Я держу свои руки подальше от нее и просто нахожусь рядом, просто забочусь о ней. Я буду ее опорой, сделаю все, что ей нужно. Я обеспечиваю ее безопасность, отвожу на работу и забираю с работы. Она не знает об этом, но я по-прежнему наблюдаю за ней каждую секунду дня. Когда она думает, что я вернулся домой после того, как отвез ее на работу, на самом деле я стою прямо на улице, чтобы следить за всеми, кто входит в библиотеку и выходит из нее. Я попросил одного из своих парней установить скрытые камеры в библиотеке, чтобы я мог наблюдать за ней. Я не выношу, когда она постоянно находится в не поле моего зрения.

Я весь день сижу в лимузине и наблюдаю за ней по монитору. Ее лицо становится задумчивым, когда она читает что-то, заставляющее задуматься. Ее брови мило хмурятся, когда она читает что-то, чего не понимает.

То, как она улыбается посетителям, заставляет мою кровь закипать, когда это мужчина. Я знаю, что она просто дружелюбна и делает свою работу, но я завидую ее улыбкам. Я не хочу, чтобы она улыбалась кому-то еще, кроме меня, настолько сильно, что я оттащил нескольких из них за шиворот в переулок рядом с библиотекой, чтобы они держались от нее подальше. Я не видел, чтобы кто-то из них вернулся в библиотеку.

Я уничтожаю мужское покровительство, и, честно говоря, мне на это наплевать. На самом деле, меня бы вполне устроило, если бы ни один мужчина никогда больше не заходил в ту гребаную библиотеку, где работает моя маленькая бабочка. Мне приходится все чаще и чаще выходить из комнаты, чтобы взять себя в руки, прежде чем я смогу вернуться и сесть рядом с ней.

Каждая мелочь, которую она делает, для меня как заправка бензином. То, как она все время облизывает губы, черт возьми. То, как она иногда откусывает и жует их, когда смотрит фильм. То, как она проводит рукой по волосам, чтобы убрать их с лица, а мягкие локоны тут же рассыпаются каскадом.

Даже то, как она разводит ноги в стороны и опирается на подлокотник, ее пальчики с накрашенными розовым лаком ногтями выглядывают из-за меня. У меня никогда не было фут-фетиша, но я хочу облизать ее с головы до ног, пососать каждый драгоценный дюйм ее тела.

Я так увлечен ею, что смотрю, как она спит. Я прокрадываюсь в ее спальню и сижу там в темноте, слушая ее тихое похрапывание. Я смотрю на ее кудряшки, разметавшиеся по подушке, на то, как она всегда прижимает одну подушку к груди и закидывает на нее ногу.

Вот какой я ебанутый.

Я завидую этой проклятой подушке. Я снова натягиваю на нее одеяло, когда она сбрасывает его и вздрагивает во сне, но не раньше, чем успеваю взглянуть на округлые ягодицы, выглядывающие из-под этих смехотворно коротких пижамных шорт.

С таким же успехом я мог бы зажать свой член в тисках. Вот что на меня действует это зрелище. Если бы она знала, сколько способов я придумал, чтобы трахнуть ее, она бы побежала в другую сторону. Если бы она знала, насколько сильна моя одержимость ею, это привело бы ее в ужас. Если бы она знала, что я преследовал ее каждую секунду дня…

ГЛАВА 13

Лиам

После того, как я привел ее домой из библиотеки, мы, как обычно, сидим вместе и смотрим фильм. Я не могу сказать тебе, в чем, черт возьми, дело, потому что все, что я могу сделать, это бросить на нее взгляд. У меня огромная коллекция фильмов, и я всегда позволяю ей выбирать, что нам смотреть.

Черт возьми, мне все равно, что она наденет. Все время, пока я сижу рядом с ней, я вдыхаю ее аромат и изучаю все, что связано с ней. То, как ее лицо реагирует на все, что она видит на экране.

Она — мой фильм.

Я мог бы провести всю свою жизнь, наблюдая за ней. Черт возьми, это все, чем я занимаюсь с тех пор, как впервые увидел ее. Но я хочу сделать гораздо больше, чем просто наблюдать за ней. Я хочу сняться вместе с ней, особенно в ее постели.

Сегодня на ней мои любимые пижамные шорты, те самые, с вишенками, которые сводят меня с ума, когда я думаю о том, как бы мне хотелось оторвать ее от себя. Она закидывает ногу на ногу, и одна из ее маленьких пушистых тапочек спадает с ноги. Она наклоняется, чтобы поднять его, и мои глаза прикованы к блеску кожи, который я вижу у нее на спине, там, где задирается ее майка, когда она наклоняется.

