В ЗАГС все не помещались, но все хотели быть там. Заведующая, кума Забубенкова, вышла на крыльцо и там молодых расписала. Каждое ее предложение встречалось салютом и ревом толпы. В небо летели салюты и воздушные шарики. На слове «Да» невесты салют продолжался десять минут. На слове «Да» жениха двенадцать.

Больше регистраций сегодня кума не назначала. Регистрацию записали как выездную.

По этому случаю выступил на площади большой казачий хор. Концерт начинали казаки с шашками в руках. Заканчивали дивчины, уносившие парней из хора в автобус хора. После каждой песни на сцену поднимался кто-то из родственников и произносил тост. Песен было много. Родственников тоже. Песен на всех не хватило, но никто не был в обиде.

Впереди всех ждало венчание. Церковь была напротив ЗАГСа и пока все веселились под хор молодые, родители и свидетели пошли в церковь. Желающих пойти с ними вежливо останавливали и попросили побыть снаружи.

Те с пониманием относились, получив пол-литровую кружку в подарок, а в кружку пенного, или иного вкусного кваса. На кружках была выбита дата и имена молодых, взятых в сердечко. Кружки выпустил завод Адаменковых, живущих с этих заказов. А еще заказов мэрии, детских садов, больницы и школ района.

В церкви было светло и спокойно. Дородный отец Александр провел церемонию в благости и благолепии. Он не ронял себя, ни Бога перед властью и был спокоен.

Прочитал наставления о браке. Благословил и выполнил все по канону.

Маришка не видела своей потребности в церкви, но ей там понравилось. Прохлада, после жары площади, спокойный тон отца Александра и горящие свечи успокаивали ее.

Они вышли из церкви под колокольный звон.

Атаман поднес чарку воды Егору, ибо он не пил. Поднес подарок и невесте.

Они приняли и поблагодарили. Машины были подогнаны и они проехали на другую сторону площади, к скверу, где у Вечного огня возложили цветы.

На свадьбу приехала вся родня с обеих сторон и два больших клана соединились за столами. Справа сидели Адаменковы, крепкие, коренастые мужики не великого роста, как правило, с усами, и грудастые, необъятные их женщины. С левого края, за большими столами сидел клан Забубенковых. Высокие, мужчины с крупными руками, ногами и …, впрочем, мы уже говорили об этом.

Женщины у них были тоже высокие, но более сухощавые что-ли.

Молодые и родители сидели за большим накрытым столом. Там же сидели и их родители. У Маришки были мать и отец, у Егора отца не было. Он погиб в 1988 году, на излете Афганской войны. Зато мать привезла е го фотографию, и с нее смотрел улыбчивый молодой сержант в форме ВДВ и орденом Красной звезды.

Мать Егора – Екатерина и Игорь Забубенков познакомились в школе, и сразу полюбили друг друга. Он осенью ушел в армию, а потом началась война. Интернациональная помощь братского народа СССР, братскому народу Афганистана. Сначала он писал. А потом не писал. Написали за него и прислали коробочку с орденом.

Сын был очень похож на отца. Похож и внешне и по манере разговора и поведения. Егор был спокоен, настойчив и по натуре добр. То есть зла не любил. Мог при случае и врезать. И мать, глядя то на фотографию, то на сына, утерла слезу.

Бабы тоже смотрели на фотографию и говорили, «Какой молодой», и утирали слезы. И от этого становилось горько. «Горько»,– кричали все. Огромный, двухметровый детина вставал, занимал пространство, чтобы никого не зашибать, аккуратно наклонялся к крепкой своей жене и целовал ее в губы. Со стороны казалось, что это огромный дуб наклоняется к кусту сирени и обнимает ее. Глядя на это наворачивались слезы опять.

Но слезы были вытерты и начинались танцы. Звучала веселая музыка, и танцы продолжались.

Местный гитарист Павлыч резал на своем баяне – все от частушек и «Ой то не вечер», до «Любе», и «Мумий тролля». И снова играл от частушек, «Ой то не вечер», Маговаева, «Айсберга», «Птицы удачи» и до «Любе».

Весело вскидывались ноги и вперемешку танцевали приземистые Адаменковы, не доставая до пояса женщинам из семей Забубенковых, мужчины Забубенковы танцевали с женщинами Адаменковых, и говорить до чего те почти доставали было бы неловко.

