– Она лучше тех девушек, которых я знаю.
– Так ты любишь её?
– Да, мама. Думаю, что да. Это так важно для тебя?
– Это важно для неё. Она знает?
– Что именно? Что я люблю её?
– Что ты уйдешь, а она останется здесь!
Голос матери был твёрд, не такой, как обычно при разговорах с ним. Неужели она и сама привязалась к Авроре? Эта девушка значит для неё нечто большее? Ей её жалко? Ульяна, казалось, прочитывала все эти вопросы в его глазах, но оставалась бесстрастной. Раста удивила такая озабоченность матери, потому что это было на нее не похоже.
– Не знаю, – ответил он. – Она умна и, возможно, догадывается.
– Так скажи ей. Неужели ты…
– Но я, – не дал себя перебить Раст, – конечно, сообщу ей обо всем. Сообщу в каждой детали. Сообщу, потому что это уже не впервой, мама. Сообщу, потому что у меня нет выбора, и, вероятно, разобью ей сердце. Ты напрасно выпрашиваешь это. Напрасно так наблюдаешь за ней. Напрасно надеешься, хоть и знаешь, что я здесь не останусь. Я полюбил её, а она полюбила меня, но ничего не может измениться. Мне горько говорить это, как и тебе – выслушивать, но ты специально меня вынуждаешь. Прости, мама.
Раст злился, но только самую малость, такую малость, какую можно скрыть от мудреца шестой степени – его отца, сидящего напротив него. Ульяна впитала каждое его слово, но поддерживать беседу не стала, хотя видно было, ей этого хотелось. Хотелось расковырять рану, да так, чтобы эта рана не зажила до следующего его прихода. Ульяна была обижена очень давно, еще с тех самых пор, как Раст впервые покинул дом, отправившись на свое обучение. Никаких школ, никаких университетов, никакого будущего, только насилие и жестокость; Династия Хроно безжалостно завербовала её сына без предупреждения. Ульяна не хотела сдаваться, никогда не собиралась, но она не понимала всё так, как это понимал Уинкорн, который, очевидно, сразу всё понял, когда это началось. Уинкорн готовил его к насилию, готовил к защите и атаке, готовил к смерти, учил тому, что сам знал и что может принести пользу, но только Хранителям. И хотя он делал вид, что борется, на самом деле он смирился очень давно. Но не Ульяна. Не Ульяна, рожденная слугой. Сирота, которая стала членом Высоких Семей. Дочь слуги, родившая Полубога, родившая надежду на возрождение великого рода. Всё это её оскорбляло. Она была гордой. Была. Но всё рухнуло. Древние вмешались. Она ненавидела их. Но на ненависть больше не оставалось сил.
Ужин подошел к концу.
2
Один полный месяц. И никакого ответа. Раст ждал. Все еще ждал.
Он спал, может, и не самым крепким сном, хотя сны в своей кровати всегда приятнее, но надеялся на видения, которые покажут ему, куда идти дальше.
Ничего. Он ничего не видел. Только тьма…
Перетасовка.
Он проснулся. Сел. Комнату заливал желтоватый лунный свет. Он спал невысоко… недостаточно высоко…
(Нужно лишь закрыть глаза поплотней и представить, что ты падаешь)
Все еще ничего… или он что-то видит? Но что? Здесь ничего нет. Только он и дворец. Нет, он видит свой дом. Он видит Аделию. Это не то, что ему нужно.
Перетасовка.
Он упал на кровать. Снова закрыл свои глаза… и провалился.
(Неужели время еще не пришло? Разве я не готов? Мои силы слабеют. Я должен отправляться… Я уже могу… Вы можете мне показать…)
Дворец. Вышки. Храмы. Город. Аделия. Он видит Аделию. Центральную Аделию. Почему он видит Центральную Аделию? Что держит его здесь? Почему он не может отправиться в путь?
Пере…
Нет. Он видит Аделию. Видит только свой дом и Аделию. Есть дела в Аделии, которые он должен решить… Но что?
(Шпион. Я должен выяснить, кто за мной следит. Я не могу уйти. Я должен выяснить. Должен узнать.)
Это действительно так важно? Раст об этом не спрашивал. В его жизни нет ничего важнее, чем вера Хранителей. Он никогда ни о чем не спрашивал. За исключением первого видения, когда ему исполнилось семь. Но тогда он был просто не готов.
3
Шпион. Я должен выяснить.
Человек, который следил за ним или приказал следить, стал менее активным. И это не было хорошо, совсем не было. Ведь это значило, что человек не глуп – он понял, что Раст пока не собирается покидать свой дом. И, видимо, кого-то волновала причина, почему Раст Де-Блу, Хранитель, не покидает Центральную Аделию.
Леди Макграт собирала полотенца в одну большую стопку. Вещь за вещью она складывала одинаковой формы независимо от размера. Ульяна следила за ней, но реже обычного. Она и вправду быстро усвоила свои обязанности.
Раст подошел к ним поближе в своем обычном одеянии, в котором ходил по дворцу – длинная полупрозрачная белая рубашка из шелка оукхи, мохнатого животного, через неё были видны его формы мышц рук, и лёгкие штаны такого же цвета.
– Мама, я хочу поговорить с леди Макграт наедине.
Она посмотрела на него и кивнула. Женщина-дворецкий даже не повела взглядом – продолжала свою работу, чем сразу понравилась Расту.
– Как ваше имя? – наконец спросил он, когда Ульяна покинула комнату.
– Мезилья, мой господин. Мезилья Макграт.
– Мезилья, как хорошо вы знаете окрестности нашего двора?
Она запнулась, обращение на «вы» привело её в смятение, и вскоре ответила уже не таким уверенным голосом, словно это совсем сбило её с толку.
– Я изучила весь город, мой господин…
– А вокруг? За пределами Центральной Аделии?
– Средние Дома?
– Да. Вы же живете там?
– Да.
– У вас есть родственники?
– Только сестра. Но она не здесь, она не покидала Нижнюю Аделию.
– Хорошо. А как давно вы поселились в Средних Домах?
– Два года. Раньше я служила дому Перукинсов, сэр Грегаори нашел меня, а затем пригласил жить здесь. Служить ему и иметь дом в Средних Домах, – поправилась она.
– За это время вы выучили Средние Дома, и их жильцов, верно? А став слугой Высокого Дома у вас наверняка появились друзья.
– Да…
– Тогда не могли бы вы выполнить для меня одну просьбу?
– Какую?
– Собрать сведения. Я хочу знать, кто поселился за последние полгода в Средних Домах, а также выяснить, кто кому служит.
– Вы думаете, у нас завелся чужак? – посмела предположить Мезилья. Затем, осознав, как бы испугалась своего предположения. – Извините.
– Ничего, – ответил Раст. – До завтра вы справитесь?
– Я… Вы ведь обращаетесь ко мне, потому что не можете провести все официально, так?
– Вы очень любопытная. Да. Именно поэтому я прошу вас, потому что хочу, чтобы все прошло незаметно. И я понимаю вашу занятость, поэтому я отпрошу вас сегодня и еще на один день, который вы захотите. Я вправе это сделать, поверьте мне.
– Конечно, – засмущалась слуга. – Тогда… мне нужно уйти до вечера, чтобы успеть до завтра.
– Можете идти прямо сейчас.
– Вы уверены?
– Я уведомлю мать сейчас же. Можете идти.
Ульяна Де-Блу была в храме Завета, на балконе девятого этажа, наблюдала за городом и делала записи в электронной бумаге. Раст знал об этом и нашел её без труда на закате, когда кровавое солнце исчезало с горизонта. Бумага потухла, и она убрала гаджет в карман, продолжив смотреть на облака.
– Это так странно, да? – заговорила она полузадумчивым голосом. – Скоро все вновь повторится. Что-то здесь изменится, что-то нет. Мы снова будем в Великом Храме, любить тебя и принимать домой.
– Возможно, что-то изменится, – сказал сухо Хранитель. Так сухо, что ему стало стыдно. Бесконечно стыдно до слез перед своей матерью. Но она не повернулась, а его глаза не намокли.
– Твой отец говорит, что мы привыкнем, – не заметив его сухости, продолжила Ульяна. – Иногда он вовсе не мудрец, мы с тобой это оба замечаем. – Горечь, которая прозвучала в её последних словах, еще больше задела Раста. Наконец она повернулась: – Прости. Я знаю, что мы мучаем тебя, когда так говорим.
