Пол был вымощен короткими и аккуратными деревянными досками, натёртыми воском, хотелось тут же снять обувь и пройтись босиком. Вдоль стен зала стояли столы и столищи разных размеров, для посетителей всех габаритов. О, за крошечным столиком из плетёных прутьев ужинали крохотные мышеобразные существа. Как ожившие игрушки в своей премилой одежде, включая малюсенькие шапочки и трости размером с зубочистки.

Между столами, разделяя их на зоны для каждой компании, громоздились от пола доверху шкафы-стеллажи, набитые всяческой посудой. От котлов и сковородок, тарелок и мисок, кувшинов и пузырьков — до экзотичных бутылок Клейна и ещё более заковыристых штук. Чего там только не было, такого разнообразия пустой посуды я в жизни не видывал.

И, наконец, по стенам зала на средней высоте висели на бронзовых кольцах крупные банки, в каждой из которых ютилось крошечное жилище фэйри. У кого-то домик из дерева, у кого-то норка в камнях или гнездо, или цветок. Каждый террариум был по-своему уникален, три десятка маленьких мирков. Я разглядел, что во всех блестит небольшой водоёмчик — похоже, один и тот же ручей тёк по банкам, переходя из одной в другую с помощью порталов. Начинался он, видимо, в том самом роднике с кристаллами, а кончался где-нибудь на кухне. Тонкая работа.

Над теми столами, где сидели и ужинали гости — феечки летали, играли и танцевали, в общем, занимались активной деятельностью и потому довольно ярко светили! А там, где никого не было, волшебный народец предавался безделью и сну, и их огонь мерцал едва-едва, погружая область вокруг в приятный полумрак.

Неподалёку от меня худой ящеро-гуманоид в расшитой бисером мантии дотянулся до банки над своим столом и деликатно постучал. Мол, не могли бы вы дать немного света, господа? Цветы, растущие в террариуме, плавно раскрылись, оттуда выглянули две феи, мужчина и женщина, и, потянувшись, затрепыхали крылышками, зевая и взлетая, разгораясь, чтобы освещать одинокую трапезу ящерна.

Вот так система освещения. Живой свет, все дела.

Всё в этом месте внушало комфорт, уют и восхищение от гармоничного разнообразия. Аж глаза разбегались от того, сколько тут всего разного и интересного. Поэтому, обежав харчевню взглядом, я и выказал своё изумление фразой с наших игр:

— D20 мне в лоб!

— Вах, какая вкусная реакция, — пробасил довольный голос слева.

Повернувшись туда, я увидел жизнерадостного пузатого здоровяка с красной шерстью и кожей, с гривой косматых волос, большими заострёнными ушами, залихватски торчащими вверх, и с глазами слегка навыкате. Его зубастая пасть обаятельно улыбалась, да и вообще, хоть и чудовищный, он сразу располагал к себе.

— «Вкусная реакция»? — переспросил я на всякий случай.

— Не удивляйся, незнакомец. Жруня коллекционирует возгласы и словечки всех, кто впервые попал в нашу харчевню, — сказала звериха с острой мордочкой, напоминающая горностая или ласку, но покрупнее и с явно разумным взглядом. Её чистейшая белая шкурка в крупных серых, чёрных и коричневых крапинках была очень красива.

— В моей башке уже сотни интересных вариантов, — похвастался хозяин заведения, хлопнув себя по лбу. — И десятки тысяч скучных и однообразных «Ох», «Надо же» и «Вау». Тьфу, только память засоряют.

— Ты помнишь каждый возглас? — думал пошутить я, но шутка не удалась.

— А то! У меня проклятье идеальной памяти, чтобы помнил каждого посетителя в лицо. Учитель так захотел, потому что я в детстве был сущая бестолочь.

— Меня зовут Яр, человек с Земли.

— А я Жруня, — хмыкнул он. — Сирота из чёрт знает какого мира. Ни разу не встречал своих сородичей, но судя по легендам об их привычке устраивать кровавые и разрушительные нашествия, это и к лучшему. Зато друзей у меня столько, что никаких пальцев не хватит.

Он смерил меня взглядом с головы до ног.

— Человек, значит? Ваш брат мне понравился: только появились в Башне, а в моей харчевне уже наплыв из человеков. Активные, одобряю.

