– Мама. Илья – взрослый мужик. И не должен спрашивать у тебя разрешения. – Говорю ей я.

– Но он в моем доме. Пусть идут, куда хотят и делают, что хотят. – Взвизгивает мама, чуть не плача.

– Но это и его дом тоже. И своей зарплатой он вправе распоряжаться так, как он хочет. – Настаиваю я.

– У меня давление! И сердце! – Начинает шантажировать мама.

– Зачем ты принимаешь все так близко к сердцу? Помнишь, ты же сама меня учила быть спокойной. – Аргументирую я.

– Но как быть спокойной, если сын поселил в моем доме какую-то подзаборную девку! – Мама переходит в крик.

– Ты же сама хотела, чтобы твой сын был счастлив. – Пытаюсь вразумить маму я. – Илья счастлив?

– Еще как! Я попыталась поставить эту дрянь на место. А сын кинулся ее защищать и нахамил мне. Он никогда не разговаривал со мной в таком тоне. Еще и отец на его стороне! Я одна должна с ними воевать теперь? – она начинает плакать.

– А зачем ты воюешь? Кто сказал, что она останется навсегда? Натешится с этой Лэйлой и бросит ее. – Пытаюсь успокоить маму я.

– Но он, по-моему, в нее влюбился. – Мама всхлипывает. – Надо выпить таблетку. У меня сейчас инсульт случится.

– А Света? – Пытаюсь ее отвлечь я.

– Она приезжала. Хотела его забрать. А калитку открыла почему-то эта Лэйла и послала ее на три буквы. Илья и слышать не хочет о Свете. Сказал, что с ней он не чувствует себя мужиком. – Отчитывается мама, все еще плача.

– Выпей таблетку и сладкого чая. И стань наблюдателем. – Советую ей я. – И попроси вежливо не носить твои вещи. А сигареты пусть ей покупает брат. Не закатывай скандалов, иначе станешь врагом Ильи. Тебе это надо?

– Если бы я это не понимала, то давно бы вышвырнула ее за волосы на трассу. – Говорит мама и успокаивается. – Но я не хочу быть врагом своему сыночку. Он может уйти вместе с ней. А я останусь с инвалидом на руках и с маленькой пенсией.

Мамина меркантильность мне импонирует. Именно она уберегает ее от импульсивных поступков. Я прощаюсь с ней и кладу трубку, решая позвонить брату и узнать его версию. Ой, как интересно!

– Женька, наш мастер, повесился. Он узнал про свою жену Таню. И не выдержал позора. А вчера поговорить пришел ко мне на счет ее измены. Сказал, что не держит зла. Таня его никогда не любила. – Произносит Илья отрешенно.

– Господи. А ребенок? А сама Таня? Что теперь будет? – Ужасаюсь я.

– Меня вызвал директор. Требовал объяснить, что произошло. Женя его родственник. Вряд ли меня теперь оставят на работе. Попросили выкопать могилу для мастера. – Печально произносит брат.

– Ты чувствуешь себя виноватым? – уточняю я, пытаясь справиться со своим волнением. – Вот и подарок на Новый год. Как это все произошло?

– Я спать собирался. Был выходной как раз. Слышу, кто-то стучит в калитку. Я вышел. А там Женька. Он сказал, что все знает. И пришел поговорить. Мы долго сидели на лавочке. И говорили. Вернее, говорил Женька. Вспоминал, как он познакомился с Таней. Как ухаживал за ней. Добивался. – Голос у брата начинает дрожать.

– Не может человек взять и свести счеты жизнью за одну ночь. – Объясняю ему я. – В их семье накопились разногласия. А это измена просто стала последней каплей. Он не пил? Этот мастер.

– Нет. Наоборот. Вел здоровый образ жизни. – Отвечает брат.

– Лучше бы выпил. Расслабился. А так постоянно накручивал себя, и вот результат. А где он повесился то? – Почему-то вдаюсь в подробности я.

– В гараже. Он занимался ремонтом техники. С руками и головой парень. Мы успели подружиться. – Продолжает брат.

– А когда похороны? – Опять задаю какие-то странные вопросы я.

– Завтра. Его мать, она тоже работает у нас, подходила ко мне и проклинала меня. Устроила скандал. – Илья начинает сморкаться, как будто хочет заплакать. – Обвинила меня во всем. Сказала, что я подбираю объедки. И что никакого счастья у меня не будет. Весь коллектив смотрит на меня волком теперь.

– Его мать можно понять. У нее горе. И она выбрала самый уязвимый объект для своих проклятий. Вместо того, чтобы разбираться со своей снохой. Возможно, да нет, я уверена, что она и раньше ему изменяла эта твоя Таня. Вот она пусть себя и чувствует виноватой. – Пытаюсь успокоить брата я.

– Мне тоже хреново стало. Особенно когда я могилу копал с еще одним парнишкой. – Вздыхает брат.

– Могилы вообще не только физически, но эмоционально тяжело копать. Чего ты подрядился то? – Возмущаюсь я.

– Я часто копал могилы. Особенно когда работы не было. Я же здоровый и не пьющий. Хорошо, что погода была хорошая, и земля была мягкой. – Объясняет брат. – Но на душе потом очень плохо. Я даже исповедоваться пошел. А в маленькой часовне на кладбище, мой одноклассник. Сказал, что отпевать не должны Женьку. Самоубийц не отпевают. Но его мама какую-то справку предоставила, что он был не в себе. Она в нашем санатории медиком работает.

– Ты на похороны пойдешь? – Опять задаю какой-то неуместный вопрос я.

– Нет. Таня попросила с ее дочкой посидеть. С Василисой. – Говорит брат.

– А при чем тут ты? Что ей некому оставить ребенка? Странная она мать, эта Таня. – Возмущаюсь я.

– Все пойдут на похороны. А дитя куда? Девочке сказали, что папа уехал. Она маленькая еще. В школу не ходит. – Оправдывает свою любовницу брат.

– А эта Таня как? – Не перестаю удивляться я.

– Нормально. Не плачет. Говорит, что Женька и раньше что-то подобное выкидывал. Он даже предсмертной записки не оставил. – Рассказывает Илья.

– Значит я права оказалась. Были и раньше срывы у твоего мастера. Как ты сейчас? – Продолжаю я.

– Мне легче стало. – Признается брат. – Даже после исповеди такого не было.

– Ты звони мне. И прекрати заниматься самобичеванием. Произошло то, что произошло. Выпей на ночь снотворные таблетки с мелатонином. И ложись спать. А Тане скажи, что ты не сможешь присматривать за ее ребенком. Научись отказывать людям. Ты видишь, чем оборачивается твоя мягкотелость. – Советую брату я.

– Не начинай меня отчитывать. – Сетует Илья.

– Пройдет время, и эту историю забудут. Да. Тебе будет тяжело. Ты станешь изгоем в коллективе. Но время расставит все на свои места. И не копай могилы. Ты слишком эмоционален для такого ремесла. Лучше курьером устройся, раз денег не хватает. А с Таней завязывай. И не бери в голову слова коллеги о том, что никогда не будешь счастлив. Будешь. И еще как! – Продолжаю науськивать брата я.

– Спасибо тебе за помощь. – Начинает причитать брат. – Я совсем отчаялся. Все время молился. Мама меня приучила к молитвам.

– Прекращай отчаиваться. Уныние – грех. Это твой опыт. Очень печальный и страшный. Но он тебе для чего-то нужен. Чужие женщины с детьми – это не твоя история. – Продолжаю я, стараясь не вовлекаться эмоционально в события, которые произошли с братом.

–А что делать мне сейчас? Я даже заплакать не могу. – Опять жалуется брат.

– Выспаться. Выпить таблетки и лечь спать. И ни о чем не думать. Ты ничего уже не изменишь. Пусть об этом думает Таня, которая довела до самоубийства своего мужа. Виновата она, а не ты. Не нужно было жить с тем, кого не любишь. И делать ему больно. Точка. – Почти по слогам произношу я, перекладывая вину на женщину, чтобы избавить брата от этого чувства.

– Я к маме хочу съездить в больницу. – Всхлипывает брат.

– Не вздумай. Ей и без тебя сейчас тяжело. Спать! – Кричу в трубку я.

– Хорошо. – Испуганно соглашается со мной Илья и кладет трубку.

После разговора я чувствую тошноту и головокружение. И у меня создается такое ощущение, что меня вымазали в какой-то грязи. Потому я открываю настежь все окна в квартире. А сама иду под прохладный душ.

Мне необходимо отмыться от всей этой истории. После водных процедур я принимаю решение тоже выпить снотворных таблеток, чтобы уснуть.

Хорошо, что я не работаю психологом, думаю я. Морально и эмоционально очень тяжело не вовлекаться в такие вот рассказы.