Если к середине марта в Верлонии никто и никогда не удивлялся тому, что повсеместно лежат сугробы снега, то в Империи Золотого Паука в эти же самые дни царила совсем другая погода. Страна утопала в цветах. Цвели травы, цвели кустарники, цвели деревья. Обилие красок могло соперничать с пёстрой расцветкой одежд именитых модниц, а аромат с их нежными духами. Красные цветы, синие цветы, оранжевые, розовые, белые! И, конечно же, цвела голубая вишня.

Не просто так голубая вишня превозносилась имперцами, не просто так кара за нанесение вреда этому дереву была столь жестока, и не на ровном месте возникло поверье, что смерть дерева предрекает суровые беды тому, кому оно принадлежит. Ведь цветы голубой вишни были воистину прекрасны.

«Они словно опустившееся на землю небо», - подумал Шао Хаотико, когда подставил под опадающий бирюзовый цветок ладонь.

Цветок казался крошечным, и, быть может, поэтому он опал раньше времени. Ему не хватило силы дожить до конца весны и стать спелым сочным плодом, чьим вкусом далеко не каждый подданный империи мог насладиться. Зато природа с любовью позаботилась о совершенстве его линий. Шесть лепестков (а не пять, как у обычной вишни) служили напоминанием о равенстве шести стихий. Ярко-жёлтые тычинки символизировали радость от присутствия магии в этом мире.

«Тычинки похожи на десятки солнц. В моей ладони словно некая иная вселенная, я держу что-то, что однажды смогло бы стать целым миром», - пришла к Шао Хаотико восторженная мысль, а потому он бережно положил цветок на белый камень возле ручья. И пусть подобная забота не изменила бы будущего – цветок неизбежно бы завял, на душе великого мага стало в разы легче.

- Тахао, - даже подозвал он своего юного ученика мягким голосом, и Тахао Литань с опаской приблизился.

- Да, мастер.

Шао Хаотико окинул мальчика внимательным взглядом. Хотя нет, уже не мальчика. За прошедший год Тахао вытянулся на добрую голову, он стал куда как больше походить на юношу. Даже голос его начал ломаться.

«Он уже так долго живёт у меня», - поразился маг. До этого ему чудилось, что не так давно привели к нему этого несмышлёныша, но в настоящий момент он по полной осознал сколь быстротечно время, а потому сказал:

- Ты давно должен был покинуть меня, Тахао.

- Мастер, - побледнел мальчик. – Вы хотите отказаться от меня? Но, мастер, я смогу, я справлюсь.

- Сколько можно пустых обещаний, - устало вздохнул маг, прежде чем посмотрел на царящие вокруг него мир и покой и продолжил. – Ты сам знаешь, я вижу в тебе лишь бесталанного ученика. Но ты упорствуешь, и это вызывает неподдельное уважение. Быть может, когда-нибудь ты, как и твой старший брат, действительно сможешь называться магом.

- Благодарю! Благодарю вас, мастер! – принялся раз за разом кланяться ученик. При этом его лицо озаряла такая счастливая улыбка, что мысленно Шао Хаотико печально усмехнулся.

«Бедный Тахао. Ты такой глупец, что нисколько не понимаешь - мои слова вызваны лишь моим сиюминутным хорошим настроением. Не изменят они твоего горького будущего, заключительное испытание ты не пройдёшь», - с грустью подумал Мастер, меняющий материю бытия, а затем отпустил юного ученика восвояси и продолжил созерцать красоту сада.

- Весна. Весна неизменно начинает новый виток спирали времени. Раз за разом тает снег, цветут цветы, дарят свежесть дожди. Весна одаряет людей красотой, как будто не знает, что всегда несёт с собой смерть. Сперва умирает снег, потом облетают цветы, и, в конце концов, дождей становится так много, что бурные потоки затопляют дома в низинах, - спустя долгое время прошептал Шао Хаотико. – Так почему эта весна наступила и отчего она столь удивительно хороша? Какую радость природа хочет подарить людям, когда нашу землю беспощадно пожирает Погибель?

Великий маг ни к кому не обращался. Он просто рассуждал вслух и предвидел, что ни к какому выводу не придёт. Апатия по новой охватывала его, и оттого он сам удивился, когда достойный ответ сам собой возник в его голове.

