- Эх-хе-хех, красавиц ты теперь редкостный. На, платок хоть к брови прижми. Рассёк тебе её братец знатно.

Саймон послушно прижал платок к лицу и после угрюмо посмотрел на оторванный рукав. Новая одежда оказалась безвозвратно испорчена. К чему только он брился? К чему наряжался?

- Больно?

- Терпимо, - ответил он и, подумав, внимательно посмотрел на с сочувствием смотрящего Виктора Майера. Ему было нужно спросить. – Дядька Виктор, не верю я, чтобы вы не знали отчего мой отец мне своё самое главное сокровище оставил. Ведь не мне это достаться должно было, я знаю.

- Ну да, не тебе… Но незадолго до своей смерти твой отец убедил меня в необходимости завещание переписать, - признался мужчина и, невесело улыбнувшись, сел в кресло, стоящее рядом с донельзя удивлённым Саймоном.

- Как это? Зачем?

- Понимаешь, твой отец хотел умереть с миром в душе. Нам ведь, старикам, какое дело до злата? Это в молодости оно значит всё: и богатую жизнь, и общество роскошных женщин, и власть. Но в могилу с собой сундуки не утащишь, Саймон. Никак не утащишь, - улыбка Виктора Майера сделалась совсем печальной. – Нам, старикам, нужно, чтобы дети наши счастливо жили, чтобы беззаботным детство внуков было, чтобы улыбались они и ведать не ведали, какой вскорости дерьмовой может их жизнь стать.

- Но я не хочу торговлей заниматься, - попытался объяснить Саймон. – Я же потому в Первую Королевскую Академию и пошёл, что купцом себя не вижу.

- А живым ты себя, мальчик мой, живым ты себя видишь?

От пристального взгляда Виктора Майера Саймону сделалось совсем не по себе. Некое тревожное чувство возникло у него в душе и лишь крепло, покуда он молчал, пытаясь подобрать наиболее правильные слова. Но друг отца воспользовался паузой и продолжил говорить сам.

- Приближается война, и она неизбежна. Поверь, недолго войска Империи Золотого Паука будут стоять на месте. Они двинутся вперёд, и… не скажу, в этом десятилетии или уже в следующем, но эта армия всё равно пройдётся по нашей земле. И ты, как маг или ученик магов, обязан будешь пойти на передовую.

- Ну почему сразу на передовую-то? – возмущённо фыркнул Саймон. – Вообще-то, прошлый набор в академию и этот вышли такими большими именно по той причине, что мало кому хочется на передовой стоять. Маги – отнюдь не расходный материал.

- Если ты служишь в армии, то всё, чего ты можешь ждать, так это когда тебя отправят половчее сдохнуть. Ценные кадры гибнут не менее часто нежели серая скотинка, ежели некоему генералу это стало надобно для стратегического манёвра. Так что не надо, не придавай себе значимости. Лучше пойми отчего твой отец в последние годы так на тебя злился. Ты выбрал для своего подросткового бунта совсем уж дурное время. И, не буду скрывать, когда он мне объяснил, как именно хочет тебя образумить, я далеко не сразу согласился. Пусть дело он задумал верное, уж очень оно рискованное.

- Пф-ф, да я прямо сейчас перепишу всё на брата. Не надо мне отцовской милости, коли отец даже из могилы за своё взялся, - упрямо скрестил на груди руки Саймон.

- Нет-нет, не перепишешь ты ничего. Прав дарения, продажи, а также найма управляющего в ближайший год ты лишён. Я из-за возникшего скандала не успел последние строки зачитать, но в случае выявления подобного всё твоим отцом нажитое отойдёт Первой Королевской Академии.

- Кому-кому? – не поверил своим ушам Саймон.

- Первой Королевской Академии. Причём с приоритетом распределения вырученных средств на факультет Чёрной Магии. Ты станешь знатным меценатом, сынок! – с искреннем весельем рассмеялся Виктор Майер, так как, во-первых, не об его деньгах речь шла, а, во-вторых, уж очень ярко проявились на лице Саймона недовольство и искреннее возмущение. Бедолага как представил, с каким наслаждением его декан начнёт потирать ладошки, так ему аж физически поплохело.

- Как это понимать? – разозлился Саймон.