— Здесь уже много людей? — слегка неприятно удивился я, не радостный тому, что меня обогнали не два-три лидера, а сразу целая толпа. Я же вроде так быстро шёл!

— Да, разбились на две компашки и сидят, общаются. Пойдём, покажу.

Похоже, земляне сидели не в главном общем зале: кроме меня тут не было ни одного человека. Да и вообще с гостями пока было негусто. Глянув на жест Жруни, я только теперь заметил проходы, укрытые чем-то типа раздвижных плетёных занавесок. Они вели куда-то ещё.

— Минутку, — сказал я. — Тут системное сообщение, надо прочитать.

Вы открыли особый серебряный этаж: Харчевню Жруни. Здесь действует абсолютная защита хранителя этажа: причинение вреда друг другу невозможно, включая ментальный и иные виды нестандартного воздействия. Здесь можно отдохнуть, ибо время идёт со скоростью 1:10 к таймлайну вашего мира. Но здесь под запретом сон, кома, летаргия и другие виды временной остановки жизнедеятельности.

То есть, посидеть можно, а поспать нельзя. Ладно, принято.

Вы пожертвовали необычный предмет, чтобы войти в сюда, и получаете 17 малых монет. В Харчевне Жруни, как и во многих других местах обитания Башни Богов, для расчётов используется универсальная валюта в виде духовных монет. Поздравляем со скромным началом вашего будущего состояния!

Так вот на что влияла жертва предмета! Чем ценнее, тем больше денег дадут. Блин, знал бы заранее, пожертвовал бы синий арбалет, который до сих пор лежит в инвентаре мёртвым грузом.

А что за «духовные монеты»?

Мне в ладонь прямо из воздуха звякнули семнадцать маленьких, аккуратных кружочков, идеально отлитых из лёгкого неизвестного материала. Поверхность у них была бронзово-ржавая, но гладкая наощупь. С аверса каждой монетки смотрела нахальная морда трёхглазого котёнка, только в отличие от моего Ключника, он был не пугающий, а умильный, такой довольный, и третий глаз едва виден, прячется в шёрстке. По ребру монетки шли аккуратные засечки-узоры, а с реверса дразнила задница того же самого котёнка с двумя распушенными хвостами.

От монеток шла ощутимая приятность, как будто они излучали слабые эмоциональные волны. Справка системы подсказала: «Младшие духовные монеты, также известные, как „котики“, являются воплощением простых и жизненных, но не несбывшихся желаний тех, кто когда-то восходил в Башне Богов. И погиб, не достигнув цели».

Ну и ну. Монетки не сквозили ощущением грусти или сожаления, разочарования, косвенным символом которого они, по сути-то, и являлись! Ведь каждое — чьё-то несбывшееся желание. Наоборот, от них веяло чем-то хорошим, простым, понятным для всех живых, не важно, какой расы и из какого мира.

— Семнадцать котиков, негусто, — констатировал Жруня, но тут же хехекнул. — Однако лучше, чем у большинства твоих собратьев. Почти все люди зашли сюда за серый расходник. Вот человеческая жадность мне совсем не по нраву: вы не сможете заказать дорогих, редких и вкусных блюд! А я не смогу их попробовать!

Похоже, он был максимально прямодушный и простецкий чувак.

— Попробовать?

— Ну конечно. Я же беру двадцать процентов еды с каждого вашего заказа. Я Жруня, мне всё время нужно есть.

— У тебя, значит, не чаевые, а едовые? Двадцать процентов?

— Можно больше, но это уже по желанию, — широко улыбнулся он.

— А где посмотреть меню и цены?

Не то, чтобы я хотел есть, только что перекусывал. Но стало интересно.

— Так вот оно, — хвост пёстрой ласки указывал на тот самый камень с Книгой.

— Я гляну?

— Конечно!

Подходить со мной к камню никто не стал, наблюдали с почтительного расстояния. Похоже, книга и правда была непростая, её здесь уважали.

Я уставился на обложку, окованную в резную раму-переплёт. Мастерская работа, но почему-то из простого железа, и на ткани, которая обтягивала книгу, виднелись пятна окислов. Несмотря на это, Книга выглядела монументально и торжественно. А вот с её названием вышла заминка: я смотрел на незнакомые символы в центре обложки, они пару раз расплывались и фокусировались полузнакомыми буквами. Кажется, Башня никак не могла подобрать идеальный перевод. Наконец, литые железные символы сложились в понятный для меня текст: