- У нас была информация о некоем возможно мистическим явлении. Та машина, как оказалось в итоге, помешала нам убедиться в справедливости данных. В результате мы ничего мистического не обнаружили. Кроме совершенно необычного исчезновения сбитого нашими танкистами аппарата - это и есть та вторая странность. В обоих случаях, т.е. тогда и сейчас, есть место падения, есть его свидетели, но нет ни единой детали упавших машин.

Гитлер хмыкнул, внимательно посмотрел на собеседника, взял со стола несколько фотографий и протянул их ему...

- Это удалось сфотографировать моему фотографу. В облике этого аппарата есть что-нибудь общее с тем, что было тогда?

Ротенхойзер внимательно рассмотрел фотографии. Разрешение их из-за дальности в несколько километров оставляло желать лучшего, но что-то угадать и даже разглядеть было можно.

- Да, похоже на то, что описывали очевидцы год назад. Характерные очертания налицо. Я могу предоставить вам эти описания, мой фюрер.

- Не надо, Пауль. Достаточно вашего мнения.

Гитлер отошел к карте и стал внимательно ее рассматривать. Ротенхойзер ждал. И уже заранее предполагал следующий вопрос. И ожидание его не обмануло.

- Чьи это аппараты, Пауль?

- Думаю, что во всех случаях это были русские, причем, как нападавшие, так и защищавшие вас. Я могу поделиться с вами подозрениями, мой фюрер?

- Извольте...

- Я думаю, что 2 и 4 декабря вы были свидетелем инсценировки. Могу объяснить. Обратите внимание, что погибли только наши солдаты и техника, а обнаружить трупы нападавших или обломки их техники не удалось, хотя защищавший аппарат активно им противостоял и даже поразил тот, который нападал на вас.

- Я наблюдал, как он падал.

- И где его обломки? Где погибшие или раненые пилоты? Их нет. Они исчезли! Мистика? Можно предположить и ее. Но я лично не верю в нее. Я слишком долго изучаю этот вопрос, чтобы просто так верить.

- Эта фрау, назвавшаяся Скульд, втиралась мне в доверие?

- Скорее всего так, мой фюрер.

- Если те и другие - русские, то что это может означать? Какая-то провокация?

- Прошу прощения, мой фюрер, но я не силен в вопросах политических игр. Очевидно этот вопрос нужно адресовать герру Канарису.

- Благодарю вас, Пауль. Продолжайте свои исследования. Если всплывет что-то необычное относительно произошедшего, то немедленно сообщайте мне.

- Яволь, мой фюрер!!!

***

Перебрасывать группу Шмакова через линию фронта я решил так же, как и когда-то в Белоруссии, т.е. в контейнерах. Для чего запросил у руководства их три обогреваемых и оставить один подвес с "Гермесами". Последние нужны на случай вдруг на пути произойдет встреча с "двенашкой". И точно так же, как и год назад, существовала опасность случайного поражения своим же ПВО. Но пытаться надо.

Лететь над оккупированной территорией нам было недолго и тут тоже была вероятность попадание под огонь ПВО, но уже немецкого. Однако, с немцами было проще, т.к. следить за нами они смогут только до фронта. Гораздо больше придется находиться над нашей территорией, но там Судоплатов организовал все очень хорошо. Он уже более аргументированно, чем в прошлом году, добился запрета полетов советским ночным самолетам в определенной полосе шириной 25 километров пересекающей фронт в течение часа, начиная с ноля часов 6 декабря. Т.е. если посты ВНОС что-то услышат, то это будем либо мы, либо немецкие бомбардировщики. Бомберы я расстреляю те, что окажутся в "нашей" полосе, а советское ПВО в этой же зоне должно молчать при любых раскладах.

