Глава первая. Маришка и Егор Адаменковы.

История первая. Знакомство Маришки с Егором.

Маришка Адаменкова, девушка, выдающихся достоинств и в верхней и в нижней части своего необъятного тела, представляла тот тип южнорусской красавицы, которая из крепко сбитой девушки, на которую заглядываются все парни, или органичнее, По-Гоголю, та дивчина, на которую заглядывались все парубки района, превращалась незаметно в крепкую женщину, необъятных размеров. В том плане, что сама она не могла достать кончиками пальцев до кончиков своих необъятных красивостей, а в сочетании с мелированными волосами и короткой юбкой, производила впечатление на всех мужчин ее небольшого города. Да что города, всего Края. Маришка производила бы впечатление и без мелированных волос и с более длинной юбкой, но она была молода и усиливала свой без того выдающийся эффект.

Маришка ценила себя. Ее отец в тридцать лет ставший председателем крупнейшего в Красноказаческом районе колхоза, к своим шестидесяти годам стал главой этого же района. Ему принадлежало в районе почти все. И земля и заводики по производству семечек и масла и даже пруды и озерца для ловли рыбы. Автомастерские и склады.

Он был из старого казачьего рода, чем очень гордился. Отделяя себя от украинцев, он больше тяготел к русским. Жена у него была милая, тихая приезжая девушка из Ленинграда. Когда Маришка читала про Тараса Бульбу, она представляла себе своего отца, одетого в богатую казачью одежду, разве, что с поправкой на благотворное влияние матери. Мама у нее была интеллигентным человеком и прививала дочери страсть к чтению. Прививка удалась. Не многие могли рассмотреть за внешней красотой тонкий ум Маришке. Но в сочетании с бешеным упрямством эта смесь была бронебойной. И для многих недооценка ее ума была первой и последней ошибкой по отношению к ней.

Не удивительно, что Маришка не давала спуску никому. И никого не прощала. И от Маришки не уходил никто.

Егор Забубенков пришел в их класс выпускной класс (примечание – всем было по 18 возраст согласия), как приходят на небо тучи. Разом, занимая все пространство. Огромный, без преувеличения, как шкаф в кабинете биологии, где лежали засушенные лягушки, змеи и два микроскопа с неработающим окуляром. «Микроскоп. Выпуск 1970 года. СССР». Гласил шильдик. Причем и в выпуске 1970 года этой школы тоже никто в него не смотрел, поскольку окуляр был сломан уже тогда. Но в отличие от шкафа Егор был живым и красивым юношей.

Егор Забубенков был высокий. Со стройным пропорциональным телом и сломанным носом.

Красивый юноша, имел при себе учебник, тетрадь и взрослый разряд по боксу: «Ага, первый, если что». Так что при перекличке в классе над фамилией его не смеялись, а подчеркнуто умолкали.

Но был парнем на удивление тихим и покладистым. В том плане, что лежал там, где его положили, чем Маришка Адаменкова и занялась, сразу после первой школьной вечеринки.

Ей понравилось. Ему тоже. И они стали покладываться там, где только можно. В школе, дома, на чердаке, под мостом, в курилке, в туалете, в спортзале и даже в кабинете директора.

Только в одном месте их не было – в секции по боксу. Тренер обиделся.

Тренер пришел, напомнил ему, что у него, тренера, есть удостоверение мастера спорта по боксу, дал ему на размышление пять минут и два прямых удара. У Егора, напомним, был первый. Егор все понял и, собрав вещи, уехал на сборы на месяц, а затем на соревнования.

С соревнований он приехал кандидатом в мастера и отцом.

Маришка гордо ходила по школе под восхищенными взглядами учащихся и с большим животом. «Ага, думали, пацан будет, живот арбузом был, вот такой», – и она, выставив руки, прибавила себе еще метра полтора в талии.

Ученики и учителя, восхищаясь, называли ее, многие даже в глаза «Джульеттой», приехавший Ромео эти глаза подправил. Но имя понравилось и про себя… «Да, чего про себя то, про себя я все решила, а про малого скажу так. Если родится девочка, будет Джульетта». «А если мальчик?». Такого вопроса для Маришки не стояло. И родилась действительно девочка.

