План Ростовцева сработал. Но, как говорится, есть нюанс.

– Чего ты хочешь? – деловито спросил Дима.

– Все, чего я хочу – это ответ. Кому из вас пришла в голову эта дурная идея?

– Это я, Саша. Она ни при чем.

– Я этого не делал.

– Не отпирайся. Мы оба прекрасно знаем, что это ты. У меня есть доказательства.

Родионов стукнул кулаком по столу.

– Не верь ей! Это она.

– Что?! И какую еще чушь ты выдумаешь?! Просто сдайся, не усугубляй.

В ответ майор обрушил рукоять пистолета на мой телефон, отчего он разлетелся на куски, а я вздрогнула и еще сильнее сжала нож. Мы остались совсем одни.

– Это будет непросто, – я пыталась храбриться, но получалось откровенно жалко. Родионов в ответ холодно направил ствол мне в лицо.

– Ты имеешь к этому какое-то отношение? Или тебя использовали втемную? Что за доказательства у вас есть?

Черное отверстие ствола показалось мне огромным, размером с черную дыру. В этот момент лишь небольшое движение пальца серийного убийцы отделяло меня от небытия. Правдивый ответ был, очевидно, самым лучшим.

– Использовали втемную. Ростовцев поставил меня в курс только сегодня утром. У меня нет никаких доказательств.

А Родионов-то откуда узнал? Я никому не говорила. Неужели просочилось через кого-то в редакции?

За окном послышался отдаленный вой сирены.

– Вы совершили огромную ошибку, – угрожающе сказал Родионов и выбежал из квартиры. Попадаться было не в его планах.

Теперь, когда опасность миновала, силы оставили меня и я осела на пол, выронив нож. Руки предательски тряслись, дыхание все никак не могло успокоиться. Я не смогла собраться даже когда снова услышала бег в коридоре. Кто-то метался из комнаты в комнату. Это был Дима. Увидев меня, он бросился ко мне с вопросами:

– Цела? Не ранена?

Я только мотала головой. В кухню вошли двое молодых и крепких парней.

– Когда он ушел?

– Минуту назад.

– Слышали ее? Теперь это ваша забота, вперед! – он отдал приказ, и опера бросились в погоню. Я сомневалась в ее успехе. Родионов был опытным сотрудником органов и наверняка умел запутать следы.

– Как он узнал, что в опасности? Я никому не говорила, честное слово.

– Ты не поверишь…

– Я во все поверю, – резко перебила я.

– Четыре часа назад очнулась Анна Точилина. Она все вспомнила и сразу начала давать показания. Очень повезло. Я показал ей фото майора, и она его опознала.

– Вот так просто…

– Лиза, это настоящее чудо. Так везет очень редко. Но иногда – да, везет. Не все дела раскрываются в результате кропотливой работы или оперативной игры. Иногда работает случай. Вставай, – Дима помог мне подняться. – Здесь оставаться нельзя. Бери документы, деньги и выходим.

– Подожди! – картина в голове никак не хотела сходиться. – Когда она проснулась, он понял, что скоро его арестуют, это я понимаю. А про статью откуда?

– Думаю, догадался, что я под него копаю. Разве это сейчас важно? Давай поспешим. Я боюсь, он может быть где-то поблизости.

Меня не нужно было долго упрашивать. Мы заперли дверь и спустились во двор, к Диминой машине. Впереди меня ждала долгая и бессонная ночь. Сначала я провела время в отделении, подала заявление о нападении, дала показания.

Меня попросили пока остаться в городе, разумеется, об утреннем отъезде не могло быть и речи. Дима пообещал с утра решить вопрос по включению моей семьи в программу защиты свидетелей. Вряд ли это было необходимо, но так мне было намного спокойнее. Странно, но следователь, который меня допрашивал, похоже, чувствовал себя виноватым. Хотя он был из полиции, а не из следственного комитета, складывалось ощущение, что ему все равно стыдно.

Теперь понятно, почему Родионов так рвался руководить следственной группой. Карьерные амбиции здесь были совершенно ни при чем. Кто бы мог догадаться?

А вот один скромный внештатный консультант смог. Правда, насчет скромности я сильно приукрасила. Скромностью Дима не страдал.

