-- Мне наплевать, -- ответил Нойманн, выпустив облачко табачного дыма и задумался над тем, что сигареты совершенно не спасают от стресса. Кто вообще придумал этот бред? Наоборот ещё больше мыслей в голове копошиться начинает. Но не курить он не мог, особенно когда испытывал стресс. Какая-то дурацкая ловушка... – По факту мы не справились со своей главной задачей. Чего уж тут придумывать оправдания. Тем более если учесть, что в опасности оказалось всё человечество сразу.

-- Виноват – не виноват, -- сказал Калуев. – Всё уже произошло, нам остаётся только реабилитироваться, внеся нормальный такой вклад.

-- Реабилитироваться! – Нойманн нервно рассмеялся. – Они подняли авиацию! Армию подвели. Ввели в дело кучу спецов. Конкуренция, понимаешь ли.

-- У нас же всё равно главные козыря в руках. Лимцова и Ломич…

-- Это всё пальцем в небо. Может козырь, а может пустая трата времени. Ломич хоть и одинокий задрот, но не совсем уж дебил.

-- Я всё не понимаю, чего вы его раньше не прижали и не заставили привести своего питомца в западню? Чего сюсюкались? Шантажировать не умеете? Он же тюфяк и сразу бы раскололся.

-- Может и раскололся бы. А может всё попортил. Мы хотели действовать тихо, минимум подозрительности. Чтобы всё гладко и чистенько. А вышло всё – вон как. Никого не поймали.

-- «Лесного» мы уже поймали. Уже не так плохо.

-- Ну ты, конечно, оптимист, -- помотал головой Нойманн. – Я даже в Интернет зайти не могу – всюду эта Икона. А ты говоришь – неплохо. Вон уже сколько наших компьютерщиков полетело. Банят ресурсы, бьются с ботами, наезжают на провайдеров. Пытаются внушить людям свалить из Интернета на время, понимаешь? Говно подчищают, короче. Удаляют. Самая опасная работа. Не у нас, с автоматами. А у сидней офисных клавиатурных. Они видят Икону, а по-другому никак её не удалить.

-- Они её чё, напрямую удаляют? Они совсем дебилы или это я чего-то не понимаю? Почему бы не использовать какую-нибудь нейросеть, которая бы распознавала икону? И всё удаляла сама?

-- А ты у нас умный самый? Там такие задроты сидят, тебе не снилось. Это время – во-первых. А во-вторых – ничто не может её распознать. Эта вещица – не от нашего мира. Поэтому уже человек двадцать крышей поехало. А с других отделов? Прикинь просто. Лентяи пришли в офис работать, штаны просиживать. А теперь приходится штаны эти менять.

Нойманн усмехнулся и сделал длинную затяжку.

-- Интернет надо отрубать к хренам, -- сказал Калуев. – Это же прописано в инструкции к действию, вроде?

-- Прописано, а хрен ли толку. Бюрократия нагибает целую планету сейчас. Пока один всё согласует с другим, потом с третьим. А сколько бабла прогорит? В интернете же бизнес крутится. Представь, какую вонь поднимут. А всё это компенсировать кому?

-- И чё теперь, надо чтобы люди с ума сошли? Почему бы с руки не рубануть?

-- Нет смельчака со стальными яйцами, который бы рискнул своей свободой. А если и есть, то он ещё не знает, что творится. Это мы с тобой такие умники, в курсе всего и знаем, как поступать.

-- Вот и подводные камни у секретности объектов.

-- Да, секретность. Теперь каждый Васёк будет знать, что человечество живёт бок о бок с опасными вещами. Что мир вообще не такой, как рассказали в школе. Десятилетия пропаганды на свалку. И попробуй потом внушить кучке инвалидов обратное. Хотя, они же все умрут…

Калуев молча запулил бычок в урну. Происходит апокалипсис, а они стоят и курят, базарят. Конечно, дела -- задница, но наступающий конец света как-то не ощущался. Да и не верилось, что это конец света. Так. Катастрофа. Сейчас всё разрулится…

-- Да и если мы уничтожим ту тварь – по голове не погладят, что самое гадкое. Гадкое… Знаешь, что самое гадкое в нашей специальности? – Нойманн затянулся сигаретой и глянул на Калуева. Тот вопросительно поднял брови. – Если косячишь – получай пизды. А если выполняешь работу хорошо – так ты не молодец. Ты просто делаешь свою работу, так ведь и должно быть.

-- Так ведь такое во всех работах имеется.