В ЗАГСЕ, когда надо было выбирать фамилию для семьи, Маришка уперлась: «Ну ладно я, а если Джулька в отца пойдет. В смысле будет молчать и улыбаться. Он то большой, а дитю за что мучиться? ». Они взяли фамилию жены. Он стал Егор Адаменков, а она, она стала его женой.

История вторая. Свадьба.

Свадьбу гуляли у ее родителей широко и с размахом. В смысле на улице были расставлены столы и размашисто, но не сильно били недовольных. Ну как били, проезжающих автомобилистов останавливали, большинство соглашалось выпить сразу, остальные, тоже выпивали, но размашисто так, с уговорами. Остальная станица была уже на празднике, так что и недовольных не было. Вопрос столов на улице отпадал сам собой.

Выпившие проезжанты, останавливались, бросая машины на газонах, и заходили во двор, под огромный навес. Навес был гордостью семьи Адаменковых. Он занимал соток десять из их двухгектарного участка.

Когда отец Маришки работал председателем колхоза, на этот навес ушел новый ангар, а ангар по бумагам смыло ветром, или сдуло наводнением, но, в общем, что-то с ним стало.

«Ну и что, в 91 все равно колхоз закрыли. И растащили, а сейчас там вообще автосервис»,– уточнила Маришка.

Автосервис, впрочем, тоже принадлежал ее отцу.

В гараже у отца Маришки – Богдана Степановича Адаменкова стояло несколько машин, от трофейного, привезенного из Германии Степаном Андреевичем «Мерседеса», «Такой как у Штирлица», – добавила Маришка.

Правительственная чайка («Как у Брежнева»), несколько «Волг» периода заката СССР («Как у Горбачева»), белая и черная, и набор марок Жигулей от «Копейки», до «Девятки». «Девятка» была вишневая, с тонированными стеклами.

А также «Аурус» – такой как у Президента.

Для молодых выбрали «Мерседес». Потому, что это была машина, в которой Егор не горбился. Украсили ленточками в цвет флага, и мать Маришки, Маришка Степановна, достала из сундуков куклу и ленточки, украсив капот машины. Эта же кукла была привязана и к их с отцом свадебной машине. Стало красиво.

Родители Маришки хотели для единственной дочери другого жениха. Маришка услышала это и привела Егора в дом родителей. Выстроила родителей у стенки и, поглаживая живот, приказала: «Скидывай портки, Егор!». Егор, чуть не касаясь потолка залы, украшенной лепниной и золотом, что твой Эрмитаж, мялся. «Сымай, – приказала Маришка».

Егор помялся и скинул портки. Мать и отец одновременно сказали «Охо!». Маришка ответила им: «Вот и я говорю «Ого», а вы кобенитесь». Родители поняли, и что мешать женскому счастью дочери было бы неосмотрительно. Осознали они также, что фамилию «Забубенков» просто так не дают. Но для девочки было лучше Адаменкова. Егор натянул штаны на свои длинные, красивые, накаченные ноги брюки.

Молодые выехали, как и полагается с разных дворов. Двора у Егора не было, но были друзья. Они достали вишневую же девятку, украсили ее и подъехали на семи «Жигулях» разного класса, выпуска изношенности. Еще десять машин должны были подъехать к ЗАГСу.

Просто так невесту не отдавали. Друзья Егора клали деньги на каждую плиточку до ворот огромного поместья Адаменковых. На каждую плиточку после ворот. Деньги кончались. Сердобольная теща выручила жениха с истинно ленинградским тактом – передав деньги в книжке. Невеста была выкуплена и украшенный «Мерседес» выехал со двора. Цыгане их не тормозили. Отец Маришки провел совещание с МВД, и все представители вольного народа сидели по окраинам в своих домах. Тормозили местные. Пели песни, были за то угощаемы и приглашаемы на праздник. Процессия выехала в девять и чуть не опоздала. Два квартала они проехали за три часа. При этом последние две компании, тормозившие свадебный проезд спели только по одному куплету.