Ростовцев, очевидно, подтвердил свой статус «рок-звезды» – вел себя в отделении уверенно и непринужденно, словно не он работал на полицию, а полиция работала на него.

Закончив свои дела в отделении, мы направились в управление СК. Здесь нас ждало уже осторожное, даже озлобленное отношение. Я с трудом сдерживалась, чтобы на них не наорать – мы вообще-то вам дело раскрыли. Оборотня в погонах обличили, который вашу честь запятнал. Ну да ладно, хорошо, хотя бы засуетились, забегали. Самое главное – преступление раскрыто, можно перед начальством отчитываться. А за поимку убийцу спросят потом, у нас так далеко не заглядывают.

Выбраться из враждебно настроенного учреждения нам удалось только к утру.

VII

Едва мы сели в машину, я сразу попросила у Ростовцева телефон – мой-то был разбит. Позвонила маме, объяснила ситуацию в целом, заверила, что со мной все в порядке. Я опасалась, что она будет ругать меня за то, что невольно подвергла семью опасности, но мама меня удивила.

– Это стоило того?

Вопрос был задан спокойным и даже деловитым тоном.

– Определенно стоило, – твердо сказала я.

– Ну и не переживай, дочь. Ты поступила по совести. Ты сказала, нас будут защищать.

– Да, полицейские. Я сейчас передам трубку другу, он тебе все объяснит.

Ростовцев, приняв от меня телефон, улыбнулся мне. Я как-то легко назвала его другом… Сама от себя не ожидала. Внимательно изучала Диму, пока он спокойно инструктировал мою мать. Выглядел, словно гончая, почуявшая след. Возбужденный, нервный, радостный, уверенный в себе. Словно до этого момента держал в себе какое-то внутреннее напряжение, нашедшее выход. Словно жил ради этих мгновений. Да, полицейская работа – это его стихия.

– Я заметила, что в СК нас встретили без большой радости.

– А что ты хотела, Лиза? Мы пришли, чтобы сообщить, что у них руководителем группы по особо важному делу работал серийный убийца-психопат. Сейчас большое начальство там на ушах стоит, ищет крайнего, кто двигал Родионова на должность. Такой провал будет стоить кому-то теплого места, головы полетят.

Он сказал это с явным удовольствием.

– Недолюбливаешь следователей?

– Не всех. Конкретно СК-шных.

– Почему? Недостаточно профессиональны?

Дима усмехнулся.

– Не в этом дело. Профессионализм зависит от людей и образования, с этим все в порядке. Просто мы как-то больше к земле были. В девяностые, хоть и мрак был кромешный, мне больше нравилось расследовать. Было как-то проще все. Я чувствовал, что мне спину прикрывают. Знаешь, свои, родные менты. К концу двухтысячных все начало меняться.

– Ты не вписался?

– Да. В Энске при создании отдельного управления СК не успели толком ничего организовать, как грянул двенадцатый год. Ты сама знаешь, большую часть местных силовиков просто выгнали. Остались очень немногие. Родионов, кстати, один из таких. Ну и если даже заслуженным сотрудникам выписали пинок под зад, кто будет всерьез относиться к какому-то мелкому внештатнику?

– Тебя это задевало?

– Конечно, как профессионала. Но мои навыки смогли оценить в другом месте, так что поверь, Лиза, я с голоду не умру. Можно сказать, живу, как у Христа за пазухой. А это дело для меня – было как хобби. Просьба серьезных уважаемых людей.

– Ты сказал «было». Что изменилось?

– Теперь это стало личным делом, – серьезно ответил Дима.

Неужели, из-за меня, подумала я. Если так, мне это льстило, если честно.

– Пора вести тебя на новое место, – сказал Ростовцев. – Давай заедем за твоими вещами. С хозяином квартиры я все вопросы улажу, не переживай.

Он отвез меня домой, где я быстро собрала вещи. Загрузив сумки в багажник, Дима огорошил меня неприятной новостью: теперь мы должны были надолго расстаться. Меня это очень расстроило – я доверяла Ростовцеву, но с другой стороны, понимала – я уже сыграла свою роль. Оставалось только ждать успешного розыска Родионова. Я надеялась, что он не сможет долго скрываться.