. – Но теперь история Исмаил-хана тебе известна. Это его дом. И когда жена Карлайона не пожелала взять его с собой в Дели, он, понятно, вернулся сюда.

– Мора никогда мне об этом не говорила.

– И тебя это удивляет?

– Нет, – тихо сказал Росс.

Разумеется, нет, потому что он никогда не вызывал Мору на откровенность. Наоборот! Он боролся со своим чувством к ней и держал ее на расстоянии, был груб и недобр, обращался с ней раздраженно и нетерпеливо. Ничего удивительного, что она ему вообще ни о чем не хотела рассказывать!

Повернувшись к бегуме спиной, он сунул руки в карманы и долго молчал, глядя, как падают к его ногам лепестки цветов, превращая пол беседки в душистый белый ковер. Ему еще многое надо было бы узнать и о многом спросить, но он не спрашивал.

– Я отдала ее под защиту Исмаил-хана, потому что знала, как преданно он станет ее охранять, – наконец заговорила Кушна Дев, обращаясь к широкой спине Росса. – Но ее родные сочли нужным отделаться от него. Мне это не нравится, Гамильтон-сахиб.

Росс ничего не сказал.

– Ты разыскиваешь ее, – осторожно начала Кушна Дев, подходя к нему. – Ради Карлайон-сахиб или ради себя самого?

– Ее родные беспокоятся о ней.

– А ты?

– Это не моя забота, – деревянным голосом произнес Росс.

– Понимаю.

– Мне пора идти, – сказал Росс.

– Куда?

– Пока не знаю.

Тон, каким он это произнес, заставил Кушну Дев отвернуться. Когда она молча махнула ему рукой на прощание, Россу показалось, что в ее темных глазах блеснули слезы. Потом она выскользнула в незапертую калитку, и Росс еще постоял, слушая, как мягкое пошлепывание ее туфель без задников стихает, удаляясь.

Исмаил-хан все еще ждал на том месте, где Росс его оставил. Глянув Россу в лицо, патан отступил в сторону и поклонился.

– Ты сообщишь мне, если что-нибудь узнаешь о ней? – спросил Росс.

Глаза Исмаил-хана скользнули по нему, но Росс надевал перчатки и не заметил этого.

– Непременно.

– Я еще поспрашиваю на базаре, потом в Сундагундже. Если не повезет, вернусь в Дели. Ты оставь сведения в моем бунгало до тех пор.

Исмаил-хан сделал еще один глубокий поклон, а потом долго стоял и смотрел, как Росс удаляется.

Всего лишь за два часа до этого крик петуха возвестил наступление утра в доме Валида Али. Лежа в постели, Мора повернула голову и увидела бледный свет за высокими полукруглыми окнами. Скоро с двориков внизу донесутся запахи кухни и болтовня женщин, но пока еще в доме царила тишина.

Мора долго лежала так, не шевелясь. В занане было прохладно и покойно. Совершенно измученная, она спала очень крепко в те немногие часы, которые оставались от прошедшей ночи. Как добра была Кушна Дев, что впустила ее в дом! Усталую, пыльную и умирающую от жажды Мору искупали, накормили и немедленно уложили в постель. Кушна Дев не задавала вопросов, пока сама вела Мору в спальню рядом со своей, и обещала, что до утра ее никто не побеспокоит.

Мора спала и спала, ненадолго пробуждаясь от криков петуха. Теперь, когда Росс ушел, она проснулась окончательно.

«Я могу оставаться здесь сколько захочу», – такова была ее первая мысль, и Мора улыбнулась, чувствуя, как чудесно мечтать о том, что она укроется навсегда в душистом занане, окруженная дружелюбными женщинами и милыми ребятишками, и никто не посмеет предъявить на нее никаких прав.

Она может читать книги, играть в шахматы, изучать пушту – родной язык Исмаил-хана. Может разводить экзотических птиц, как это делает свекровь Кушны Дев, и забыть, что слышала о ком-то, кого зовут Чарльз Бартон-Паскаль.

Ее передернуло, когда она вспомнила об этом человеке. Сможет ли она когда-нибудь прогнать от себя его ненавистный образ? Забудет ли, в каком виде он предстал перед ней, когда они с Россом без предупреждения приехали к нему в дом?

Глаза ее наполнились слезами ярости. Как она могла быть такой слепой? Не распознать с первого взгляда, что он за человек? И никто, даже его близкий друг Теренс Шедуэлл, не подозревал, что он принимает наркотики и держит при себе неряшливую любовницу в самом худшем индийском стиле!

«Никто и сейчас этого не знает, – подумала Мора. – Только Росс».

Она конвульсивно сглотнула и закрыла глаза. Она видела Росса разгневанным и раньше, но не до такой степени, как вчера днем. Этот гнев едва не обратился на нее, когда Росс вез ее домой. Она не должна больше думать о нем. Никогда.

Она была просто слишком унижена, оскорблена и пристыжена.

Слезы жалости к себе самой набежали на глаза, но Мора поспешила утереть их. Она, разумеется, должна сообщить дяде и тетке, где находится, но не теперь. Когда она перестанет так страдать. Ей жаль причинять им беспокойство и боль, но она не в силах видеться с ними сейчас.

– Не сейчас, – громким шепотом произнесла Мора. – Пока нет.

При звуке ее голоса за изголовьем кровати послышался шорох, и тотчас появились две девушки, которые прислуживали ей ночью; улыбаясь и кланяясь, они спросили, что ей угодно.

– Завтрак, – ответила Мора, улыбаясь девушкам, в свою очередь. – Завтрак и воды попить. Побольше, пожалуйста.

Позже, одетая в пижаму, вышитый чоли и бледно-голубое покрывало с серебряной каймой, Мора присоединилась к Кушне Дев и другим в большом приемном зале. Все были рады видеть ее. Никто не задавал вопросов, и, казалось, не ждал объяснений.