К счастью, за время их отсутствия никакого скандала не случилось: Повилика продолжала игнорировать шайтара, а тот сосредоточенно копался в вытряхнутых из её сородичей артефактах, кажется вовсе забыв о свидетельнице.

— Есть что-то интересное? — спросил Шад с ходу.

— Ты даже не представляешь насколько! — ответил тот. — Маскировка, связь, открывашка для нашей защиты от порталов… Сокровище, а не эльфы!

— Всё вытряхнул?

— В идеале бы с них одежду снять и волосы осмотреть внимательнее, но не здесь же.

— И правда. — Шад бросил насмешливый взгляд на Халлелу. — Пакуйте этих красавцев, Когтю передадим вместе со всеми потрохами. Дадут Предки — разговорят.

В такой исход он почти не верил: бойцы явно профессионалы, такие любой допрос выдержат. Но это не повод не попытаться.

Так до сих пор и не удалось установить, зачем Повилика понадобилась сородичам. По дипломатической части ничего не нашлось, разведка установила только, что приказ пришёл откуда-то с самого верха, из-за океана. При этом остальные захваченные в лаборатории работники никого настолько сильно не интересовали, об их судьбе беспокоились на общих основаниях. Вслух озвучивалась версия ценности Халлелы Безродной как учёного, но в это не верили ни свои, ни союзники, ни, кажется, сами эльфы.

С благословения Великой Матери к делу через контакты Внешнего Свода подключили и Орду, и Каганат, но и там не сумели выдвинуть никаких дельных предположений. Самым примечательным в Повилике была её отрезанность от корней при большой магической силе, но прежде её так высоко никто не ценил. Да, изгоняли женщин ушастые заметно реже, чем мужчин, а с таким потенциалом и вовсе — первую, но прецеденты были, и они ничего не объясняли. Отрезанные влачили достаточно жалкое существование, обычно на человеческих землях, жили в среднем не намного дольше тех же шайтаров и умирали в одинокой безвестности.

До сих пор оставалась надежда на то, что сама Повилика вспомнила, но скрыла, однако после её демарша со спасателями эта надежда заметно померкла. Халлела вполне ясно дала понять, что не желает воссоединяться с сородичами, и, если бы у неё возникло предположение, какой из её научных интересов оказался столь интересен эльфам, непременно сказала бы. А предполагать, что это какой-то хитрый план втереться в доверие… Звучало откровенно безумно.

Ещё через четверть часа в доме опять воцарились мир и покой. Шад, уходивший последним, явно хотел сказать что-то кроме обещания держать в курсе ситуации и завтра вернуться со следователем, чтобы допросить эльфийку, но сдержался. Сегодня отвечать на вопросы та отказалась наотрез, игнорируя даже Шахаба, но идею завтрашнего разговора вроде бы восприняла милостиво, так что он решил поверить и дать женщине возможность перевести дух.

Со стратегией Шад угадал, Повилика быстро остыла и сопротивлялась не потому, что не хотела отвечать, а потому, что не желала оканчивать вечер в компании посторонних. Знала она этих сыщиков, у них быстро не бывает, вымотают нервы, сожрут прорву времени, а даже если в итоге выйдет толк, её это всё равно не коснётся. А у неё планы!

Продолжать ругать шайтара за отстриженные волосы уже не хотелось — поздно, глупо и неинтересно, а вот приятного хотелось. С тех пор, как Шахаб снял бойкот, прошло несколько дней, и наметившийся распорядок ей нравился.

Утром шайтар приносил завтрак и оставлял, потому что в такую рань она обычно еще спала. Реагировала на его появление, но не поленилась встать только первый раз, и то — зря: ни на что приятное его отвлечь не вышло, утренний Шахаб был слишком серьёзен и отвратительно пунктуален, как будто он мир спасает, а не камни на стройке ворочает.

Потом много бумаг, расчётов и размышлений. Работу Халлела любила, и работалось здесь прекрасно. Ей принесли многие записи, вывезенные шайтарами из лаборатории, и предоставили счётный кристалл — простенький, но рабочий, и от всего этого великолепия не приходилось отвлекаться на бюрократию и нелепых разумных с их бестолковыми просьбами и претензиями.