-- А в нашей – в особенности, -- Нойманн выкинул сигарету. Пора бросать эту дрянь. Толку от неё нет совершенно. Разве что будто бы придаёт веса словам. Или даёт повод отлынивать от работы, как в детской игре «я в домике». – Пора возвращаться к делам. Скоро отрубят Интернет. Авиация со всей страны слетается в наш регион.

-- Будут бомбить леса?

-- Прочешут каждый метр тепловизорами и прочими радарами. Хоть плоть и не теплокровна, но всё же она движется, а энергия движения, из курса физики, переходит в энергию тепловую. Пошуметь, пошугать – её мускулатура разогреется и всё – запускай ракеты, бомбы – чем там вооружены самолёты. Сжечь всё к хренам. Тварь никуда не уйдёт незамеченной... Да и от Лимцовой скоро будут вести. Она перешла в фазу активного действия.

Калуев заржал.

-- «Фаза активного действия», -- повторил он. – Она что, решила ему отсосать?

-- Все средства хороши для достижения цели. -- усмехнулся Нойманн. -- Да и почему бы нет. Когда на кону гибель миллионов.

-- Получится самый героический отсос за всю историю человечества, -- ржал Калуев. – Жалко только, что никто об этом не узнает.

-- Придётся делать для Лимцовой особую медальку, -- сказал Владимир и задумался о чём-то своём.

36.

-- Ведь за нами всё равно отправят слежку? – спросил Ломич. Автомобиль стрелой мчал по горной дороге, опасно проходил крутые повороты.

-- За нами уже отправили! – ответила раздражённая Кармила. – Серую «ауди», которая была сзади нас ещё минут пять назад. Это корыто одного из наших агентов.

Хоть Саня и не доверял Кармиле – было видно, что она либо чрезмерно переигрывает, либо действительно хочет оторваться от спецслужб любой ценой и так рискует на поворотах, едва ли не вылетая с обрыва. Оставалось в напряжении держаться за сиденье и дверную ручку.

-- И чё делать? Ты же понимаешь, что от «спецслужб» всё равно не уйти? Это и есть твой план – просто валить?

-- Я им отправила СМСкой, что разыгрываю перед тобой сценку. Будто бы ты раскусил Организацию, мне пришлось убедить тебя бежать со мной, скоро ты окончательно доверишься мне, приведёшь «Плоть» в ловушку и вообще, что всё идёт по плану…

-- Короче, ты просто сказала правду?

-- Нет, это самая грязная ложь.

-- Да неужели? А по-моему всё так и есть. Хочешь, чтобы я доверился тебе и позвал Олега, а потом…

-- Олега? – усмехнулась рыжая. – Нашего Бога зовут Олегом?

-- Какого ещё Бога?

-- Нашего Бога. Бога всего живого, спасителя… Но почему именно «Олег»?

-- Это… Не знаю.

-- Он себя так сам назвал?

-- Нет, имя придумал я…На самом деле я так назвал его просто… потому что Олег – звучит мило.

-- Мило, -- хохотала рыжая.

-- Для ужасающего существа, размером с грузовик… -- сказал Саня и задумался, зачем вообще это ей рассказывает. – Наверное, когда мы с ним познакомились – я был слишком напуган, а обращаться к нему даже и не знал как. «Олег» – как бы… как бы смягчало ужас.

-- Понятно.

-- И что же ты тогда задумала, если наше бегство – это ложь, – спросил Саня. – Почему ты пошла против «своих»? Для меня это выглядит, будто вы все просто хотите любой ценой выманить Олега.

-- Это с твоей стороны так может показаться. Но ты ещё не понимаешь, что вообще происходит на самом деле.

-- И ясное дело! Ты мне ничего не объяснила.

-- Ты уже в курсе, что по всему миру происходит нечто масштабное, ты в курсе того, что живёт такое существо, как Олег… Так что не должен удивиться тому, что в нашем мире существует и нечто большее. Нечто, называемое Изнанкой, -- на крутом повороте мимо пролетел встречный автомобиль и Кармила едва успела вильнуть в сторону. -- Вот чёрт!

-- Аккуратней!

– Стараюсь! Короче… Изнанка всегда стремится поглотить наш мир – мир Жизни. Жизнь вышла из Изнанки, поэтому в нашем мире существует так много несовершенства – жизнь искажена. Она родилась не до конца. Все мы – твари, застрявшие на границе. Вот уже несколько миллиардов лет мы мечемся от страдания к страданию и пытаемся продлить свой жалкий век, неизбежно заканчивающийся смертью… А всё дело вовсе не в смерти, а в том, что мы не родились до конца…