Что это? Ограбление? Она осторожно прошла внутрь. Во всех комнатах была точно такая же картина. Подаренный на свадьбу любимый фарфоровый чайный сервиз лежал в большой комнате вдребезги разбитый, по кухне был разлит сваренный накануне суп. Но больше всего ее убили туалет и ванная с размазанными по стене и полу нечистотами.

Итак, это Ирина. И явно не одна, а с дружками!

Сжав кулаки, Ирина почувствовала, как душу захлестывает неудержимая ярость, злость и что-то еще такое, чему она не знала названия и что испытывала впервые в жизни.

Что ж, раз война, значит, война! Если дочь попутала берега, то узнает, что ее мамаша вовсе не безгласная овца, как она считает, вытворяя подобное. Убирать ничего не стала, более того, вынула смартфон и принялась снимать на видео устроенное дочерью безобразие. Потом для очитки совести набрала ее номер. Ирина ответила почти сразу.

– Это твоя работа? – потребовала Нина объяснений.

– Ну, допустим, я, – вальяжно проговорила дочь. – И что?

– Я ничего убирать не буду! – Нина была категорична. – Уберешь все сама!

– И не подумаю! – фыркнула та. – Ты для чего существуешь? Вот и прибирай!

– Я никогда не думала, что ты такая мерзкая стерва, – Нина вдруг почувствовала себя как на ответственном заседании, на котором решалась судьба всей ее жизни. Боль ушла, в сердце остался только зловещий холод.

– А кто меня воспитывал, а? – Ирина дробно, с взвизгами, расхохоталась. – Ты, мамаша, вот теперь и радуйся!

Нина отключила телефон и недрогнувшей рукой набрала другой номер. Услышав спокойный мужественный голос, сказала о разгроме квартиры. Через двадцать минут приехал наряд полиции со специалистом местного органа опеки.

Составляя протокол, капитан милиции чисто для проформы поинтересовался, будет ли хозяйка подавать заявление на дочь. И был изрядно удивлен, что будет. Более того, Нина тут же написала заявление и призналась, что не в состоянии справиться с дочерью.

Специалист органа опеки, немолодая дама с суровым выражением глаз, осмотрев разгромленную квартиру и узнав обстоятельства развода, предложила забрать ребенка и направить в соответствующее учреждение.

– Но, возможно, ее захочет взять к себе отец? Похоже, она считает его пострадавшей в этой истории стороной, – опытный специалист мало верила в подобный исход дела, но чем черт не шутит?

– Я была бы рада, если б все закончилось именно так, – Нина устало потерла лоб, – но там молодая жена, дочь-подросток только помешает. Отец знает, что дочь отбилась от рук, но никак на это не реагирует. То есть он с ней разговаривает, но при этом выгораживает себя, заявляя, что ушел из семьи исключительно из-за меня, плохая я была жена, скучная и примитивная. Вот дочь и сделала соответствующие выводы.

– То есть она мстит вам за развал семьи? – уточнил капитан, прислушивающийся к разговору.

– Ну да. Вы же сами видите, – Нина повела вокруг рукой.

– Вижу. Убирать да убирать. Она тут явно не одна орудовала. А когда она заявится? У нас еще вызовы есть, мы тут долго сидеть не можем, – капитан недовольно посмотрел на часы.

– Да кто ее знает? – Нина опустила голову. – Может и под утро прийти.

– А почему вы раньше за помощью не обращались? – строго спросила специалист опеки.

– Мне и в голову не приходило, что дочь способна на такое! – Нина скорбно поджала губы. – Все надеялась, что образуется. Она же до развода была такой славной девочкой, и вот на тебе.

– Бывает и похуже, – капитан дал знак своим людям собираться. – Подростки пока в ум придут, таких дел понаделают, что только диву даешься. Но нам пора. Если она появится, вызывайте, будем брать.

Это «будем брать» изрядно покоробило Нину, но она промолчала. А что тут скажешь? В самом деле, не стало бы хуже. Кто знает, что может прийти в голову неадекватному агрессивному подростку? Не пырнет ли она в следующий раз мать ножом, потому что ей не понравится, как та заварила чай, к примеру?

Полицейские уже приготовились уходить, когда дверь распахнулась настежь и в квартиру нагло ввалилась целая толпа подростков.

– Так, – громко скомандовала заходившая последней Ирина, – доводим мою мамашу до кондрашки, если сильно хочется, можно ей пару раз и по морде дать.

– А бить в живот можно? – спросил высокий смуглый парень с неприятно узенькими глазками.

– Да пожалуйста, – развесело захихикала Ирина, – ей же все равно больше не рожать, так что можно все!

Тут из комнаты вышел капитан, одним быстрым движением оказался возле двери и захлопнул ее, отрезая малолетних хулиганов от спасительного выхода.

– Руки за голову и легли все на пол! – скомандовал он безапелляционным тоном.

– Это что? – выпучила глаза не ожидавшая ничего подобного Ирина.

– Ты куда нас заманила, стерва? – завопил тот же кучерявый парень.

Никто из подростков руки за головы, а тем более ложится на пол и не думал. Вышедшие из комнаты сотрудники быстро им в этом помогли, хотя некоторые из подростков и попытались сопротивляться. Но опыт и сила оказались продуктивнее. Более того – у двух парней из карманов были извлечены финки.

Лежа на полу, подростки кляли Ирину, обещая ей и ее подлой мамаше все кары небесные, и раньше бы Нина испугалась за дочь, но теперь не испытывала ни-че-го. Более того – она смотрела на прежде обожаемую дочурку как на крайне неприятного ей человека.

Ирина же пялилась на мать с настоящей ненавистью.

– Вот ты какая! – проговорила, презрительно сощурив глаза. – А прикидывалась невинной овечкой! Поэтому отец от тебя и ушел. Гадина ты настоящая!

Нине впервые в жизни захотелось ответить дочери адекватной пакостью, но она не могла позволить себе уподобиться обозленному подростку. Дама из органов опеки с тайным злорадством сообщила недовольным подросткам:

– Итак, перед нами организованная устойчивая вооруженная группа из более двух лиц, заранее объединившаяся для совершения нападения на беззащитную гражданку. Это деяние карается с четырнадцати лет, если не знали. Ваши поступки подпадают под действие уголовного кодекса, отвертеться не удастся.

Подростки дружно зашумели, возмущаясь и заявляя, что они хотели только пошутить.

– И для этого разгромили квартиру? – насмешливо поинтересовался капитан.

– Ничего мы не громили, мы только вошли, сами же видели! – Ирина принялась изображать милую обиженную девицу. – Если моя мамаша заявила, что это я, то она нагло врет! Пусть докажет сначала! Свидетелей представит!

– Тут и доказывать нечего, – охолонил ее полицейский. – Если вы не в курсе, то для вас будет неприятным сюрпризом – на каждом этаже общего коридора установлены видеокамеры, и мы уже получили с них данные. Там видно, во сколько вы заходили в эту квартиру.

– Надо было все камеры прихлопнуть! – закричал кто-то из подростков. – Почему никто об этом не подумал?

– За решеткой будете об этом думать, – скривился капитан. – А теперь все на выход по одному. Машина для вас подана!

Скоро квартира опустела, и Нина осталась одна. Осторожно пробравшись в свою комнату через завалы вещей, села в кресло и обхватила руками голову. Казалось, она в каком-то кошмарном сне, из которого никак не может вынырнуть. И почему это свалилось на нее? Неужто она все это заслужила?

Сколько так просидела, не знала. Время как-то стерлось, превратившись в бесконечную нескончаемую полосу. Отвлек ее от мрачных дум резкий звонок мобильника, и она машинально ответила:

– Алло.

В трубке зазвучал гневный голос бывшего мужа, и Нина напряглась, готовясь выслушать очередные обвинения.

– До чего ты дошла! – Станислав просто источал недовольство. – Подать заявление на собственную дочь!

Это сорвало у Нины остатки самообладания, и она заорала в трубку таким голосом, что Станислав охнул. Она даже не помнила, что ему кричала, и прекратила только тогда, когда телефон стал издавать тоненькие гудки отбоя.

Сил ни на что не было, и она просто сидела, ни о чем не думая и тупо глядя в окно. Через полчаса в дверях заскрипел открываемый замок, и Нина испуганно вскочила. Неужто дочь уже отпустили? Она метнулась в прихожку, думая захлопнуть дверь, но там уже стоял Станислав, изумленно озираясь.