Обед ей приносили разный и разные охранники, но все они быстро приучились приходить тихо: заставая каждый раз эльфийку за расчётами и до сих пор не поймав ни на чём больше, невольно прониклись уважением. Халлела бы разнообразила досуг развлекательной литературой, но в её распоряжении оказалась только какая-то замшелая скукота, даже та, которая считалась приключениями. Она терпеть не могла суровую умную литературу прошлых веков, считая это чем-то вроде аллергии: через полчаса чтения нападала страшная зевота. Наверное, последствия хорошего образования, которое долгие годы вколачивало в неё всю эту бессмысленную, нудную и однообразную чушь. А теперь читать подобное самой, добровольно, да еще пытаться получать удовольствие?! Нет уж, лучше математика и магические опыты.

А вечером неизменно приходил Шахаб, и Повилика искренне радовалась этим визитам. Не только из-за секса, хотя из-за него тоже: шайтар оказался изумительным любовником, неутомимым, напористым и — осторожным. Да, громадный и очень мощный мужчина, бывало, не рассчитывал силу, но очень старался подобного избежать. Халлеле нравилось, когда он злился, и провоцировала она его зачастую намеренно, дразня и выводя из себя, отдельно еще и потому, что было приятно сознавать: он не причинит вреда, даже имея такую возможность.

«Не бояться» Повилике давалось просто, жизнь отучила, и страха этот мужчина не вызывал с самого начала, даже тогда, когда от него шарахалась остальная лаборатория. Но не бояться боли и смерти — совсем не то же самое, что точно знать, что их не будет.

Доверие. Странное слово и странное состояние. Новое. Но сейчас Халлела была к нему удивительно близка — впервые в жизни. Шахаб оказался не только большим и красивым, но ещё — простым, прямолинейным и честным. Удивительное сочетание качеств. Она бы сама, может, смогла притвориться и устроить такую тонкую, изощрённую месть, втеревшись в доверие и ударив в спину через время, но — в прежние годы, сразу после наказания, обозлённая на весь мир. Сейчас тратить столько душевных и физических сил на подобные извращения казалось глупым и нерациональным.

Так что — да, возможности остаться с Шахабом наедине, пусть он и постригся, Халлела ждала с нетерпением. Но вернулся он, выпроводив гостей, хмурым, задумчивым и явно не настроенным на шалости. Глянул на сидящую всё в том же углу эльфийку, ничего не сказал и не подошёл. Повилика, заинтригованная, наблюдала из-под ресниц: кто она такая, чтобы мешать мужчине ковыряться в себе и мучиться!

Шайтар подошёл к рабочему столу, опёрся на стул с высокой спинкой. Задумчиво посмотрел на пару подушек на сиденье, очень похожих на диванные из общей комнаты. Он не помнил, когда притащил их сюда и зачем, но пленнице они пришлись кстати: мебель была рассчитана на Шахаба, эльфийка же казалась рослой только в сравнении с сородичами, а тут плохо дотягивалась.

Взгляд скользнул по залежам бумаг, по книгам… запнулся, вернулся обратно. Мужчина подобрал пособие по расовой магии, которое сам же читал не далее как вчера вечером перед сном.

— Откуда здесь эта книга? — спросил задумчиво, обернувшись к пленнице.

— Попросила охранника, он принёс, — независимо пожала плечами Халлела и с очень сосредоточенным видом уткнулась в собственную книжку.

— И если я спрошу, он подтвердит. — Шахаб с тонким томиком в руке приблизился к постели, сел на край.

— Ну если вспомнит. — Эльфийка передёрнула плечами и попыталась дрыгнуть ногой, которую поймал шайтар. — Пусти! — Она изо всех сил упёрлась второй стопой в его рёбра, но толку? Здоровяк как будто и не заметил усилий, легко удерживая лодыжку и разглядывая каменный браслет.

Тот выглядел цельным и совсем неповреждённым, вот только…

— И давно ты наловчилось его снимать? — мрачно уставился на неё Шахаб, выпустив ногу.

— Не понимаю, о чём ты, — упёрлась Повилика, тут же подобрала пятки под себя и прикрыла колени краешком одеяла. — Если бы я могла…