– Вызываю подкрепление, срочно! Убит полицейский. Калининская, мать её, улица! – прокричал я, нажав на запястье кнопку вызова диспетчера.
Затем вырвал с пояса светошумовую гранату и бросил её в сторону бегущих на меня с оружием в руках людей. Сделал три выстрела из пистолета по тем, кто был ко мне ближе всего. Одному успел всадить пулю в шею, когда он уже замахивался красным пожарным топором. Следующей в ход пошла дымовая шашка. Бросив её себе под ноги, я рванул на проезжую часть, стараясь одновременно с этим не попасть под колёса проносящихся машин. Словно загнанный в угол зверь, я готов был рвать и метать, но выжить любой ценой. На удивление я не чувствовал ни паники, ни страха, ни боли. Все мои эмоции исчезли куда-то, осталось лишь чистое сознание и мерно колотящееся в груди сердце. Первая цель любого животного – выжить, и я целиком теперь посвятил себя этой цели.
Ответ диспетчера я не расслышал, так как он пришёлся на взрыв гранаты. Потому, вновь нажав на кнопку, я оповестил его ещё раз о том, что ситуация критичнее некуда и что я движусь в сторону центра города. Тем самым я хотел уйти из столь опасного сектора, который вмиг взорвался в намерении меня убить. Пистолет в левую руку, телескопическая дубинка-шокер – в правую. Преследователи с той стороны улицы также бросились через проезжую часть. Один из прохожих, то ли тоже участник, то ли просто очередной шизик (хотя они все были едины), попытался остановить меня, за что получил ударом дубинки в район челюсти и тут же упал как подкошенный.
По правую руку я заметил какой-то узкий переулок. Закрыв поворот в него дымовой шашкой, бросился туда, стараясь не сбиться с курса. Но мне не повезло – он изгибался, возвращаясь вновь на Калининскую, где меня ждала желавшая разорвать меня на части банда Дракона и её приспешники. Взвесив все «за» и «против», я всё же побоялся затаиваться в переулке – если обнаружат, мне точно настанет конец. А подкрепление бы наверняка пробежало мимо. Потому я вновь вышел на Калининскую, где меня сразу же заметили. Патроны необходимо было беречь, потому я старался стрелять лишь тогда, когда очередному преследователю оставались до меня считаные метры. Иначе меня могли бы сбить с ног. Так же я побаивался и тех, кто попадался мне навстречу. Держась бордюра, я нещадно бил шокером или дубинкой наотмашь тех, кто не прижимался к стене дома, тянущейся по другую сторону тротуара.
И всё же толпа нагоняла. В тяжёлом скафандре, защищавшем меня от ударов и пуль, я бежал сильно медленнее, да и расходовал силы много быстрее. Теперь я чувствовал металлический запах крови в носу и тошнотворный комок в горле, но старался держать дыхание ровным, делая вдох-выдох по счёту, как нас учили на многочисленных тренировках. Чёрт возьми, если бы я только знал, в какую жопу я попаду, то ходил бы только на беговые, забивая на все силовые, тренировки по стрельбе и даже столь любимый мною настольный теннис. Я усмехнулся этой мысли: «если бы да кабы». Оглянувшись, успел вовремя заметить, как один из догонявших, судя по всему, собирался прыгнуть на меня, чтобы остановить. Я резко соскочил на проезжую часть, и этот недоумок грохнулся на асфальт, как мешок, набитый дерьмом вместо мозгов, – что вполне соответствовало действительности. Я надеялся, что он как минимум сбил себе коленные чашечки, а лучше переломал все кости.
Ещё одна светошумовая граната – последняя, – за ней дымовая. И я вновь бежал через потоки машин на другую сторону улицы. Это был мой единственный шанс: петлять зигзагами, как заяц, удирающий от охотничьих собак, запутывая следы. Я уже почти добрался обратно, до той стороны улицы, где всё начиналось, как вдруг незадачливый водитель со свистом тормозов и следами шин на асфальте, видимо, заметивший меня в последний момент, потерял управление и по касательной слегка задел меня, сбив с ног.
– Проклятье! – чертыхнулся я, с трудом поднимаясь и чувствуя саднящую боль в правом бедре, которое встретилось с дверью машины.
Чуть отдышавшись, я уже собирался вновь побежать, пусть и хромая, как один из преследователей навалился на меня всем телом, пытаясь прижать к земле. Я успел извернуться и вместо падения на живот грохнулся на спину, теперь пластинами на запястьях пытаясь отбивать лезвие его ножа, которым он метил мне прямо в шею. И несколько раз скользнул по краю шлема. Прорычав что-то невразумительное, я смог двинуть кулаком в перчатке с железными, наподобие кастета, вставками ублюдку в кадык. Добивать его не было ни сил, ни желания. Я вновь попытался подняться, но на меня навалилась ещё одна сволочь. В чёрной толстовке, с выкрашенными в ярко-розовый патлами, хлипкая и хрупкая девчонка буквально впилась когтями в мою броню. На мгновение я даже замер, ошарашенный, – откуда в ней было столько ярости? Чего она хотела добиться, будучи вдвое или даже втрое легче и мельче меня? Есть ли ей вообще восемнадцать? Ударом наотмашь я отбросил её в сторону. Но потеря драгоценных секунд стоила того, что теперь на меня навалилось ещё двое ублюдков. Им удалось сбить меня с ног. Я попытался отползти, чтобы занять более удачную позицию, но у меня не вышло этого сделать – один из них был просто огромным, хоть и его массу составляли не мышцы, а жир, но, навалившись сверху, он, буквально используя чёртову гравитацию, не давал мне сдвинуться с места. Второй же, блондин в синей рубашке, теперь пытался стянуть с меня шлем, а очухавшаяся девчонка, которую я отбросил в сторону, утерев тыльной стороной руки капающую из носа и разбитой губы кровь, занесла над моей головой металлическую трубу. Их план был предельно ясен: размозжить мою голову. Но ушибы и усталость начали сказываться… Силы покидали меня. Я извивался, брыкался, несколько раз мне удалось сбросить руки паренька в синей рубашке – но всё же в какой-то момент шлем предательски соскользнул с моей головы, делая меня совершенно беззащитным перед этой девушкой с розовыми волосами и арматурой в руках…
Воздух, наполненный запахом гниющих мусорок и потного тела парня, прижавшего меня к земле, ударил мне в нос. Неужели это конец? Я ещё старался как-то отбиваться, так просто сдаваться не собирался. Столько раз я выкручивался из, казалось, совершенно безвыходных ситуаций. Неужели удача оставила меня на этот раз? Мне вновь вспомнились испуганные глаза Лизы утром… Она что-то почувствовала? Что вечером её муж не вернётся к ней и дочери? В голове путались мысли и воспоминания: как счастливые, так и полные разочарования, горя, утраты. А ведь всё могло быть по-другому… Сколько в нашей жизни каких-то моментов, зачастую совершенно не зависящих от нас, которые тем не менее совершенно меняют наше будущее. Хотя надо признать, что любая мелочь, любое мгновение так или иначе воздействует на нас, нашу жизнь и жизнь тех, кто нас окружает, особенно на тех, кто нам дорог. Интересно, есть ли что-то там, после смерти? Или меня ждёт лишь пустота… Чёрт возьми, неужели я готов смириться…
– Открой его лицо, я хочу увидеть его и запомнить! – заверещала девчонка, и кто-то из удерживавших меня парней стянул с моей головы и балаклаву.
Внезапно раздался выстрел – девочка-подросток упала рядом со мной навзничь, железная труба со звоном, отскакивая, завертелась по плитке тротуара. Ещё выстрел – с меня соскользнул жирдяй, вопя как свинья и извиваясь от боли. Не медля ни секунды, я вскочил на ноги, лбом ударил в нос тому, который стянул с меня шлем, – раздался малоприятный хруст, говоривший о том, что я достиг цели, – и вырвал свою собственность обратно из его рук, после чего наконец закрыл своё лицо. Чёрт возьми, успел ли кто-то запомнить меня? По идее, нет, мы разбирались лишь с этими тремя, следующие преследователи остановились на расстоянии минимум тридцати метров, не зная, что делать дальше. Лишь один из нападавших всё ещё живой, хоть и серьёзно ранен. Мне придётся это сделать… Ради безопасности моей семьи, ведь он видел моё лицо вблизи. Подняв свой пистолет, я, вытянув руку, выстрелил в держащегося за разбитый нос паренька. Теперь все трое свидетелей мертвы.
