Он отчетливо увидел бордовые очаги боли – два разрыва в коже и мышцах, клинки нага чудом не достигли органов. На границах разрывов поблескивали желтоватые искорки – заражение. Но эти искорки быстро гасли, их подавлял легкий бледно-зеленый туман. Карн сфокусировал внимание на тумане, проследил его источник и понял, что это Зак вовремя обработал раны.

Но на этом хорошие новости закончились. Антара без труда справилась бы с такими повреждениями, Карн был уверен, что ее тело способно перенести гораздо больше ущерба. Регенерация уже началась и нактак-арин смогла бы вставь на ноги к утру. Если бы ни одно НО.

Кошка была больна, и очень давно.

Карн пытался идентифицировать болезнь, но не мог. Ее очаги, медленно пульсирующие кровавой чернотой, зияли по всему телу Антары, связываясь между собой тонкими, но прочными нитями холодного разрушительного мрака, в котором терялись любые человеческие категории и не оставалось ничего, вообще ничего. Он никогда не видел подобного, не мог даже представить. Это напоминало смертельный разрушительный яд, попавший в тело нактак-арин многие годы назад. Но Карн не видел его источника, не было никаких следов внешнего вмешательства. Это сбивало с толку.

Так или иначе, но организм животного год за годом проигрывал битву непостижимому злу, хотя внешне эта борьба никак не выдавала себя. И так могло продолжаться еще долго, но раны, нанесенные клинками нага, вызвали перманентную имунносупрессию. Иммунитет кошки рефлекторно направил часть своих сил на нейтрализацию новой опасности, и затаившейся болезни этого хватило, чтобы в считанные мгновения перевести позиционную борьбу в молниеносный блицкриг, полностью завладев измученным телом прекрасного создания.

Карн не представлял, как все это могло произойти здесь и сейчас. Он видел, что Антара умирает, но не мог ей помочь. Просто не умел постичь суть происходящего, будто это было не стечение обстоятельств, а какой-то злой рок, чья-то неведомая воля, которую даже ему не сломить. Но парень понимал одно – это его вина. Очередная ошибка, пылающее ярмо которой будет обжигать его душу каждый миг всю оставшуюся жизнь.

А теперь он должен был сказать Заку, что Антара…

– Она умирает, – Карн решил, что нет смысла тянуть. – Я ничего не могу сделать. Прости.

– Это ведь не раны? – Зак продолжал гладить нактак-арин, его глаза были закрыты.

– Не раны, – согласился Карн. – Они лишь спровоцировали… болезнь. Она давно в ней.

– Я знал, – дрожащим шепотом проговорил Зак, голос парня сорвался и он замолчал. А потом продолжил одними губами. – Прости меня, девочка. Я чувствовал, но так и не понял.

Он сильнее смежил веки, сжал челюсти так, что хрустнули зубы, и все же предательская слезинка скользнула по щеке и сорвалась вниз, тут же утонув в черном шерстяном океане. Кошка подняла голову и посмотрела на своего друга. В ее глазах, подернутых стеклянистой дымкой боли, ничего нельзя было прочесть.

– Сейчас пойдет дождь, – Зак вскинул голову к небу, не открывая глаз. Шмыгнул носом. – Сильный дождь.

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Антара приподнялась на передних лапах и боднула его лбом в плечо. Видимо, она редко так делала – движение вышло резким, неуверенным.

– До города не успеем, – продолжил Зак, открыв наконец глаза. Они были красными, стеклянными, смотрели сквозь… сквозь все. – Но недалеко брошенная стоянка лесорубов, там есть пара целых домов. Грозу лучше переждать там.

Карн и Мидас переглянулись. Было глупо уточнять, какой город Зак имел ввиду. Вегвизир мог переместить их только к Аркаиму, никуда больше. Что касается грозы, о которой говорил парень, то хотя небо над ними представляло собой безбрежное синее море, уже стремительно темнеющее на западе, в его словах звучала достаточная степень уверенности, чтобы проигнорировать их казалось большой глупостью. С другой стороны, он ведь и двинуться мог от горя, кто знает – какие они, русы, в этом времени?..

Но парень оказался прав. Прошло не больше минуты, как с неба – на котором все еще не было даже намека на облака! – начал накрапывать мелкий дождь. Он усиливался с каждым мгновением и это было поразительно – дождь, намеревавшийся в ближайшее время превратиться в полноценный ливень, шел из чистого неба, прямо из хрустальной синевы. Мидас прикинул, что этот мир, похоже, несколько отличается от привычного им. Карн инстинктивно кивнул, уловив его мысль.

– Я помогу, – фригийский царь потянулся к кошке. Ее раны все еще слегка кровоточили и маловероятно, чтобы животное могло идти само. Он подумал, что они с Заком встанут по обе стороны от нактак-арин и будут поддерживать ее, но у Антары по этому поводу имелось собственное мнение.

Она зашипела на Мидаса, впрочем – абсолютно беззлобно, просто давая понять, что прикасаться к ней – не лучшая идея. Затем кошка медленно подтянула под себя все четыре лапы, подождала пару мгновений и также медленно выпрямилась. У Зака при виде этого на скулах вновь вздулись желваки. Парень задышал медленно и глубоко. Карн понимал его – тот изо всех сил старался не поддаться предательским эмоциям. Тем самым, что делают нас людьми, но в критические минуты – мешают принять верное решение.

Антара посмотрела на Зака, тот кивнул ей, поджав губы, и направился в сторону неприметной тропы, зиявшей в стене леса, точно застарелая ссадина, которую давно перестал замечать, но она все никак не затягивается. Тропа уводила на северо-восток, вдоль скалистых гор, возвышавшихся справа неодолимой стеной.

Зак двигался нарочито медленно, кошка пошла за ним и почти сразу нагнала друга. Он осторожно коснулся рукой ее спины, которая неестественно выгибалась при каждом шаге, и не нужно было иметь истинное зрение, чтобы понять, почему она так делает. Но гордое животное не собиралось уведомлять окружающих о своем состоянии. А когда рука Зака пробежала вверх по загривку, прошлась по макушке и заскользила по носу взад-вперед, взад-вперед, Карн увидел в энергетическом спектре, как тенета боли отступают. Антара тихонько заурчала, чуть прикрыв глаза.

Карн не понимал, как это происходит. Течение энергий в теле Зака и нактак-арин не изменилось, но что-то происходило с нейротрансмиттерами нервной системы животного, они самопроизвольно блокировали болевые импульсы. Потом он увидел выброс дофамина, но по-прежнему не различал перемен в аурах и тонких энергетических полях. Хотя может что-то и было. Но если так, то это иной уровень, недоступный даже ему.

Тем временем дождь усилился, превратившись в настоящий ливень с грозой, как и пророчил Зак. При этом небо, мелькавшее меж раскидистых крон, все еще оставалось синим, хотя и потемнело, но уже по другой причине.

Карн и древний бог в очередной раз синхронно подумали, что это верное решение – последовать совету парня с кошкой. Даже если он укажет им точное направление к Аркаиму, в ночной темноте, да еще в грозу дорога может быть довольно опасной. То есть вряд ли это непреодолимая преграда, но подвернуть или, тем более, сломать ногу, споткнувшись о корень или поскользнувшись на размокшей почве, будет крайне неприятно и еще больше – обидно.

Они шли около получаса. За это время Антара несколько раз останавливалась, собираясь с силами. Один раз кошка, шатаясь, сошла с тропы, чтобы справить малую нужду. Она даже попыталась закопать следы своего пребывания в кустах, следуя древнейшему из инстинктов. Но это далось ей с немалым трудом – в итоге животное не удержалось на лапах и завалилось на размягченную дождем землю. Зак помог ей подняться и они двинулись дальше.

Вскоре впереди показалась брошенная стоянка лесорубов. Три приземистых домика с двускатными крышами жались друг к другу на небольшой опушке, точно боясь обступившей их темной чащи. Один из домов остался стоять лишь потому, что из него насквозь проросла пара стройных берез, но два других выглядели целыми. Неподалеку Мидас разглядел еще как минимум три строения, от которых остались только едва различимые остовы.

Стоянка была брошена давно, много десятилетий назад, и было странно, что два дома все же сохранились в относительной целости. Вскоре они поняли, как это вышло.