— Боюсь, что не два, — прошипела я себе под нос, сворачивая в южное крыло размашистым шагом. Казалось, коридоры тянутся бесконечно, но даже этой бесконечности мне было недостаточно, чтобы осмыслить происходящее. — Не сомневаюсь, что ярлскона Омела к этому тоже руку приложила.

— Да, она оскорбила вас в письме и отказалась прибыть на сейм, но слова далеко не всегда влекут за собой прямые действия…

— Я совсем не знаю Омелу, но зато знаю, что именно мой дед, бывший ярл Керидвена, подсказал отцу атаковать Немайн и Фергус через Брикту и приморский тракт. Именно поэтому они и пали самыми первыми в ходе его завоеваний, — вспомнила я и потерла кованые наручи Гектора, ощупывая опаловые вставки, будто бы они могли защитить меня от череды предательств. — Тактика Фергуса и Немайна — это насмешка, а я не потерплю насмешек ни над собой, ни над моим отцом. Пускай каждое крупное хозяйство предоставит сотню человек к следующему месяцу. Также собери тысячу лидов^[10] и отправь их к Меловым горам. Коль Керидвен решит присоединиться к мятежникам в открытую, то и говорить с ними будем, как с мятежниками. А что касается Немайна и их привычки превращать в трэлла каждого встречного… Ох, как же это докучает!

— В этот раз я покончу с рабством навсегда, клянусь! — возгласил Мидир в запале, но, по правде говоря, я уже сомневалась в том, что хоть кому-то это под силу.

Будучи самым воинственным туатом Круга, Немайн вместе с тем являлся самым строптивым, старозаветным и… диким. Пока к власти не пришел Оникс и не завел на континенте единые для всех порядки, у каждого нейманца в личном распоряжении находилось в среднем по паре трэллов. Не имея ни собственного имущества, ни свободы воли, ни прав даже на собственных детей, трэллы использовались абсолютно для любой работы: женщины чаще всего вели домашнее хозяйство и становились наложницами, а мужчины — строителями, землепашцами и скотоводами. Но худшим было вовсе не принуждение к бесплатному и черному труду, а пытки, служившие для нейманцев жестоким развлечением наравне с гаданиями и охотой. Отмена рабства должна была положить этому конец, но на деле лишь набросила на существование трэллов тень: теперь их продавали на черном рынке и по иронии судьбы часто находили в алмазных шахтах Фергуса.

Мидир посвятил годы жизни тому, чтобы искоренить сей порок, но тот успел пустить корни. Семена вновь и вновь прорастали, стоило где-то рядом пролиться хоть капле крови. Так восстание поставило под угрозу не только все старания моего отца, но и сотни невинных человеческих жизней.

Неужели ради этого я жертвовала жизнью своей — чтобы вместо Красного тумана людей забирали люди⁈

— Одного только не пойму, — призналась я, когда мы с Мидиром уже достигли дверей башни-донжона, что стояли вкось с тех пор, как их выломал Кочевник. — Все ярлы принесли мне гейсы, включая ярлов Фергуса и Немайна…

— Так же, как его принес вам Дайре? — уточнил Мидир с невеселой усмешкой.

— Нет-нет, Дайре — отдельный… случай. Ярлы Фергуса и Немайна не смогли бы повторить его трюк, это мне известно наверняка. Так почему же они не понесли наказания за свое преступление? Или почему по крайней мере не устрашились его?

Мидир молчал — в конце концов, он был советником и воином, а не сейдманом, и с такими вопросами логичнее обращаться к Ллеу. Однако я сомневалась, что хоть кто-то сможет разгадать сейчас эту тайну. Все события происходили слишком стремительно, одно за другим. Но их цепочка казалась настолько выверенной и закономерной, что почти вызывала восхищение. Как после всего нами пережитого кому-то удалось так ловко обвести нас с Солом вокруг пальца?

— Ярл Клемент и ярл Тиви отбывают! — объявила Маттиола, растолкав локтями строй хирда и ворвавшись в донжон сразу за Мидиром. От количества пыли, укрывшей прибранные по углам игрушки, у нее тут же заслезились глаза. Погремушки, жердочка с фигурками из ольхи, осколки витражных стекол и даже цепи… Эта башня хранила в себе куда больше историй, чем казалось на первый взгляд. — Они уже запрягают лошадей, Рубин. Что нам делать?

Только-только взобравшись на первую ступеньку шаткой лестницы, ведущей на крышу, я неохотно остановилась и поморщилась от досады. Хотя здесь не было неожиданностей: во сколько бы медвежьих шкур ярлы не нарядились, сколько бы кабаньих рогов на пояс не нацепили и сколько бы волчьих зубов не носили амулетами на шее, с крысами у них все равно было гораздо больше общего.

