Дэн остановил машину. Элли открыла глаза и зевнула — наверное, надышалась свежим воздухом.

Они пересекли улицу и вошли в кафе «У Молли». Заняли столик в углу. Официант зажег свечи.

Глядя на Элли, сидящую напротив, Дэн подумал, что она похожа на портрет кисти художника-прерафаэлита, со своими длинными вьющимися рыжими волосами и задумчивым выражением лица. Но это сейчас, а вообще она кажется веселым, жизнелюбивым существом. Впрочем, так ли это? Ведь о ее жизни он не знает ничего, кроме того, что она поведала ему при прошлой встрече.

— На самом деле я совсем тебя не знаю, — сказал Дэн. Глаза Элли удивленно расширились, и он поспешил добавить: — У меня странное ощущение. С одной стороны, я чувствую себя твоим старым другом, а с другой — понятия не имею, чем ты жила все эти годы.

— А по-моему, я тебе все рассказала. — Элли сделала глоток кьянти, которое он заказал к итальянским блюдам.

Он подался вперед:

— Между ребенком, которого я учил серфингу, и тобой существует пропасть. Как ты жила все эти годы? Где училась? С кем дружила? Была ли когда-нибудь влюблена?

Она склонила голову набок и слегка улыбнулась:

— Это очень личный вопрос.

— Что личного в том, где ты училась?

Лицо Дэна имело такое невинное выражение, что она рассмеялась:

— На этот вопрос я, конечно, отвечу. Училась в колледже в Финиксе, штат Аризона. Там встретила Майю, самую близкую подругу. Кстати, нас оттуда чуть не выперли с треском. Скандал предотвратили Мисс Лотти и отец Майи. Мы тогда совсем одурели от свободы.

Дэн смеялся, слушая разные истории из ее студенческой жизни. Он был серьезным женатым студентом и ни о каких приключениях даже мечтать не мог.

— И конечно, я влюблялась. — Элли попробовала равиоли с лобстером. — Божественно.

— Ты была влюблена? — Он впился взглядом в ее восхитительные губы.

— М-м… раза два, не больше. — Итальянец с телом микеланджеловского Давида отодвинулся в другую жизнь, в другой мир. — Полагаю, я сублимировала свои чувства, купив красный «харлей».

Он рассмеялся:

— «Харлей» заменил тебе секс?

— Мистер Кэссиди, — Элли с притворной скромностью опустила ресницы, — всем известно, что «харлеем» заменить секс невозможно.

Он театрально испустил вздох облегчения:

— Рад слышать.

— Хотя следует делать поправку на индивидуальные особенности характера.

Дэн не понимал, шутит Элли или говорит серьезно. А она вдруг потянулась через стол, взяла его руку в свои, поднесла к губам, быстро поцеловала. Затем выпрямилась.

— Я очень рада, что приобрела хорошего друга.

У Дэна мигом повысилось кровяное давление. Что делать? Может быть, не мыть руку, как это делают влюбленные подростки?

— Я не понял насчет поправки, — пробормотал он.

— Что не понял? — Элли собрала ложкой остатки соуса. — Молли заслуживает всяческих похвал. Блюдо просто замечательное.

— Ты должна попробовать еще красную кефаль. По пятницам ее присылают из Италии, на самолете. Я не понял, что придает тебе силы. Я имею в виду, почему ты так завалена работой? Зачем посвящать кафе все свое время, энергию, жизнь?

Лицо Элли сделалось серьезным.

— Понимаешь, мне очень хочется доказать что-то самой себе. Например, что я могу добиться успеха, сама, несмотря на то что росла в привилегированной обстановке. Я хочу стать известной, чтобы обо мне говорили, как говорят о кинозвездах. В Лос-Анджелесе, Нью-Йорке… Везде.

— Ты хочешь стать звездой.

— Да, хочу, — категорически заявила она. — И не скрываю этого. Я хочу заработать много денег. Главным образом для того, чтобы о них не думать, чтобы содержать Мисс Лотти в условиях, к которым она привыкла.

— А что еще? — Ему почему-то казалось, что деньги для нее не главное.