«Потому что природа так же упряма, как мой глупый Тахао, - вдруг понял Шао Хаотико. – Она мало чего может сама, но не желает сдаваться. Подарив столь прекрасную весну, природа призывает людей полюбить мир вокруг. Она призывает нас наслаждаться каждым днём жизни в нём, и мы… мы будем сущими глупцами, если опустим руки! Нам даровано истинное сокровище, - невольно поглядел на лежащий подле него цветок голубой вишни маг, - и только в наших силах сберечь эту драгоценность».

Шао Хаотико поднялся и ненадолго подошёл к растущей в его саду вишне. Он дотронулся лбом до шершавой коры и, нежно погладив её ладонями, сказал:

- Клянусь, я позабочусь о твоём даре.

Тёплый ветер тут же затрепал обильно поседевшие волосы мага, как если бы одобрял сказанное. Шао Хаотико мягко улыбнулся, а затем, вслушиваясь в журчание воды, отошёл от вишни и поднял с белого камня бирюзовый цветок. Он делал это бережно, как будто бы поднимал младенца.

- Ты будешь жить столько, сколько проживу на этом свете я, - тихо пообещал цветку Мастер, меняющий материю бытия.

***

- А ну признавайтесь, для чего вы меня с должности сместить решили? – грозно рявкнул на стоящего перед ним тёмного эльфа Олаф фон Дали, едва за этим самым эльфом закрылась дверь.

- Да ничего я такого не хотел. Господин фон Дали, я сам пока не понимаю как произошло то, что произошло.

Не только по виноватой интонации слов, но и судя по взлохмаченному виду профессора Аллиэра, дроу нисколько не кривил душой. Уж за своим внешним видом тёмный эльф следил. Всегда. Скрупулёзно. Порой Олафу фон Дали даже чудилось, что скорее мир рухнет, нежели некая прядка на голове его профессора некромантии не так лежать будет. Но в настоящий момент глава академии был слишком взвинчен, чтобы вот так вот взять и успокоиться.

- Вы. Мне. Обещали, что пострадает только Мила Свон! – бесцеремонно тыча пальцем в грудь дроу, гневно прокричал он. – Что вы там не так рассчитали, раз у меня в лазарете лежат двадцать два студента и даже сам преподаватель? Чем именно было то вещество, названия которого мне лучше не знать?

В кабинете повисла мёртвая тишина. Даже тиканье часов как будто растянулось, таким долгим показался Олафу фон Дали взгляд, которым Найтэ Аллиэр смерил уткнувшийся в его грудь пухленький палец ректора. Но глава академии не опустил руку. Он был настолько взвинчен, что, напротив, смело уставился в алые глаза. Ему было абсолютно всё равно, что последний из тёмных эльфов с неприязнью морщится.

- Я требую от вас ответа, - даже с гневом процедил глава академии, и профессор Аллиэр, спустя пару секунд молчания, сделал шаг назад. Только тогда, когда палец ректора перестал касаться его, он с грустью вздохнул и в усмиряющем тоне сказал:

- Господин фон Дали, токсикология вам знакома только по общему курсу. Поэтому будьте благоразумны, забудьте про свой вопрос. Я понимаю ваше желание донести до целителей хоть что-нибудь способное помочь пострадавшим, но ваши познания могут вызвать ненужные подозрения. Напомню, вещество, что мы применили, крайне редкое, - это «мы» так резануло по слуху Олафа фон Дали, что он сам невольно от тёмного эльфа отшатнулся. – Да-да, это вещество далеко не всякий эксперт определит. Поэтому нет, нет и ещё раз нет. Если его упомянут при разговоре с вами, так вы нисколько не встревожитесь из-за знакомого названия.

- Проклятье! Я и не встревожусь? Да вы понимаете, что тут вот-вот начнётся? Понимаете?! А я даже не знаю, что мне делать, - схватился он за голову. - Быть может, пока не началось следствие, вообще стоит сжечь корпус Белой Магии дотла?

Само собой, последние слова были просто следствием отчаяния, что испытывал Олаф фон Дали, а потому ему всерьёз не понравилась глубокая задумчивость на лице профессора Аллиэра. «Неужели он сейчас согласится с такой безумной идеей?» - с ужасом подумал бедный ректор, но профессор Аллиэр сказал совсем другое: