– Мы его наконец-то погасили, – механик вздохнул, отчего показалось, что по мостику прокатился порыв ветра, – он перекинулся на эту старую смазку, проложенную в стенах коридора на уровне «C». Какое-то время я даже боялся, что нам спалит легкие. Впрочем, горючий слой оказался тоньше, чем я думал, и прогорел быстрее, чем успел выжечь слишком много воздуха. Газоочистители вроде нормально гарь убирают.

Даллас облизнул губы.

– А каковы повреждения? Плевать на косметику. Все, что меня волнует, – это эффективное функционирование корабля и то, что может ему в этом помешать.

– Ну, давай посмотрим… Четыре панели полностью выбыли из строя, – Даллас представил, как механик загибает пальцы во время перечисления. – Вспомогательный распределитель нагрузки тоже, и еще как минимум три ячейки в двенадцатом модуле. Со всем вытекающим. – Паркер сделал паузу, чтобы дать это осмыслить, и добавил: – Мелочовка интересует? Дай мне час, и я предоставлю тебе список.

– Забудь. Хотя погоди секунду, – Даллас повернулся к Рипли: – Проверь еще разок экраны.

Та подчинилась, но результата не получила. Экраны остались пусты, словно мозг бухгалтера Компании.

– Придется еще какое-то время обойтись без них, – сказал он ей.

– Ты уверен, что это все? – спросила Рипли в интерком. Она обнаружила, что впервые с тех пор, как Паркер и Бретт стали частью команды, сочувствует им. Точнее, с тех пор, как частью команды стала она сама – Паркер входил в состав экипажа «Ностромо» до нее…

– На данный момент все, – Паркер кашлянул в микрофон. – Мы прямо сейчас пытаемся вернуть питание кораблю. Вышедший из строя двенадцатый модуль тут все испортил. Дам вам знать насчет питания после того, как мы разберемся со всем, до чего добрался огонь.

– А что с починкой? Вы справитесь? – Даллас мысленно еще раз прошелся по короткому отчету механика. Довольно просто залатать изначальные повреждения, но проблема с ячейками займет больше времени. А что может быть не так с двенадцатым модулем, капитан предпочел не думать.

– Что бы мы ни делали, мы не сможем тут все исправить, – ответил Паркер.

– Я и не предполагал, что сможете. И не ждал. Что вы реально сможете?

– Нам нужно починить парочку трубопроводов и заменить поврежденные клапаны. Придется работать в обход действительно серьезных повреждений, но без отправки корабля в ремонтный ангар мы не сможем залатать трубопроводы так, как надо. Будем импровизировать.

– Понимаю. Что еще?

– Я же сказал, двенадцатый модуль. Говорю тебе как есть: мы потеряли центральную камеру.

– Как? Из-за пыли?

– Частично, – Паркер сделал паузу, обменялся неразборчивыми репликами с Бреттом, потом вернулся к микрофону. – Какие-то частицы склеились в воздухозаборниках, спеклись и вызвали перегрев, который привел к возгоранию. Ты же знаешь, какие эти двигатели чувствительные. Дальше огонь сжег защиту и вывел из строя всю систему.

– Вы можете с этим что-нибудь сделать? – спросил Даллас. Систему нужно было каким-то образом починить. Заменить ее было нечем.

– Думаю, да. И Бретт так считает. Нам нужно все вычистить, а потом заново вакуумировать и поглядеть, как будет держаться. Если останется герметичным, все будет отлично. Если нет, мы можем попробовать выплавить заплату. Если окажется, что у нас трещина по всей длине прохода, ну… – его голос умолк.

– Давай не будем о самом худшем, – предложил Даллас. – Лучше займемся непосредственными проблемами и будем надеяться, что разбираться придется только с ними.

– Нас устраивает.

– В точку, – прибавил Бретт. Его голос прозвучал откуда-то слева от главного механика.

– Мостик – конец связи.

– Машинное отделение – конец связи. Держите руку на пульсе.

Рипли выключила интерком, выжидающе поглядела на Далласа. Тот сидел молча и задумчиво морщил лоб.

– Рипли, сколько уйдет времени на восстановление работоспособности? Учитывая, что Паркер прав относительно повреждений и что они с Бреттом смогут провести ремонт, и это сработает?

Она изучила показания, секунду подумала.

– Если они смогут заново проложить трубопроводы, и если починят двенадцатый модуль так, что он снова начнет давать энергию, я бы сказала – от пятнадцати до двадцати часов.

– Не так плохо. У меня получилось восемнадцать, – Даллас не улыбнулся, но почувствовал себя более обнадеженным. – Что насчет вспомогательного оборудования? Лучше бы, чтобы все было наготове, когда появится электроэнергия.

– Работаю над этим, – Ламберт сверилась с инструментарием. – К моменту, когда они закончат в машинном отделении, у нас все будет готово.

Десять минут спустя крошечный динамик на панели Кейна издал серию резких гудков. Старший помощник изучил приборы, а затем включил коммуникатор:

– Мостик. Кейн на связи.

Голос Паркера звучал крайне устало, но механик явно был собой доволен, когда проговорил с другого конца корабля:

– Не знаю, долго ли выдержит… некоторые швы мы сварили довольно небрежно, но если все сработает, как нужно, то мы пройдемся везде заново и переварим на постоянку. У вас сейчас должно быть электричество.

Старпом щелкнул рычажком перезагрузки. На мостик вернулось освещение, заработали энергозависимые приборы, и отовсюду послышалось одобрительное ворчание членов команды.

– У нас снова есть энергия и свет, – доложил Кейн. – Вы двое отлично поработали!

– Мы всегда отлично работаем, – ответил Паркер.

– В точку, – судя по ровному гулу, который изящным контрапунктом оттенил стандартный ответ, Бретт стоял у коммуникатора рядом с двигательным отсеком.

– Только не слишком радуйтесь, – продолжил Паркер. – Новые связи должны выдержать, но гарантий я не дам. Мы тут просто свалили все в кучу. У вас есть что-нибудь новенькое?

Кейн покачал головой, а потом вспомнил, что Паркер его жеста видеть не может.

– Ни черта, – он глянул в ближайший иллюминатор. Свет с мостика отбрасывал слабое сияние на ничем не примечательную, пустую поверхность планеты. Иногда бушующий снаружи шторм приносил охапку песка или осколок камня, и тогда они коротко вспыхивали отраженным светом, но на том и все. – Просто голый камень. И видимость маленькая. Насколько могу судить, мы вполне можем торчать в пяти метрах от какого-нибудь местного оазиса.

– Мечтай, – Паркер проорал что-то Бретту, после чего деловито закончил: – Будьте на связи, и если у нас возникнут проблемы, – дайте знать.

– Я пошлю тебе открытку, – обнадежил его Кейн и отключился.

Вероятно, если бы чрезвычайная ситуация продлилась, так было бы лучше для всеобщего душевного спокойствия. А сейчас, когда свет включился, электропитание вернулось, но делать было нечего, кроме как глядеть друг на друга, люди на мостике беспокоились все больше. Для того чтобы как-то расслабиться с помощью движения и сбросить напряжение в мышцах, не было места. Единственный человек, пожелавший походить взад-вперед, занял бы всю доступную для этого палубу. Так что все хандрили у своих рабочих станций, поглощали небывалое количество кофе, которое выплевывал автоповар, и пытались придумать, чем заняться, чтобы переключить мозги и перестать концентрироваться на текущей неприятной ситуации. А о том, что находилось за пределами корабля – вероятно, совсем рядом, – они предпочли вслух не рассуждать.

Из всех только Эш казался относительно довольным. В данный момент его заботило лишь психическое состояние товарищей по команде. На корабле не было ничего, что помогло бы снять напряжение. «Ностромо» являлся буксиром, рабочим судном, а не круизной яхтой. Когда команда не исполняла свои непосредственные задачи, предполагалось, что она проводит свободное время в уютных объятиях гиперсна, поэтому ничем не занятое время бодрствования нервировало бы всех и в куда более благоприятных обстоятельствах. А сейчас обстоятельства слегка не дотягивали до благоприятных.

Но Эш мог заниматься на компьютере теоретическими проблемами, и поэтому ему не становилось скучно. Он считал бодрствование полезным.