- А так. Родительским словам не захотел внимать, так моим внемли. Хочешь, учись своей магии. Учись. Но тогда всё. Всё, к чему так долго шёл твой отец, ты вместе с ним похоронишь.

- Угу. То есть я прав, этот упрямый сукин сын меня даже с того света достать решил, - неподдельно разъярился Саймон, и при этом не думал, что его можно разозлить ещё больше. Но у Виктора Майера это вышло.

- Более того, - широко улыбнулся мужчина, - он запретил тебе на его могилу приходить, покуда ты окончательно в права наследства не вступишь.

- А ещё чего он мне запретил? – вновь скрестил руки на груди Саймон. – Может, жениться мне нельзя? Али от жены девок рожать запрет имеется?

Тут уж Виктор Майер не утерпел и захохотал в голос.

- Боги с тобой, Саймон. Хочешь, женись. Не хочешь, не женись. Думаешь, из-за девки той распутной отец на тебя взъелся? Так знал бы ты скольких бесстыдниц он сам перещупал. Во всех борделях Верлонии почитай побывал, пока остепениться не надумал. Другое его, мальчик мой, томило, что девка эта вместе с тобой учится, а это прямая помеха тебя из академии вызволить. Всё о благе твоём, дурень ты, хоть и ростом считай с дуб могучий, он думал. А потому хватит уже сопротивляться. Пойми, с тем, что тебе отец оставил, ты со своими способностями дела торговые вести нужные связи в соседних странах быстро обретёшь. И на корабле торговом ой как беспроблемно в безопасные земли в случае нужды уедешь, да не с одним сундуком. Жизни для тебя твой отец желал, а ты… ты бы его за это поблагодарил, как сыну полагается. Прими его волю.

«Прими свою долю», - прозвучало в голове добрым голосом отца, и Саймон понял, что ничего-то не был мэтр Орион прав. Поездка в Форкрест лишь окончательно выбила у него почву из-под ног.

Глава 8. Мысль о том, что надо уметь своевременно сдерживать себя, зачастую приходит тогда, когда уже поздно

Телепортация разочаровала Милу в том плане, что оценить по достоинству она её не смогла. Всё предвкушение восторга разбилось о суровую реальность. Молодой женщине показалось, что её тело беспощадно скрутили в узел, затем с силой растянули, опять скрутили и напоследок ещё отбили ногами все внутренние органы. Воздух покинул лёгкие. Голова закружилась так, что казалось вот-вот предстояло упасть в обморок.

- Держись. Держись, девонька, - склонившись над валяющейся на снегу Милой, принялся энергично похлопывать её по щекам Намир. При этом с его пальцев срывались крошечные электрические разряды, и, хотя да, бодрили они невероятно, приятными ощущения было никак не назвать.

- Су-у-ука, - с ужасом простонала Мила, когда обтёрла что-то жидкое, сбежавшее по её подбородку, и увидела, как густо перемазана в крови ладонь.

- Пройдёт. Главное, сейчас соберись. Нам нужно из ритуального круга выйти и о прибытии твоём доложить. А там какой-нибудь целитель тебя живо на ноги поставит. Держись, девонька.

Несмотря на то, что говорил Намир уверенно, Мила по его побелевшему от беспокойства лицу вмиг поняла – про некое быстрое исцеление мужчина врёт. Судя по всему, её состояние было более чем плачевное, но, к счастью, собственным исцелением от кровотечения она сама заняться могла.

- Погодите, - когда Намир в очередной раз попытался поднять её на ноги, горячо зашептала Мила хрипловатым голосом (за ночь боль в горле окончательно её покинула, но голосовые связки пока ещё подводили), – Дайте мне немного полежать. Не тяните меня никуда, сосредоточиться. Сосредоточиться надо.

Намир с опаской прекратил свои попытки поднять молодую женщину. Он не понимал, для чего его о таком просят, и ещё больше удивился, когда почувствовал чужую магию. Для него было в диковинку, чтобы студент с кафедры некромантии вдруг смог белую магию творить. Однако, Миле не до позёрства было, она отнюдь не исключительность свою выставить напоказ хотела. От неё требовалось применить на практике всё, чему её успел научить мэтр Оллен, и вскоре Миле сделалось значительно легче. А там и местный целитель подошёл. Сам.

- Эй, кто это там в ритуальном круге копошится? Никак ты, Намир? – послышался приятный мужской баритон.