«Ай, люли, люли», – гремела гармонь, а на небе вставали петухи.

Какая свадьба без драки? А вот эта – Егор пригласил своих друзей из секции, на почетном месте сидел тренер. Тренер не пил. Ребята не пили и блюли спортивный режим. Спортивную честь не посрамили также. Разняв несколько стычек добрым словом и кулаком. Что как известно, эффективнее, чем просто кулак, и гораздо эффективнее, чем доброе слово.

Местный тамада организовывал конкурсы. Те прошли весело. Хотя и не заладились. Адаменковы проваливались в мешки для бега. Забубенковым мешки были по… по-колено.

Воздушные шарики, большие для одних, смотрелись карманами, пришитыми у колен, для других.

А на конкурсе займи стул, было сломано несколько из них, не выдерживающих веса здоровых мужиков. Конкурс прекратили, ибо мебели было жалко.

Но кусочек торта продали за хорошую сумму. За сумму, на которую можно было купить квартиру в Москве. Маленькую квартиру. Студию. За Чертаново. Но Егору и Маришке не надо было в Чертаново. Им и здесь было хорошо.

А хорошо продали потому, что зарубились два казака, и никто не смел им противостоять.

Адам Адаменков и Захар Забубенков. Два старшины обоих родов, поблескивая печатками на пальцах, выкрикивали цену. Жены пытались их одергивать, но решив, что все останется в семье успокоились.

Сначала шли сотни, потом тысячи. С каждой новой суммой Адам краснел и потел. Захар становился бледнее и на его лице все больше вытягивался в полоску рот. Никто не хотел уступать. Несколько раз машины гоняли к дому обеих и доставали заначки.

Наконец, Адам взял за шкирку директора отделения местного банка, своего кума, и привез чемодан денег. Он открыл чемодан и высыпал гору купюр. В крике восхищения и гуле толпы, потонула цена в несколько миллионов рублей. Адам стоял красный, как вареный рак и гордо смотрел на Захара. Захар стоял бледный, как молоко. У него не было куме в банке. Пока не было, пока два рода не породнились в Маришке и Егоре. Теперь кум был, но он не смог поехать второй раз и заснул. Захар посмотрел на Адама, потом рассмеялся, обнял сродственника и сказал, что на крестинах дочки Маришки и Егора они сочтутся.

Музыка заиграла вновь.

А на деньги с торта Маришка потом открыла много всего.

Свадьба шла своим чередом, и гости гуляли до утра. Утром все продолжилось, а к ночи чета Адаменковых уехала в сказочное путешествие – в Таиланд. И тут Маришка заболела эти местом, но это будет другая история.

На свадьбе был Дядя Митя, который был мужем тети Лены. Они как уехали в Воронеж, так только на праздники к родне и приезжали. Дядя Митя был мужик толковый, но выпив, терял всякое понимание себя в этом мире и безудержно хвастался. Он хватался домом. Дом у него был приличный, но не пять же этажей. Машиной последней марки оказывалась трехлетняя японка, и кольцом из золота 999,9 пробы оказывалось кольцо пробы 555.

Когда ему возразили, кольцо слетело с пальца. Не само слетело. Его сдурнул сам Дядя Митя. Слетело с пальца в бочку с огурцами. С укором смотревшая на него жена поняла, что сейчас будет нЕхорошо, и нЕхорошо стало. Он, в своем костюме. Спасибо без ботинок. Полез в бочку с огурцами, вообразил себя водяным и остался там до конца вечера, снабжая всех соленым продуктом. Его снабжали за это водкой и закусками мясными. С тех пор он получил прозвище «Водяной» и не обижался на него. Ибо по жизни он был скромных и тихий человек, торговавший водой в бутылках.

Наутро он помнил мало, но запас воды из его газельки был выпит. Все подходили и благодарили его. Была выпита вода с газом. Потом без газа. Потом дюжие мужики, пробивая мизинцем пробку внутрь, одной рукой поднимали девятилитровые бутыли для куллеров и вливали в себя живительную влагу.

Оставив родных гулять второй день не только водой молодые погрузили заранее сложенные вещи и поехали в Таиланд.