Черт возьми.

Я вижу, как верх ее трусиков выглядывает из-под шорт, когда она наклоняется. Ее стринги украшены вишенками в тон шортам, и мой член мгновенно превращается в ноющий стальной стержень в штанах, когда я шиплю, переводя дыхание. Она надевает тапочку обратно на ногу и с любопытством смотрит на меня, без сомнения, услышав мое шипение.

— Ты в порядке? — она спрашивает меня, искренне беспокоясь о моем благополучии.

Когда я не отвечаю, она кладет свою крошечную ручку мне на плечо и хмурится, почувствовав, как я напряжен.

— Лиам? — она произносит мое имя вопросительно, мягко, наклоняясь ближе ко мне.

Меня окутывает ее запах, и я не могу поверить, что она не видит огромную выпуклость у меня в штанах, но она даже не смотрит туда. Она смотрит прямо мне в глаза, и я не могу этого вынести.

Я хочу повалить ее на сиденье и овладеть ею прямо на месте, сказать ей, что нет, я не в порядке, что я никогда не буду в порядке, пока не окажусь в этой киске, пока не заявлю на нее свои права. Я резко вскакиваю и выхожу из комнаты, прежде чем сделаю что-то, о чем мы оба пожалеем, мое дыхание становится прерывистым.

Дерьмо.

С чего, черт возьми, я взял, что могу быть так близко к ней и не дрочить? Меня так и подмывает пойти в свою комнату и облегчиться, но я знаю, что это не остановит бушующего во мне зверя. Я буду сыт только тогда, когда она будет со мной. Кстати о ней…Я понимаю, что она преследовала меня, когда чувствую ее сладкий аромат рядом со мной. Я прижимаю кулаки к бокам, когда слышу, как она осторожно подходит ко мне сзади.

— Кайли, — выдавливаю я. — Отойди.

Я едва могу дышать. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не развернуться, не прижать ее к стене и не погружаться в нее снова и снова. Я как гребаный вампир, который борется с запахом крови, чтобы не укусить свою жертву.

Я гребаный наркоман, жаждущий принять дозу, но она — единственный наркотик, который я предпочитаю. В ней есть все. Всего одна доза, и я, наверное, взорвусь у нее внутри.

Мой член вздымается еще сильнее, угрожая прорвать штаны, когда я думаю о том, как глубоко войду в нее.

— Что-то… я что-то не так сделала? — обеспокоено спрашивает она меня. — Я чем-то расстроила тебя?

Я натянуто смеюсь.

— Нет, милая. Ты ничего не сделала.

— Тогда что?

Я слышу вопрос в ее нежном голоске, и ее крошечная ручка протягивается, чтобы снова коснуться моей руки. Я взрываюсь от этого прикосновения. Мои нервы напряжены, кровь кипит, а ее прикосновение — как спичка, подожженная динамитом.

Я разворачиваюсь и хватаю ее, прижимаю к стене, приподнимаю, пока мой пульсирующий член не оказывается прямо между ее бедер. Ее ноги свисают с пола, а рот немного приоткрыт, когда ее глаза, наконец, расширяются от понимания.

Ее маленький язычок высовывается, чтобы облизать розовые, полные губы, и я больше не могу этого выносить. Я стону, и мои губы притягиваются к ее губам.

Сладкая.

Она такая чертовски сладкая на вкус. Как маленькие вишенки на ее шортах. Я провожу языком по ее губам, пробуя их на вкус, побуждая раскрыться для меня, и она с тихим стоном подчиняется, обвивая руками мою шею.

Я испытываю прилив гордости и победы, когда мой язык проникает в райские уголки ее рта. Когда ее язык мягко скользит по моему, и я понимаю, что она начинает целовать меня в ответ, я не могу остановить электрический разряд, который пронзает мой набухший член.

Я начинаю двигать бедрами напротив нее, водя своим толстым членом вверх-вниз по ее сладкой маленькой киске, прижимаясь к ней через одежду.

— О, черт, милая, — шепчу я ей в губы. — Ты знаешь, что я хочу с тобой сделать?

Она слегка ахает, и я заставляю себя отстраниться, чтобы посмотреть на нее. Ее губы влажные и припухшие от нашего поцелуя, щеки раскраснелись, глаза большие. Сладкая невинность, сияющая в них сладкая невинность напоминает мне, что она девственница, и я заставляю себя перестать тереться о нее, постанывая от усилий.