— Ты имеешь в виду, если я заработаю действительно много? Пожалуйста! Я открою кухни для бедных, как в период Великой депрессии. Но там будет не только суп. Я буду готовить простую сытную еду для детей, которые каждое утро идут в школу голодными, которые притворяются, что забыли дома сверток с бутербродами, потому что им стыдно признаться, что бутербродов нет, которые возвращаются из школы в дом, где их не ждет ни обед, ни ужин, у которых родители наркоманы. Я никогда не знала, что такое голод или серьезная нужда. Мой долг — поделиться тем, что у меня было всю жизнь. — Она с опаской посмотрела на него. — Это звучит не слишком патетично?

— Нормально, — успокоил ее Дэн. Молодой официант подал тирамису, который она заказала, и две вилки. — Ты мне нравишься, Элли Парриш-Дювен, все больше и больше. Однако мы отвлеклись. Ты так и не рассказала мне, насколько серьезно была влюблена.

Она поддела вилкой вкуснейший кремовый десерт.

— Я вижу, ты не унимаешься.

— Когда вопрос интересный — конечно, нет.

Элли вспомнила Стива Коэна, свою молодую наивность.

— Серьезно я была влюблена лишь однажды, — призналась она и рассказала о длинных юбках, заплетании волос в косу и туфлях «Док Мартено, а также о том, как интеллектуал в течение суток трансформировался в перспективного деятельного менеджера в костюме от Хьюго Босса. — Короче, он бросил меня и тем разбил мое сердце, — заключила она и улыбнулась. — Но знаешь, сердце имеет свойство склеиваться, если ему помогают. — Вдруг она зевнула. — Извини, это от свежего воздуха. В большом городе как-то от него отвыкаешь.

— Можешь у меня переночевать. — Дэн был по натуре оптимист.

— Спасибо, друг. — Она через стол пожала ему руку. — На сей раз мне действительно нужно домой. Спасибо, что показал ранчо. Мне понравилось.

Его темно-голубые глаза вгляделись в ее светлые.

— Приезжай снова, когда закончат ремонт дома. Поужинаем. Как насчет следующей недели?

Она кивнула с улыбкой:

— В понедельник не получится, но в среду, наверное, можно. Я возьму свободный вечер. Специально для тебя.

— Замечательно. Встречи станут у нас доброй традицией. — Его слова пришлись Элли по душе. Проводить время с Дэном Кэссиди было очень приятно. Ей казалось, она знает его всю жизнь.

Они вышли на улицу.

— Увидимся в среду, — крикнула она, залезая в старый джип.

Он высунулся из окна своей машины и посмотрел на нее. Неожиданно, поддавшись искушению, она выскочила из джипа, подбежала к Дэну, взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы. „Легкий дружеский поцелуй, и ничего больше“, — объяснила себе.

— Спокойной ночи, Дэнни-бой, — пробормотала Элли, села в джип и подала назад. Но слишком быстро. Стоянка была узкая. Раздался скрежет. Как в тот раз, когда она ударила его „эксплорер“.

Дэн поморщился, как от зубной боли.

— Господи, Элли! Неужели опять?

— Извини. — Она высунула из окна голову, изучая содеянное. — Ладно, ты уже знаешь мою фамилию и название страховой компании. Впрочем, какие могут быть счеты между друзьями!

Ее смех долго звенел в ушах Дэна.

Бак ездил по маршруту в дневные часы, до тех пор пока не познакомился с каждым закоулком, каждым зданием и каждой подворотней. Он проследил, когда приходят и уходят соседи, когда приезжают фургоны с доставкой, когда появляются рабочие-ремонтники. Выяснил, когда мамаши отводят детей в школу и когда возвращаются домой. Запомнил все патрульные полицейские машины, а также транспортные средства частных охранных агентств. Он уже знал, что в особняке „Приют странника“ никакой охраны не существует, что близкие соседи уезжают на уик-энд в Лос-Анджелес, а дальние по субботам приглашают гостей.

После расправы с матерью Бак действовал без определенного плана, руководствуясь одним инстинктом. Но сейчас нужно было готовиться основательно, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Через неделю он имел представление абсолютно обо всем. Главное — в будни здесь очень тихо».

Под покровом ночи он проехал мимо особняка и свернул на узкую дорожку, почти скрытую между деревьями, шедшую вдоль усадьбы. На Баке был теплый черный тренировочный костюм, черные кроссовки «Рибок», черные перчатки и рюкзак с инструментом. Освещая путь маленьким фонариком, он прошел по дорожке до массивных ворот из кованого железа. Посветил фонариком, обнаружил большой висячий замок и огорчился, хотя предполагал, что ворота будут надежно заперты.