Далеко в нашу территорию сразу уходить я не планировал, мне нужно было высадить наших диверсантов. Пусть они люди и тренированные, но полет даже в обогреваемом контейнере это все равно очень нелегко и психологически и физически. Поэтому мы их высадим, дождемся пополнения топлива, в т.ч. и во вновь подвешенные вместо контейнеров ПТБ, пополнения, если потребуется, боеприпасов, и снова "встанем на винт", но уже в Москву на Тушинский аэродром. Тут уж лететь над лесами и более 700 километров. И в Тушино мы и должны будем встретиться с Павлом и снова с Камовым и уже с Милем. Все ж таки "Мишка" - его конторы рук творение.

Взлетели штатно и пошли по своему обыкновению на высоте 50 метров. В нескольких километрах от линии фронта, которую ночью визуально определить было почти невозможно и мы понимали где она только по карте, Оля сообщила, что наблюдает группу из восьми самолетов на высоте 5 километров движущуюся в сторону нашей территории. Это могли быть только немецкие. Шли они буквально по краю "нашей" 25-километровой полосы, можно сказать, что не были в зоне нашей ответственности, но допускать их что-то бомбить было нельзя. Будут бомбить - убьют кого-то из наших.

- Оля! Распредели цели по порядку, атакуем пушками.

- Есть распределить цели!

И я начал набор высоты. На вертолете, даже на таком совершенном, как "Мишка", это заняло прилично времени. Все ж таки скороподъемность у него не как у истребителей этих лет. Но подниматься очень высоко я не мог, в контейнерах были диверсанты.

Оля доложила о захвате целей, дистанция была не пределе.

- Огонь по первому в очереди!

Носовые пушки рявкнули огненным снопом и через несколько секунд в строю немецких бомберов вспыхнула огненная шапка - самолет сбит.

- Отлично! Вали остальных!

Теперь пушка прорычала дольше и еще семь попаданий и еще семь немецких самолетов пошли кувыркаться россыпью к земле уже на нашу территорию.

- Зафиксируй координаты, когда сядем сообщим нашим.

- Все готово уже.

- Молодец!

А дальше полет и посадка прошли штатно, без проблем. Из контейнеров вылезли слегка оглушенные диверсанты.

- Хорошо ты затычки в уши посоветовал. Когда шмалить стали даже с ними чуть не оглушил.

- А кто не хотел вставлять? А? Во-о-от! Слушай, что дядя Виталик говорит - он не злыдня. - улыбнулся я.

- Сколько завалил? Двоих?

- Восемь...

- Опять Героя дадут?

- Лучше бы накормили...

Но действительно накормили. Сели мы на небольшом аэродроме подскока, где Судоплатов организовал оцепление из НКВД-шников и приказал приготовить горячий чай и гречку с тушенкой. Нам все равно высиживать. С обогревом было сложнее, но мы развели костерок. Тут же к нам подбежал сержант из охранного оцепления:

- Вы, что, товарищи! С ума сошли? Немедленно загасите костер! Демаскировка!

- Представьтесь!

- Сержант госбезопасности Начесов!

- Успокойся Начесов. В радиусе километров восьмидесяти немецких самолетов нет. И те идут далеко мимо.

- Как мимо?

- А вот так и мимо.

- Хых... А другие появятся?...

- Все контролируется. Узнаем, когда в нашу сторону пойдут. Не нервничай. На вот, перекуси. И когда взлетим тут еще горячие еда и чай останутся, раздели между бойцами.

- Спасибо, но сейчас не имею права. Служба. Но после вашего отлета предложением воспользуемся обязательно. Спасибо!

Спустя час мы действительно взлетели и уже без диверсантов. Они, под охраной бойцов НКВД, разумеется, накормленных и напоеннных горячим, отправятся своим ходом. Куда? Не знаю. Это не мой секрет.

Полет прошел нормально. На подлете к Тушино опознались, как было оговорено еще год назад и я посадил машину. Было еще темно, но уже начинало светать. Под руководством техника загнал машину на положенное ей место в специально построенном легком замаскированном от взгляда сверху ангаре и, заглушив двигатели и выключив все системы, кроме наблюдения и контроля, покинул машину. Щеки сразу прихватило морозцем. И это в ангаре, в котором по сторонам расположены аж четыре небольшие печурки. Почему-то не растопленные, к нашему прибытию.