— Ярл Клемент просил передать, что ни в коем случае не отказывается ни от гейса, ни от долга своей службы, — пролепетала Матти вдогонку, заметив, как я притихла, так и не повернувшись к ней лицом. — Он и ярл Тиви вернутся по первой же ратной стреле^[11], а пока будут заниматься подготовкой дружин и запасами на зиму. Если война затянется, провизии может не хватить.

— Провизия… Зима… Хм. Звучит разумно. Они оба в своем праве, — произнесла я наконец, когда хорошенько все обдумала. — Пусть идут.

— Драгоценная госпожа, у ярла Тиви полно связей с наемниками в большинстве туатов Круга, а с Клементом в Столицу прибыло порядка пятидесяти человек. Я мог бы… — начал Мидир осторожно, но я только покачала головой.

— Я сама сказала «кто хочет уйти, пусть уйдет». Таков завет сейма, а выпускать ратную стрелу еще слишком рано, ты сам дал мне это понять. Да и что нам от пятидесяти человек и наемников с топорами? Сейчас ярлы будут куда полезнее на своих местах. Главное, пошли с ними под предлогом нашей заботы кого-то из хускарлов, кому доверяешь. Отныне глаз со всех ярлов не спускать! Даже с самых сладкоречивых и верных.

— Кстати, о верных и сладкоречивых… А как быть с Ясу и Дайре? — поинтересовалась Матти робко, и я удивленно обернулась.

— Они что, все еще здесь?

— Здесь. И оба изъявили желание присоединиться к подавлению восстания. Их люди уже у крепостных стен, готовы выдвигаться вместе с королевскими хирдами по первому слову драгоценной госпожи.

Я даже спустилась с лестницы, чтобы не упасть от удивления. Если мотивация Дайре была мне известна, — он хочет удержать Круг единым не ради меня, но ради драконов, — как насчет Ясу? Отцу не удалось сплотить туаты за тридцать лет, но получилось привить чувство преданности аманату за каких-то пять или семь, что она здесь прожила? Верилось так же слабо, как и в то, что Керидвен не был заодно с заговорщиками. А после того, сколько раз мне вонзали в спину нож, я более не готова повернуться ею даже к собственному отражению в зеркале.

«Может, Ясу и не предатель, но она все еще вассал», — напомнила я себе. Вассалам всегда что-то нужно от их господ; что-то настолько ценное, ради чего она готова пасть ниц перед дочерью своего тюремщика и укротителя. Впрочем, тут стоило отдать Ясу должное: если я права, то по крайней мере она пыталась добиться желаемого службой, а не участвуя в восстании. Лишь поэтому, смягчившись, я решила:

— Приведи их обоих сюда, на крышу башни. И скажи Дайре, чтобы захватил с собой свое особое снадобье. Так, на всякий случай.

— Ты хочешь… — начала Маттиола, и лицо ее вытянулось на пару с Мидиром, когда я невозмутимо улыбнулась.

— Не бойся, ничего страшного с ними не случится. Мне и впрямь не помешает помощь. Посмотрим, смогут ли они оказать ее не только на словах.

— Слушаюсь, госпожа, — кивнула Матти. — А распоряжения для королевского сейдмана будут?

Я решила не акцентировать внимание на том, что отныне Матти называет Ллеу не иначе, как «королевский сейдман» — и более никогда «брат».

— Пока нет. Туат Дейрдре — туат вёльв, но мы еще успеем призвать их и проклясть народы Фергуса с Немайном. Пока пусть Ллеу продолжает заниматься тем, о чем мы с ним договаривались. И, Маттиола, еще кое-что…

— Да?

— После того, как выполнишь просьбу, иди и поспи. Сейм окончен, ты заслужила отдых. Совсем скоро твой трезвый ум понадобится снова — приведи его в порядок.

Маттиола шумно выдохнула и поклонилась в знак согласия, что было совсем не похоже на нее — до чего же, видимо, измоталась, раз даже храбриться не стала! За те полдня, что мы не виделись, она будто еще больше отощала: тени под глазами углубились, а по нездоровому серому цвету ее лица можно было решить, что Матти подхватила паучью лихорадку. Ее пошатывало, даже когда она просто стояла на одном месте. Да и платье ее тоже заметно поистрепалось за вечер: кружевные типпеты на рукавах потемнели, а на летящем подоле разошелся шов — очевидно, кто-то из гостей в суматохе наступил на него. На фоне мятых тканей сапфировый медальон на толстой золотой цепочке, привезенный Сильтаном и ныне болтающийся у Матти на шее, бросался в глаза еще сильнее.